Данэя (СИ)

Такова была самая мрачная сторона Космоса, которую знал Ли. И не только он. В этих условиях доброе слово и внимание, дружеская улыбка и взаимная забота были лучшим средством, поддерживающим людей.

Ближний космос насыщен радиомаяками, позволяющими легко ориентироваться в нем при полетах. Они повсюду: на планетах и их спутниках – на каких только возможно. И на сотнях искусственных спутниках, движущимся по гелиоцентрическим орбитам. Часть их является межпланетными станциями, на которых, меняясь, непрерывно живут и работают. Ещё одна часть – спасательные станции: потерпевших аварию там ждут запасы энергии, продовольствия, воды и мощная установка связи. На них можно дождаться прилета спасателей или произвести ремонт своего корабля.

В Дальнем космосе, за орбитой Минервы, ничего этого нет: ориентирами, как древним мореплавателям в океане, служат лишь звезды. По ним и по отраженному от звездолета периодическому сигналу локатора вел Ли свой катер.

Он выжал из него и из себя то, что до сих пор ещё никогда не удавалось. Расстояние между гигантским гиперэкспрессом и катером, разогнанным в сторону Солнца почти до скорости межзвездного корабля, всё медленней сокращалось, пока они не оказались рядом. Тогда, отключив основные двигатели, Ли с помощью рулевых ввел катер в приемный отсек звездолета.

... Он прилетел в обещанный срок. Не опоздал ли? Никто не отвечал на его сигналы.

Однако, приемная дверь в шлюзовую растворилась перед ним, и он въехал туда на тележке, груженной средствами первой помощи, продовольствием, водой и батареями. Шлюзовая работала, но света в ней не было. Ли водил своим фонарем, пытаясь что-то разглядеть, как можно скорей понять, что произошло.

Потом он двигался по длинному коридору, из него попал в блок, который никак не походил на жилой. Всё было голо: ни мебели, ни растений. Не было даже почти всех дверей и переборок. Царили темнота и холод.

Дверь рубки медленно, как бы через силу, откинулась перед ним и не закрылась, когда он вошел. В рубке было чуть теплей, но так же темно.

Луч фонаря выхватил пульт, на котором не светился ни один прибор, и потом только наткнулся на людей, лежащих на полу, тесно прижавшись друг к другу. Один из лежавших был укрыт комбинезонами, двое других почти без одежды, лишь в каких-то обрывках в виде набедренных повязок. Все трое в полуобморочном состоянии.

– Дверь... Холод... – услышал Ли. Ещё один, у самого пульта, полусидел, прислонясь к нему затылком, – губы его, чуть шевелясь, издали эти еле слышные звуки. Ли бросился, закрыл дверь.

Он снял шлем и сразу почувствовал, как тяжело дышать: воздух был спертый и пах ужасно. Быстро подключив батареи, Ли включил регенератор и отопитель. Говоривший – седой старик, в котором спасатель всё же признал Дана, с жадностью вздохнул, почувствовав свежий воздух. Ли включил освещение.

– Помоги им! – прошептал Дан.

Ли усилил подачу кислорода. Подвел свой кибер-диагност и приступил к оказанию первой помощи.

Было и так видно, чем вызвано тяжелое состояние астронавтов: длительное голодание – тела как обтянутые кожей скелеты; жажда – в кружке рядом с лежащими чуть-чуть несвежей воды, на донышке; удушье, холод – 281 кельвин[3]. Но живы: успел! Он напоил их, ввел в вены иглы капельниц – подпитать глюкозой с витаминами. Усилил обогрев.

Потом подошел к Дану, напоил, поставил капельницу и уложил его рядом с остальными. Он делал всё это быстро, ловко, без всякого лишнего движения. Снова обрадовался: диагност показывал, что непосредственной угрозы их жизни всё же нет.

Кроме Дана и Эи – ещё двое, подростки.

– А Лал? Где?

Дан приоткрыл глаза:

– Нет. Давно. Погиб. Там, – его клонило в сон.

Остальные уже спали. Ли не стал их больше тревожить. Только укрыл одеждой, привезенной с катера.

Он включил систему управления. Загорелись приборы. На экране локатора – Солнце, яркой звездой в скрещении визирных линий, и вблизи от него, еле заметной точкой – крейсер.

Туда и ушло первое сообщение Ли: “Прибыл вовремя. Пока всё нормально”. Он выпил настоя лимонника и устроился на вахту.

Они спали и спали. Ли будил их, чтобы напоить бульоном и соком, и они снова засыпали. Сам он спал урывками.

Только на шестой “день” Дан не заснул сразу после еды. Не отрываясь, смотрел он на Ли. Этот геркулес, появившийся как раз вовремя, что-то напоминал ему.

– Можешь говорить, сеньор? – спросил его Ли.

Дан кивнул и спросил сам:

– Как твое имя?

– Ли, капитан.

“Капитан!” Слабая улыбка мелькнула на губах Дана:

– Ученик Евы?

– Да, капитан.

– Ты стал космонавтом?

– Космическим спасателем.

– Сколько тебе лет сейчас?

– Тридцать два.

“Тогда ему было шесть. Значит, на Земле прошло двадцать шесть лет; по нашему времени – двадцать два. Релятивистская разница – четыре года”, по привычке подсчитал Дан.

– Что на Земле?

– Ждут вас. С великой вестью.

– Земля-2 пригодна для заселения – свое дело мы сделали.

– Множество людей мечтает отправиться туда. Я тоже.

– Буду рекомендовать тебя: я помню свое обещание. И ты это заслужил.

– Я делал свое дело.

– Ты сделал невозможное. Я рад, что ты стал таким. Слушай ещё новость, не менее важную: мы вышли на Контакт.

– Что?!

Дан очень кратко рассказал, как это было. Ли слушал, затаив дыхание.

– Ради этого стоило – не жалеть ничего. Не только всего запаса энергии – даже жизни! – сказал он, когда Дан умолк.

– Жизни, говоришь? – и Дан помрачнел.

Ли расстроился: непонятно, чем он вдруг огорчил Капитана. Вопросов больше не задавал – боялся. Впрочем, Дан скоро заснул.

А вопросы вертелись на языке у Ли: как погиб Лал, как появились эти дети? Как и для многих, дети были его тайной слабостью: мама Ева часто водила его к ним.

... На следующий “день” кроме Дана бодрствовала какое-то время и Эя.

– Нашего спасителя зовут Ли, Мама. Помнишь? Ученик Евы.

– Евы?

– Да, Мама.

– Она... будет довольна, – сказала Эя. Она была очень слаба – говорила через силу.

– Мама Ева много говорила мне о вас.

– Она будет... довольна, – повторила Эя. – Вот! – она показала на спящих детей. – Я сама... родила их. Они... считали..., что... это очень... важно.

– Кто?

– Лал... и Ева. Она... дала мне... необходимые... записи.

– Чего?

– Связанного... с их... рождением и... уходом.

– Тебе трудно говорить, сеньора: не надо больше.

... – Капитан, ты сможешь поговорить со мной? – спросил Ли Дана, когда Эя, явно утомленная разговором, заснула.

– Обязательно: мне слишком много надо рассказать тебе. Как только буду в силах. Не сейчас – прости.

40

Ли помог Дану сесть поудобней в единственное кресло, взятое с катера. Дан был ещё слаб, но сам предложил поговорить.

– Не бойся: я смогу. Спрашивай.

– Капитан, почему мама Ева хотела, чтобы там у вас родились дети?

– Разве она тебе ни о чем подобном не говорила?

– Кажется, нет. Или очень мало. Я даже не помню. Но хотел бы понять.

– Если хочешь – поймешь. Разговор будет долгий. Но времени у нас достаточно. Но вначале я хочу узнать, отбраковывают ли ещё детей?

– Да.

– Много?

– Не знаю.

– Жаль: ведь Ева боролась против отбраковки.

– И сейчас – тоже. Но я мало что знаю: мало времени провожу на Земле. – Ли был озадачен: оказывается, он не знал многих, видимо очень важных вещей, которые мог знать.

– Так слушай.

Дан говорил – Ли слушал. Внимательно, как всегда. Напряженный, как при высоких перегрузках; совершенно ошеломленный.

Дану ещё трудно было говорить помногу. И пока он отдыхал, Ли обдумывал услышанное. Но отдохнув, Дан возвращался к своему рассказу. Он как будто вел Ли со ступеньки на ступеньку, преодолевая его обычное для всех слабое знание социальной истории, незнание и безразличие ко многому, что не связано с главным – работой. А чтобы дать Ли передышку, рассказывал о Земле-2.