Войны Марса (Марсианский стройбат) (СИ)

– Вот видишь, – добавлял Вовка Жуков, когда стрекозы улетали, – они принимают цукубу за мёртвую. Стало быть тебе, бригадир разведки, нечего волноваться. Не попадёшь ты сегодня домой.

По этой ли или по какой другой причине, но бригадир разведки злился. Особенно ему не нравился Вовка Жуков.

– Искусственное солнце не может заходить, значит, мы просто отдаляемся от города, – глубокомысленно изрек Жора Генацаревский.

Сергей посмотрел в иллюминатор. Да, действительно, жёлтое марсианское солнце светило далеко-далеко на юге. Казалось, что происходящее в городе теперь не имеет к ним никакого отношения. Хорошо, думал он, отдохнуть можно, только жрать охота.

Вовка Жуков ничего не сказал. Ему было всё равно. Он давно уже понял, всё что ни происходит – всё к лучшему. Некоторое время ему нравилось заглядывать через иллюминатор вглубь реки Шкабарь – пока свет иллюминатора не привлек марсианского монстра. У монстра была крокодилья морда и торчащие вперёд зубы, а ещё у него был длинный хвост с гребнем. После этого Жуков стал бояться иллюминатора, но его тянуло к нему, как магнитом.

Наконец стемнело настолько, что не стало видно ни зги. Стрекозы больше не прилетали. Берега пропали. Окружающий цукубу мир погрузился в тишину и покой.

Сергей и Жора вылези наружу и уселись на обод люка. Далеко на юге ещё было заметно марево города. «Длинная» связь, как всегда, не работала. То ли её глушили, то ли в чреве Марса она оказалась неэффективной. Ну да, подумал Сергей, стратосферы-то здесь нет, стало быть, радиоволнам распространяться негде. Становилось всё прохладнее. РС переключился на «тёплый» режим. Жить можно, подумал Сергей, только жрать охота так, что желудок прилип к позвоночнику.

Жора Генацаревский словно прочитал его мысли. Достал чёрный сухарь, разломил пополам и протянул Сергею.

– Как ты думаешь, – спросил Сергей, у которого рот тут же наполнился слюной, – наш крикун не врёт?

Откушенный кусочек показался ему слаще шоколада. Сергей в жизни не ел такой вкусной еды. В памяти почему-то всплыло, как мать баловала его пенкой с малинового варенья. Хорошее было время, беззаботное.

– А ты бы соврал в его положении?

Сергей подумал и ответил:

– Нет, конечно. Я бы не соврал, а крикун – неизвестно.

– Ну и я такого же мнения.

– Значит, надо всерьез взяться за это облако, а крикуна потрясти. Знает он что-то. Шишка как-никак Утром займёмся.

Сергей уселся поудобнее, незаметно съел половину порции, а вторую половину заставил себя спрятать в карман. Мало ли что, подумал он, жалея, что сухарь растаял во рту, как кусочек сахара. Желудок, который спал до этой минуты, заскулил и попросил добавки. Зря я поел, подумал Сергей и ухватился в обод люка, потому что едва не соскользнул с брюха цукубы в чёрную, как сажа, реку. Первый утонувший землянин на Марсе! Кто меня тогда ловить будет? – подумал он с усмешкой и покосился на бригадира.

Бригадир всегда вызывал в нём уважение. Во-первых, он был большим, как Гоша Мамиконов, а во-вторых, добродушным и справедливым. И морда у него такая – справедливая, только заросшая щетиной, и оттого чуть зверская. Да и я тоже, как вепрь, зарос, подумал Сергей.

– В нашем положении только и рассуждать о таких вещах, – хмыкнул Жора.

А ведь действительно, настроился Сергей на философские размышления, мы даже не знаем, что произойдёт завтра. Зачем думать о будущем? Для нас будущего нет. Но всякие тревожные мысли всё равно лезли в голову. Он принялся их отгонять, как невидимую тень, и переключился на Милу – как придёт к ней и как они переберутся в Городок-Три, как им выделят отдельный кубрик. Красота, думал он. Было в этом что-то, что давало отдых измученной душе. Хорошо будет в Городке-Три, думал он, возвращаясь по второму кругу. Полковник Бастрыкин глаза выпучит от удивления. Генерал часы подарит. Врачиха Светлана Андреевна торт испечёт с настоящим шоколадом. На большее у Сергея фантазии не хватило, потому что на Земле не был избалован жизнью. В Городке-Три он ни разу не бывал и только знал, что там гораздо холоднее, чем на экваторе. Жаль, что это только одни мечты, подумал он. Странно, что он помнил лучше начало их романа на звездолёте, чем всё то, что происходило позже на базе. Он тасовал эти воспоминания сотни раз, но всякий раз казалось, что их слишком мало и что всё произошло словно вчера.

– А ведь мы так не удержим Марс… – задумчиво произнёс он.

– Почему? – Жора дожевал сухарь, достал фляжку и, заметив голодный взгляд Сергея, протянул ему первому.

Сергей и сам не знал, почему так сказал. Что-то его давно точило – странное ощущение бесполезности усилий. Да и дело, в общем-то, было даже не в пресловутом горизонте событий, который он уже давно не видел, а в ощущении утраты. Он не мог понять, то ли это мнительность, то ли страх, словно будущее само не понимало, куда ему повернуть историю Марса: то ли в сторону Земли, то ли в космос. Если в космос – это конец. А если – в сторону Земли? Тогда нам повезёт, подумал Сергей.

– В следующий раз облако Глобула может притащить сюда других существ, гораздо более сильных, чем крикуны, – объяснил Сергей, делая большой глоток.

Во фляжке оказалось густое, как масло, и очень сладкое вино. На мгновение Сергей опьянел. Желудок расслабился. Сергею показалось, что он даже издал вздох облегчение – наконец-то что-то стоящее.

– Из экспедиционного НЗ выдали, – похвастался Генацаревский. – У нас ещё и шоколад был, но, извини, мы его сразу слопали.

– Ничего, бывает, – сказал Сергей, хотя ему стало обидно, что командование не позаботилось ни о нём, ни о тех, кто спустился в город первыми.

Списали на естественную убыль, решил он и, сделав ещё два больших глотка, не без сожаления отдал фляжку Жоре.

– Я думаю, что наши не будут сидеть сложа руки. Подкинут оружия, людей, – воодушевленно произнёс Жора.

Он свято верил в прогресс и человечество. А ещё он верил в Россию. Это тоже неплохо, подумал Сергей. Главное, чтобы родина нас не забыла, наш маленьким марсианский десант и первый марсианский стройбат, и Вовку, и Жору, и меня – Сергея Бабуру, и всех остальных пацанов. Чёрт, как бы я много отдал, чтобы очутиться на Земле!

– Твоими устами мёд бы пить, – со вздохом сказал он и подумал, что самое страшное – это неизвестность.

– А почему? – уловил скептицизм в его словах Жора.

– Да потому что так было всегда. Надо самим думать. Вот я, например, считаю, – неожиданно даже для самого себя произнёс Сергей так, словно сделал открытие, – надо лететь на эту самую планету Планемо и пошуровать там. Не фиг приходить сюда на Марс и всё уничтожать.

Жора Генацаревский замолк, переваривая услышанное. Он даже забыл завинтить крышку на фляжке. Потом отпил из неё, прокашлялся и хмыкнул:

– На наших-то ракетах?

Несомненно, саму идею-то он принял, но хотел поставить Сергея в тупик.

– На других… – загадочно произнёс Сергей и подмигнул Жоре.

В темноте Жора мало что заметил – свет, исходящий из люка, был слишком слабым.

– На каких? – удивился он.

– А надо заставить облако Глобула работать на нас, – произнёс Сергей таким будничным тоном, словно он только и делал всю жизнь, что уговаривал всякие загадочные облака типа Глобула работать на человечество.

На этот раз бригадир Генацаревский переваривал услышанное с минуту. Он с напряжением смотрел на Сергея. Шевелил пальцами в воздухе, даже произнёс загадочное: «А?.. И?.. Ну да…» Отпил из фляжки ещё и только после этого к нему вернулась способность говорить.

– Работать, говоришь? – переспросил он и громко хмыкнул, всё ещё не веря в слова Сергея. Потом согласился: – Слетать можно. А как с облаком договориться-то?

– А чем мы хуже крикунов?

– Согласен – ничем. В вооружении они нас не превосходят, тактика у них – дрянцо. Сразу видно, не воевали с нашим братом. Что-то вроде полицейских сил. Кричать смертельно опасно умеют, опят же лазеры у них – слабенькие, но есть, танки – страшная штука, стрекозы и цукубы с шершнями. За это я их уважаю.