Журналисты не отдыхают

-- Здравствуйте, товарищ Коньков.

Ни фига себе! Колчаковцев от слова "товарищ", как правило, трясло. Я решил соответствовать.

-- Здравия желаю, ваше превосходительство. Я так понимаю, что вы хотите вступить в переговоры.

-- Именно так.

-- Что ж тогда давайте не будем ходить вокруг да около. Ваше положение безнадежно. У вас нет боеприпасов, нет продовольствия. Попытки добыть последнее ведут к тому, что скоро местные жители в вас будут стрелять из-за каждого куста.

-- Но мы пока что ещё весьма сильны.

-- Я это не отрицаю. Но мы вас дожмем. Помощи вам ждать неоткуда. Ваша армия на востоке пока что держится - но это не продлится долго. Нам торопиться некуда. Режим адмирала Колчака рухнет прежде всего из-за своих внутренних проблем. А мы спокойно придем на его место. Но к чему нам проливать русскую кровь? Вы не хуже меня знаете, сколько господ за границей радуется, что мы этим занимаемся. А ведь это я с вами разговариваю. А с атаманом Семеновым я буду разговаривать только через прицел пулемета. Итак, ваши предложения?

-- Мы готовы сдаться. Но вы можете гарантировать, что мои бойцы не будут расстреляны. Вы можете расстрелять меня.

Разумеется, когда я двигал на эту встречу, то имел разговор со Сталиным, так что обладал всеми необходимыми полномочиями.

-- Зачем нам вас расстреливать? Как вы, наверное, знаете, у нас служит много генералов. В том числе и Брусилов. Конечно, кое-кому, кто виновен в репрессиях против мирного населения, ответить придется.

-- У меня таких нет. Это тыловые крысы развлекались. А если кто и есть - то они всё равно сдаваться не станут.

-- Тогда какие вопросы? Выходите и складывайте оружие. Медицинскую помощь больным и раненым мы гарантируем.

Пепеляеву было явно тяжело признавать своё поражение. Но - а что было делать? Мы неплохо знали о том, что происходит в его армии. Кроме отсутствия припасов и боепитания, на неё навалился тиф. И всем было понятно, что даже если красные не будут предпринимать активных действий, а станут просто её "покусывать" -- то рано или поздно она сойдет на нет.

-- Что ж, пусть так и будет. Мы станем выходить через два дня.

Попрощавшись с генералом, мы обнаружили, что наши бойцы вполне мирно судачат с казаками. Вполне так по-русски. Подрались - можно теперь и мириться.

На обратном пути я узнал много интересного. Выяснилось, что такой ход Пепеляева был вызван не только паршивым военным положением его армии. Возможно, он дрался бы до последнего патрона. Всё-таки мужиком он был упорным. Но ведь в чём была особенность Гражданской войны? Если солдаты воевать не хотят - то их ничем не заставишь. Ведь в самом деле. Сиганул в кусты - и иди хоть к красным, хоть к партизанам.

Об остановке у ребят Пепеляева нас просветил Митя Белозеров. Обаятельнейший парень. В моём времени он точно бы сделал карьеру какого-нибудь агента по продажам. Есть такие люди, которые могут чуть ли не мгновенно закорешиться с любым человеком. Вот и Митя, пока я вел переговоры с генералом, сумел наладить отношения с казаками. Теперь мы обменивались впечатлениями. Настроение было приподнятое. Бойцы уже знали, что готовится сдача Пепеляева. А ведь, как известно, "лучше водку пить, чем воевать". Белозеров рассказывал свои впечатления от общения с представителями враждебной стороны.

-- Я, товарищ комиссар, честно говоря, не понимал партийной линии. Думал, зачем царицу и её семью выдали колчаковцам?

-- А что бы ты с ними сделал? - Подал кто-то вопрос.

-- Если б эту немецкую суку расстрелять, никто бы не заплакал. А детей? Перевоспитали бы в пролетарских семьях. И всем бы мировым буржуям показывали. Глядите, были благородные, а теперь наши люди.

Я отметил про себя, что парень-то далеко пойдет, надо его взять на заметку. Вот такие самородки рождаются на земле Русской. У него четыре класса образования. А мышление прирожденного пиарщика.

Между тем братва продолжала обсуждение темы.

-- Так ты про линию партия продолжай.

-- А про линию вот какое дело. Я понял, что просто несознательным был. Я с казачками-то поговорил, табачком с ними поделился, у них курева совсем нет. И они мне рассказали - у них от начальства до нижних чинов идет свара. Одни за царицу и за Алексея. Вроде бы как он законный наследник. Другие - совсем против. Потому что уже нахлебались. Кто за Колчака, чтобы его кем-то вроде царя сделать, кто за Учредилку. Господа благородные на дуэль друг друга вызывают. Кто попроще - по мордасам друг друга лупят. А большинство - так сказали: пошли вы все к чертовой матери! У большевиков хоть какой, но порядок.

* * *

Сдача в плен армии Пепеляева началась точно в срок. Из тайги выходили оголодавшие и ободранные бойцы, большинство из которых радовалось, что остались живы. Мы проявляли полный гуманизм. Людей кормили, кому надо - оказывали медицинскую помощь, и гнали в баню. В конце-то концов, те, кто был непримиримо настроен против красных, ушли в тайгу. И черт с ними, их перережут партизаны.

Что мне дополнительно нравилось в этом раскладе - то в данной истории Тухачевский так пока ничем и не прославился. Он очень хотел повоевать против Пепеляева, но вот не вышло.

А шуму из капитуляции генерала вышло много. Ещё бы! Целя армия сдалась! Хотя на самом-то деле её численность к этому времени не дотягивала и до дивизии. Но какая разница. Я вдруг оказался чуть ли не суперзвездой. Из столицы наехало огромное количество газетчиков, которые живописали наш массовый героизм.

А тут подоспели награды. Самое смешное, что я сам долго капал на мозги партийному начальству, что надо ввести какие-нибудь ордена. Не всё же награждать отличившихся бойцов именными маузерами и красными революционными шароварами. Страна должна знать своих героев. Кто ж знал, что в роли героев окажемся мы?

Появился орден Красного Знамени. Первый дали Ленину, кому второй - не знаю, а вот ?3 получил я. А следом шли Андрей, товарищ Никифоров - за тот бой, где нас пытались задавить психической атакой. В компанию к нам попала и Светлана. "За организацию санитарной службы". С политической точки зрения понятно - комиссар, командир бронепоезда, пехотный комроты и девушка-красавица-революционерка. "Интернационалист-революционер", студент и боевой офицер, коренной пролетарий, дворянка. Кстати, пятым получил орден кавалерист и крестьянин-иногродний Михаил Семенович Буденный. Который на Дону гонял красновцев только в путь. Чувствовалась рука товарища Сталина.

Наши бойцы страшно загордились, что у них в экипаже аж три человека с орденами. Пока что мы такими были единственными. Тем более, что мы-то говорили - это не наши личные награды, это наши общие награды. Ребята разыскали какого-то художника, который под названием нашего бронепоезда нарисовал три ордена.

-- Пусть, суки, знают, с кем им придется иметь дело!

Кстати, а не пора ли пробивать следующую тему - награждать не только отдельных людей, но и подразделения? Да и вообще - идея элитных подразделений - очень правильная. Мы, конечно, совсем не тянули на спецназ моего времени. Но по сравнению с иными частями смотрелись неплохо. Ходили слухи, что у наших противников имелась очень неслабая дивизия эсера Каппеля*. Но с ними сталкиваться пока не приходилось.

(* Я очень смеялся, когда во время перезахоронения праха Каппеля дура-журналистка распиналась про его верность царю и Отечеству. Я не сомневаюсь, что Каппель любил Отечество. Но он являлся эсером, так что уж царю предан никак быть не мог.)

Весь мир сошел с ума

Вот так уж странно устроен человек. Умом ведь я понимал, что история идет совсем не так - и революция в Германии может случиться когда угодно. Или не случиться. Однако в начале ноября я сильно дергался. Но, как оказалось - зря. Революции ни там, ни в Австро-Венгрии не произошло. На фронте наступило затишье, разбавленное "боями местного значения". Так что пока мы долбились с Колчаком, в Европе ничего интересного не происходило.