Зачем смерть давала шанс (СИ)

Тугая после победы не скоро отпустили, ему еще как знатоку китайского языка пришлось повоевать и с японцами. А закончилась для него война в декабре сорок пятого года. Вернулся он с войны полным кавалером ордена Славы. У него кроме этого несколько орденов Красной звезды, Отечественной войны, Боевого Красного знамени, несколько медалей За отвагу. Так что у него полна грудь орденов. Вот такой наш Тугай герой.

- Странно, а я и не знал об этом, – перебил Егора председатель. – Интересно, почему он никогда не надевает награды, ну хотя бы по праздникам?

- Ты же знаешь его скромность, он не любит хвастаться своими подвигами. Но, тем не менее, один раз ему все же пришлось одеть ордена. Помнишь слух прошел по деревне, что у Тугая хотели корову в счет налогов забрать. Помнишь, ходили тогда слуги народа в черных плащах?

- Помню, конечно, но у них так ничего и не получилось, Тугай, кажется, их выгнал.

- Ну, можно и так сказать. Короче, он сказал им, что корова принадлежит малолетнему внуку, к тому же сироте, и если они хотят забрать ее, то он лично проводит и корову, и внука, а за одно и их до самого райкома, при этом надел свой костюм с орденами. Черные плащи, как увидели перед собой орденоносца, поняв, куда он их поведет, так дернули из деревни, что напрочь забыли о существовании хутора. Но про это как-то не хочется вспоминать.

Я лучше расскажу вам о том, как я был ранен, после чего был полностью комиссован.

Глава 17

Это случилось в Польше. В 1944 году, когда наши войска освободили Белоруссию и перешли границу Польши. Нашей группе диверсантов поручено было взорвать мост через реку Нарев близь города Ломжа. Мост этот имел стратегическое значение для немцев. Составы с боеприпасами и техникой шли через него почти непрерывно, а это сильно сдерживало наше наступление. Командование приказало любой ценой уничтожить мост.

Задача перед нашей группой стояла очень сложная. В группу отобрали самых лучших и опытных бойцов, из числа добровольцев, все мы прекрасно понимали, что идем на смерть. По сути, мы действительно были смертниками.

Посудите сами, что могли сделать пятнадцать бойцов с хорошо вооруженным и укрепленным гарнизоном. Это ведь не просто напасть неожиданно и пострелять, нужно еще и объект взорвать. Поэтому мы все, идущие за линию фронта, попрощались с товарищами и друг с другом. Настроившись на то, что мы непременно погибнем, наше чувство самосохранения и страха сами собой ушли, и мы шли с чувством, как можно дороже продать свои жизни.

Но это так, предисловие, не обращайте внимания. Когда мы вышли к мосту и обследовали все подступы к нему, поняли, задача нам предстоит невыполнимая. Но делать нечего, стали наблюдать, изучать, так сказать систему охраны и подступы к объекту. Мы пролежали, наблюдая за мостом несколько часов, но в голову так ничего и не пришло.

Вскоре Тугай предложил командиру группы разведать округу в радиусе нескольких километров. Командир согласился, и три группы по два человека разошлись в разные стороны. Мы с Тугаем шли вдоль железной дороги на запад. Через пять километров мы вышли к окраине небольшой станции. Через станцию проходила только одна ветка, и поезда здесь не останавливались, это была даже не станция, а скорее при железной дороге небольшой хутор.

Наблюдая за хутором, мы пришли к выводу, что гарнизон охраны моста квартирует именно здесь. Жилья, по-видимому, на всех не хватало, и по всей округе стояли палатки. Рядом стояли несколько бронированных машин, и просто автомобили и мотоциклы.

Вскоре Тугай предложил мне повредить провод связи идущий вдоль железной дороги к мосту. Я так и сделал, а Тугай в это время проследил за связистами, и выяснил, где они хранят свои принадлежности. Связисты на велосипедах уехали исправлять повреждение, а мы, в это время, воспользовавшись тем, что оба часовых сошлись вместе и стоя в центре хутора оживленно о чем-то беседовали, подползли к небольшой куче укрытой брезентом и вытащили две катушки телефонного провода. Пока я тащил провод, не зная еще, для чего он нам может понадобиться, Тугай по пути прихватил и автомобильную камеру.

Вернувшись к остальной группе, Тугай изложил свой план. Выслушав его, и уточнив детали, все приступили к подготовке предстоящей операции.

Пока было светло небольшая группа, отойдя, на некоторое расстояние от моста, стала сплавлять по воде разный сухостой в виде больших сухих сучьев или бревнышек. В результате этого мы просчитали течение реки. Охрана моста сначала обращала пристальное внимание к проплывающим предметам, и даже иногда стреляли в особенно крупные. Но в скорее перестали.

Ближе к утру, перед самым рассветом, когда над речкой стоял густой туман (все-таки стояла осень, днем было тепло, а ночью уже были заморозки, и утром туман над рекой стоял особенно густой), мы надули камеру, и, привязав не ней взрывчатку, спустили в воду, слегка протопив ее. Затем спустили два бревна, к которым привязали телефонный провод. Бревна сплавили так, чтобы они прошли по обеим сторонам опоры моста. Бревна сплавлялись по воде, разматывая катушки с проводом. Когда провод кончился двое из группы, перейдя на другую сторону насыпи раздевшись, заплыли и вытащили на берег концы проводов. Подергивая их, они дали сигнал, что все готово к сплаву нашей мины.

Получив сигнал, мы привязали к камере свой провод для взрывателя, и спустили камеру. Мы со своей стороны придерживали, а с другой ее тянули наши ребята, в результате мина причалила к опоре моста. Почувствовав, что мина стоит в нужном месте, стали ждать очередного состава. Тяжелый состав нам нужен был для того, чтобы усилить разрушения. Вскоре появился состав, груженный бронетехникой и живой силой противника. Когда паровоз достиг середины моста, командир повернул ручку магнето.

Раздался мощный взрыв, затем скрежет ломающихся вагонов. Паровоз, вздыбленный как лошадь на бегу, рухнул в реку, увлекая за собой вагоны с техникой. Не став дожидаться окончания представления, отступили, незаметно стараясь пересечь железнодорожную насыпь. Но нас все же заметили и открыли огонь. Мы стали, отстреливаясь, отступать на восток. Началось преследование. Вскоре взяв в клещи, нас прижали к болоту.

Деваться было некуда, и мы заняли круговую оборону. Немцы стали обстреливать из минометов. Один из снарядов разорвался недалеко от меня. Его осколок пробил мне правую часть груди и застрял в легком. Он до сих пор там сидит. Врачи побоялись делать операцию, слишком плотно он застрял, прямо у самой аорты. Они боялись, что во время операции можно повредить ее, тогда мне конец.

Но это теперь, а тогда командир приказал сделать небольшой плотик и, обернув его плащ-палаткой, положили меня на плот. Тугаю как самому опытному следопыту было приказано пробиваться вместе со мной через болото. А остальные пошли в атаку, на прорыв.

Тугай перевязал меня, остановив кровотечение, и потащил через болото. Остальные, подождав немного, ушли вдоль болота на прорыв. Как я им в ту минуту завидовал, что они целы и невредимы сейчас, бьют фашистов, а я беспомощный лежу на этом плоту, и не могу помочь даже Тугаю, который, надрываясь, тащит меня через это проклятое болото. Только много позже, после войны, когда вернется Тугай, он расскажет мне, что из всей нашей группы мы только с ним остались в живых, остальные все погибли во время прорыва.

Так, благодаря Тугаю и нашим друзьям, которые положили свои жизни там, в далеких Польских болотах, мы с Тугаем остались живы, и я сейчас сижу перед вами. А вообще я вот, что хочу сказать, за время нашей дружбы нам с Тугаем не раз приходилось спасать друг друга. Мы до конца нашей жизни обязаны друг дружке жизнью. Если в данный момент станет передо мной выбор, он или я, то я за него, не раздумывая, отдам свою жизнь. Знаю, что он поступит так же. И прошу поверить мне, что это не просто слова, это действительно так. И потому нанесенное оскорбление ему, я всегда отношу на свой счет.

Ладно, это так к слову, а тогда я, приходя в сознание, очень просил его оставить меня и выбираться самому. Но Тугай сначала уговаривал меня, стыдил, а потом, исчерпав, видать, весь запас аргументов, просто перестал со мной разговаривать, не обращая внимания на мои уговоры и мольбы.