Как песок сквозь пальцы (СИ)

— Похоже, в нашем полку прибыло, — Хани посмотрел на дверь, за которой скрылся омежка и вздохнул. — Теперь придется защищать его от Амина.

— Знаешь, ребенок очень красиво рисует, — поделился своими наблюдениями Ясмин.

— Хорошо. Закажу ему через Алана краски и бумагу, — Хани слабо улыбнулся. — Пусть Луфти будет счастлив. Жалко, что не удастся подобрать ему пару сейчас. Но ничего, впереди еще длинная жизнь. Скоро приедут из института наши специалисты. Они привезут с собой семена и саженцы. Мне уже написал генеральный, что пришлют порядка семидесяти человек с заместителем генерального во главе. Знаешь, я теперь начинаю переживать за успех всего предприятия. Он, пожалуй, единственный альфа в нашем бета-омежьем царстве и рвется занять место генерального, очень амбициозный и властный человек.

— Не переживай раньше времени, Хани, — отмахнулся Ясмин. — Здесь на любого властолюбца найдется упрямый эмир. Они здесь все считают себя главными. Ну, что самое худшее может случиться? Ну, поцапаются агроном с эмиром, и что? Выпнут под зад агронома, и вся недолга! Не переживай! Или ты сам метил на кресло генерального?

Хани вначале замер с удивленно открытым ртом, а потом рассмеялся легко и искренне.

— Нет, Ясмин! — смог выдавить из себя Хани, утерев счастливые слезы с лица. — Мне и здесь хлопот хватает! Я не вернусь в институт. Надо, пожалуй, написать заявление на увольнение.

— Нет, дождись декретного отпуска! — развеселился Ясмин. — А потом оформи отпуск по уходу за ребенком!

— Ты все-таки такая язва, Дэйчи! — Хани схватился ладошкой за губы, как будто сказал ругательство, – ой, само вырвалось! Знаешь, я уже привык называть тебя Ясмином. Тебе очень идет это новое имя. Ты с ним и выглядишь иначе, и характер у тебя стал более нежным и трепетным. Ты так мило выглядел, когда в гостиной заявил: я устал и спать хочу! Мне доктор велел отдыхать побольше! Ну, прямо лапочка домашняя, чуть было сам не поверил, что ты такой нежный, и тебя надо защищать от мошек и сильного ветра.

— И это мне говорит человек, который одними только слезами заставил грозного альфу разогнать собственный гарем? А сам при этом не бросил работу и продолжает строить работников в парниках?

— Их строить совсем и не надо, — надулся Хани, — они сами бросаются на помощь! Стоит только сказать, и все срываются с места. Ты бы видел, что делается в большом оазисе! — глаза Хани засверкали, как прожектора, освещая сумрак гостиной. — Помнишь, что там было?

Ясмин смотрел и слушал восторженного друга, который рассказывал о мелиорации песков, как о королевстве с драконами и эльфами. Волшебно, сказочно, но абсолютно реально! Хани, усевшись на любимого конька, долго вещал, что, почему было посажено и как прорастает, как упорно работают новые команды, прилежно впитывая в себя новые знания! И только увидев, как Ясмин зевнул пару раз от усталости, смущенно закончил рассказ и, подхватив под руку задремавшего недалеко Мышонка, отправился к себе в комнату.

В гостиной напротив веселье еще продолжалось, а Ясмин свернувшись клубочком, уснул в своей комнате, уткнувшись носом в рубашку Салаха. Следующее утро пришло неожиданно быстро. Ясмин потянувшись, отправился в купальню. Гарем на удивление уже не спал. Изредка слышались вскрики и причитания. Ясмину стало интересно, что происходит, но, взглянув в восторженные глаза Рафика, он понял, что вместо простого ответа получит несколько цитат из Корана. Он вздохнул, вспомнив Азиза, и отправился освежиться перед жарким днем.

В купальне на удивление никого не было. Обычно хоть кто-то, да был, а сейчас она стояла пустой и темной. Омега, набрав в шайку воды, быстро ополоснулся и вытерся. Когда он вышел на свет, то увидел, как во дворе выстроились в две шеренги люди и чего-то ждали. Работники и наложники терпеливо стояли, образовав коридор. Ясмин не удержался и влез между двух бет, которые сразу подвинулись, когда увидели его.

Вскоре послышался шорох одежды, и в проходе появились пятеро омег, которые первыми уходили из гарема в новую жизнь. Они шли друг за другом. За каждым следовал личный слуга в пестрой жилетке, держа в руках шкатулку, за ним двое работников тащили сундук с нарядами, который по обычаю стоял у каждого наложника возле кровати.

Они шли вперед, опустив глаза и бледные, как тени. Все кто хотел, лил воду им под ноги и произносил короткую молитву о благополучии. Многие плакали, прощаясь навсегда.

У выхода их дожидалось трое омег. Амин, скрестив руки на груди, смотрел на всех равнодушными глазами, Хани, с виноватым лицом и со слезами на глазах, обнимал каждого и желал удачи в новом доме, и жада, который стоял у самой двери с чашкой в руках. Он давал каждому напиться в дорогу и произносил над ним напутственную молитву. Все омеги обнимали его, как родного папу. Они прожили в этом доме долгую жизнь, и привыкли, что мудрый жада все знает, и его стоит слушаться. Жада благословлял их в дорогу, не забыв при этом каждого игриво хлопнуть по заду.

Когда дверь за последним сундуком закрылась, все разошлись в тишине, вытирая слезы и вздыхая в ожидании грядущих перемен. Весь гарем замер в ожидании вестей из пустыни.

========== Тигренок и его сокровище ==========

Перед вечерним намазом в гарем пришли новости из пустыни. Прошло более тридцати ритуальных поединков. Три эмира уехали, заявив что нашли тех омег, каких искали. Остальные альфы решили праздновать дальше. Ясмин сходил в дальние комнаты, чтобы через густую решетку посмотреть, как жарятся целые туши животных на вертелах, послушать громкие властные голоса. Но через нее почти ничего не было видно, и Ясмин поднялся в птичью клетку, чтобы получше разглядеть чужой праздник.

В гареме было очень тихо. Никто не пел, не смотрел визор. У Хани днем была истерика, он считал, что его все осуждают, и чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах. Но отступить он уже не мог, да и не хотел. Ясмин попытался поговорить с другом, но понял, что Хани его не слушает, вернее, он слышит только то, что хочет слышать и продолжает дальше накручивать себя. Поэтому Ясмин оставил Хани в тишине спальни, а сам пошел бродить по закрытой территории гарема. Когда-то в самом начале гарем показался ему очень большим, и он боялся в нем заблудиться. Но сейчас стало понятно, что вся территория сравнительно мала, и заблудиться здесь не получится даже при всем желании.

По связи с Салахом чувствовались усталость и раздражение. С высоты птичьей клетки хорошо просматривался весь внутренний двор с накрытыми столами, кострами с тушами и суетящимися вокруг слугами. А еще много альф с надменной поступью и властными лицами. И множество охранников, которые хоть и были одеты в хлопок, но надменностью не отличались от своих эмиров. Время от времени раздавалось пение. Похоже, веселье только начиналось. Ясмин вздохнул и спустился вниз. Его уже разыскивал Рафик.

— Ваш муж прислал вам подарок, — Рафик недовольно поджал губы.

Ясмин побежал в свою комнату выяснить, что же так огорчило бету. Там на подносе стояло большое блюдо с мясом и маленькие пиалки с различными соусами. На запах вышли все обитатели комнат Ясмина. Мышонок опять унесся подальше, унюхав пряную остроту. Хани с припухшими глазками заявил, что он тоже проголодался. А Вилен смотрел на Ясмина, с удовольствием уплетающего мясо, опасливо, как на тигра в гостиной.

После тихого ужина все разбрелись по своим комнатам. Вилен уткнулся носом в черновики Ясмина. Мышонок пошел утешать Хани. Ясмин ушел в свою комнату, но спать категорически не хотелось, все тело бурлило адреналином и жаждой деятельности. Ясмин решил пройтись до птичьей клетки и попытаться взглянуть на Салаха хоть одним глазком. Он уже почти вышел, когда в нос ударил терпкий запах зеленого чая, и в дверях появилась крупная фигура альфы.

— Сумасшедший! — Ясмин схватил мужа за руку и втянул в спальню. — Здесь бродят два десятка свободных омег, а ты, такой вкусно пахнущий, явился сюда их подразнить? Не успеешь глазом моргнуть, как они вцепятся в тебя, как клещи, а мне потом что делать?