Пленник времени (СИ)

В номере Кулакова ожидал Женька, который сообщил, что он заказал столик на троих человек в ресторане на 7 часов вечера. Кулаков похвалил Женьку за расторопность, и пригласил его присесть к небольшому письменному столу в номере, для разговора.

- Я вот что подумал, Женя. Свою работу ты выполнил очень хорошо. Всё, что я намечал сделать, у меня получилось. Ты мне в этом здорово помог. Поэтому я решил отблагодарить твой нелёгкий, и я бы сказал, опасный труд. И прошу без возражений! – пресёк Женькину попытку, воспротивиться, Кулаков, - Я так решил – значит, так оно и будет, - отрезал Кулаков, - Что мы имеем? Пять суток похода, в котором инструктор Ефимов Евгений работал 24 часа в сутки. Умножаем 24 часа на пять суток, получается 120 часов работы, - Кулаков на листочке бумаги делал нехитрые расчёты, - и за каждый час работы необходимо заплатить, - продолжал вслух рассуждать Кулаков, - возьмём тарифную ставку долларов 16 в час, итого получится 1920 долларов. Округляем эту цифру до 2000, и достаём требуемую сумму, - Кулаков достал из своего бумажника 20 стодолларовых купюр, и положил на стол перед Женькой.

- Генри! Вы что? Хотите, чтобы меня с работы уволили?! – возмутился Женька.

- С каких это пор, в вашей стране начали увольнять за подарки? Мне кажется, что ты не являешься высокопоставленным чиновником, которому могли бы вменить получение взятки. А потом, зачем тебе докладывать своему начальству, что тебя отблагодарил клиент? Я не вижу никаких проблем. Подарок есть подарок, и я, с тебя никаких расписок не требую. Ты мне здорово помог, а я за хорошую работу привык хорошо платить. Так что забирай свой подарок, и ни о чём, не беспокойся. Я тебя твоему начальству сдавать не собираюсь, - засмеялся Кулаков.

- Ну, ладно, - замялся Женька, - тогда сегодня в ресторане я вас угощаю.

- Возражать не буду, угощение за тобой, - Кулаков подвинул кучку денег ближе к Женьке, - но у меня к тебе будет небольшая просьба.

- Какая? – встрепенулся Женька.

- Не бойся, - по-своему понял Женькину тревогу Кулаков, - с деньгами разговор закончен. Я бы хотел у тебя попросить какую-нибудь приличную одежду для Антона. Всё-таки неприлично идти в ресторан в штормовке, и в триконях. А у тебя с Антоном одна комплекция. Моя одежда ему тоже бы подошла, но у меня нет запасной одежды. Спустимся в город, там я его одену, но сегодня для него мне негде её взять.

- Не вопрос, - оживился Женька, - вы пока принимайте душ, а я сейчас вам всё раздобуду, - Женька с какой-то опаской взял деньги со стола, сунул их в карман, и исчез за дверью.

- Ну, что Антон? Давай в душ! Смой с себя многолетнюю пыль и, возможно, пыль других инопланетных цивилизаций. Вот полотенце, бритвенные принадлежности, - Кулаков протянул Антону необходимые вещи, - будут вопросы, спрашивай.

- Всё понятно, Гена. Ты со мной возишься, как с маленьким мальчиком. Я уже понял, что попал в крупную передрягу, из которой не так-то просто выйти. Буду слушаться тебя во всём. Вижу, что тебя жизнь многому научила, и ты плохого не посоветуешь. Ладно, пойду смывать инопланетную пыль, - пошутил Антон.

- Твой оптимистический настрой, вселяет определённые надежды на твоё будущее. Хотелось, чтобы у тебя всё образовалось, - Кулаков приоткрыл дверь в душ, и подтолкнул туда Антона.

Через полчаса послышался стук в дверь, и в гостиничный номер ввалился Женька, с целым ворохом одежды. Вечерний наряд для Антона подобрали быстро. Женька заявил, что всю одежду, которую надел Антон, он может оставить себе, и в ней ехать завтра в город. Кулаков и Антон поблагодарили Женьку за оказанную услугу. Приближалось время ужина и все трое направились в ресторан.

В ресторане просидели до 10 часов вечера. На троих выпили две бутылки коньяка, и когда Женька захотел заказать ещё бутылку, Кулаков его остановил. В начале ужина, разговаривали, в основном, Кулаков и Женька. Антон, молча, ел, выпивал очередной бокал с коньяком и слушал, о чём разговаривали его друзья за столом. Кулаков специально не вовлекал в разговоры Антона, давая ему время для осмысления его новой жизни. Кулаков знал, что в скором будущем Антона ожидают многочисленные вопросы, и поэтому сейчас щадил его. Однако, после первой выпитой бутылки коньяка, Антон вдруг заявил, что он кое-что вспомнил из того времени, когда он находился в каменном плену. Кулаков и Женька, с нескрываемым интересом, попросили рассказать об этом Антона.

- Конечно же, я всё вспомнить ещё не могу, но что-то в моей, одурманенной алкоголем голове, стало проявляться. Попробую начать с того момента, когда я шагнул в эту странную пещеру, - начал свой рассказ Антон, - её гладкие стены, в виде параболического зеркала подсвечивались откуда-то изнутри. Создавалось впечатление, что это окна с матовыми стёклами, через которые пробивался дневной свет. Совершенно неожиданно, появилось моё огромное отражение. Я оглянулся на выход из ниши, и услышал, как Гена мне прокричал: «Антон! Выходи скорей оттуда! Здесь что-то не так! Давай быстро!». Я прыгнул к выходу, и наткнулся на невидимую преграду. От удара о преграду я упал, быстро поднялся, и вновь уперся во что-то. Внезапно, как будто кто-то, включил у меня в голове громкоговоритель: «Выход открывается один раз в несколько лет, в одно, и то же время, но его может открыть только тот, кто стоит снаружи». Между тем, невидимая преграда стала мутнеть, но я успел прокричать Гене: «Вернись сюда в это же время! Они мне дали об этом знать!» Не знаю, услышал ты меня или нет.

- Да, я успел ещё услышать начало твоей фразы: «Вернись сюда в это же время! Они мне…», и всё, вход в нишу закрылся, - подтвердил слова Антона Кулаков.

- А потом наступила темнота, и я потерял сознание, как мне показалось, на несколько секунд. Снова появился свет, лившийся изнутри стен ниши. Я обернулся, и увидел тёмный проём выхода из ниши. Кинулся к выходу, но вновь упёрся во что-то невидимое, которое не давало мне выйти наружу. Я замахнулся ледорубом, и ударил им по невидимой преграде. К моему изумлению, ледоруб не встретив преграды, вырвался у меня из рук, и полетел в наклонную скалу. Я не надел темляк ледоруба на руку. Видел, как он ударился о скалу, и упал в расщелину между скал. Попробовал сам выйти из ниши, но все попытки были тщетны. Появилось опять моё огромное отражение. Отражение злорадно усмехнулось, и исчезло. Я вновь погрузился в темноту на несколько секунд. Хотя я не уверен, было это несколько секунд, часов, дней…. При следующем появлении света, я, уже не спеша, подошёл к выходу и постарался его, как следует обследовать. На появившееся отражение, не стал реагировать. Невидимая преграда была тёплая на ощупь, и слегка пружинила под рукой. Я достал свой нож, и попробовал ткнуть невидимую стенку, перекрывающую вход. Нож без всякого сопротивления прошёл насквозь преграду. В слабом свете, исходящим из ниши, я не увидел своего ледоруба, который должен был лежать между скал. Как ни вглядывался, но я его нигде не видел. Со злости, я с силой ткнул ножом в преграду и…, нож у меня выпал из рук. Мне показалось, что какая-то невидимая сила, просто его у меня вырвала из рук, и бросила, как и ледоруб, между скал. Несколько раз темнело, и вновь появлялся свет, но выбраться из ниши не получилось. Пока ничего больше вспомнить не могу. Может, потом что-то вспомню.

- Если быть точным, то сегодня ночью для тебя посветлело в восьмой раз, - уточнил Кулаков, - и мне стало понятно появление ледоруба и ножа между скал.

- У меня в голове крутятся ещё какие-то воспоминания, но сейчас они так размывчаты, что я ничего толком вспомнить не могу, - сказал Антон, задумавшись на несколько секунд.

- Не надо! Не напрягай сейчас свою память, - попросил Кулаков, - не думаю, что ты сегодня вспомнишь что-то ещё.

Кулаков хоть и подружился с Женькой, но не хотел, чтобы Антон при нём что-то вспоминал. Поэтому он, и попросил Антона, чтобы тот не напрягался. Антон, вроде, согласился с таким предложением, но всё равно, иногда он замолкал, и на его лице читалось, что он мучительно что-то хочет вспомнить. Несмотря на то, что скалы своей энергетикой придавали бодрости, всем троим, всё же, бессонная ночь, и переход от скал к озеру, отняли много сил. Кулаков первый почувствовал это, и предложил всем отправиться на покой. В эту ночь все трое спали крепким, здоровым сном.