Осколки чести

истыми кружками на висках и посередине лба. Теперь он может управлять своим кораблем.

Ему казалось, что со всех сторон его окружает космос, упругий, как морская вода. Он был кораблем, он был рыбой, он был человеком-амфибией: не дышащим, свободным, лишенным боли. Он включил двигатели – пламя словно исторглось из кончиков его пальцев – и начал раскручивать медленную спираль поиска.

– Техник Бенн? Кажется, у меня для вас кое-что есть.

В рамке экрана было видно, как она протирает глаза.

– Уже? Сколько?.. О! Наверное, я все же больше устала, чем думала. Сейчас приду, офицер-пилот.

Феррел потянулся и, не вылезая из кресла, проделал несколько изометрических упражнений. Вахта была долгой и неинтересной. Он должен был бы проголодаться, но то, что он видел, отбило ему аппетит.

Через минуту пришла Бенн и уселась рядом с ним.

– О, совершенно верно, офицер-пилот.

Она включила управление наружными силовыми полями и размяла пальцы, прежде чем прикоснуться к пульту.

– Да, тут уж не ошибешься, – заметил Феррел, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за ее действиями. – Почему вы так осторожничаете? – с любопытством спросил он, заметив, какую малую мощность она включила.

– Ну, они ведь проморожены насквозь, знаете ли, – ответила она, не отрывая взгляда от индикаторов. – Хрупкие. Если стукнешь – разлетятся вдребезги. Сначала остановим это гадкое суетливое вращение, – сказала она почти про себя. – Когда медленно, это еще ничего. Выглядит солидно. Но бывает иногда такое непристойно-торопливое вращение – наверное, им от него очень неловко, как вам кажется?

Оторвавшись от зрелища на экране, он уставился на нее.

– Они же мертвые!

Она медленно улыбнулась. Труп, раздувшийся от декомпрессии, со скрюченными руками и ногами, тихо подплывал к грузовому отсеку.

– Ну, они ведь в этом не виноваты, правда?.. Один из наших – видите форму?

Феррела передернуло, но он попытался насмешливо улыбнуться:

– Можно подумать, что вам все это нравится.

– Нравится? Нет… Но я уже девять лет проработала в отделе поиска и опознания. Я не переживаю. И, конечно, работать в вакууме всегда приятнее, чем на планете.

– Приятнее? С этой безбожной декомпрессией?

– Да, но зато низкая температура. Никакого разложения.

Он медленно и глубоко вдохнул.

– Понятно. Наверное… Через какое-то время немного… Черствеешь. А правда, что вы зовете их трупледышки?

– Некоторые зовут, – призналась женщина. – Я – нет.

Она осторожно провела изуродованное тело через шлюз грузового отсека и закрыла люк.

– Теперь включаем термостат на медленное оттаивание, и через несколько часов с ним можно будет работать, – пробормотала она.

– А вы их как называете? – спросил он, когда она встала.

– Люди.

Вознаградив его недоумение легкой улыбкой, техник Бенн повернулась и ушла в помещение временного морга, оборудованное рядом с грузовым отсеком.

Когда наступил перерыв, Феррел не выдержал. Влекомый любопытством, он спустился вниз и украдкой заглянул в дверь морга.