Вершина мира(СИ)

Она начала встречаться с ним, напуская на себя тумана, рассказывая грустную историю о богатом покойном отце и злом отчиме, что выгнал бедняжку из дому без гроша в кармане. Молодые балбесы любят подобные сказки, в которых они видятся себе спасителями бедных девиц. Молодой герцог понимает, что вытащил счастливый билет. А как же - девушка с хорошими манерами и из добропорядочной семьи, пусть и с небольшими проблемами, ну, так это ничего! Он тут же делает прелестнице предложение и получает утвердительный ответ, свадьбу справляют почти тайно и в тот же день, ведь он мечтает о деньгах, тем более что даже титула толком не имеет. Все имеет его старший брат Серафим и наследство, и титул, все! Мало всего этого, братец имеет наглость не только жениться, так еще и сына родить, а это навсегда лишает младшего брата мечты о наследстве. Каким горьким оказалось похмелье обоих молодоженов, когда они поняли, что счастливый билет оказался пустышкой. Сабрина узнав о подлинном положении вещей, сначала закатывает истерику своему молодому мужу, кричит, что он ее обманул, швыряет в него разнообразные предметы. Эту ссору соседи помнят до сих пор. Такая грандиозная была. Но потом, успокоившись, решает не лишать себя лакомого кусочка, тем более вот он, прямо под носом. Задача проста - нет старшего брата с его семьей, то и наследство делить не с кем. Теперь, когда она определила, чего хочет, дело остается за малым. Всего делов-то - убрать деверя вместе со всей семьей.

Сперва их пытаются отравить, но ничего не выходит, то ли яд был подобран слабый, то ли с дозой намудрили, точнее сказать не могу. В периодике многое написано о том покушении. Как ты понимаешь, виновных не нашли. Когда шумиха немного улеглась, Сабрина уже совместно с мужем разрабатывает другой план. Старший брат очень любит пешие прогулки по лесу в окружении своей семьи и не выносит на этих прогулках никакой охраны. Сабрина с мужем увязываются на одну из таких прогулок, где и прирезает стилетом деверя и его жену, убить пятилетнего мальца должен был его дядя. Но, я думаю, он в последний момент запаниковал и не смог. Не у всякого выдержки на такое хватит. Сабрине, которой тоже не с руки возиться с мальчишкой, приходит гениальная идея, продать его, надеясь, что ребенок в скором времени погибнет, не вынеся рабства...

- Влад?

Отец только кивнул, и уже собрался продолжать, когда я его остановила. Мне нужно пару минут. Всего пару минут.

- Папа, подожди, - выдавила я, чувствуя, как к глазам подкатываются слезы.

- Анечка, тебе плохо? - засуетился генерал.

- Как думаешь, тебе бы было хорошо, узнай ты, что твоя мать мало того, что шлюха, так еще и убийца? - горько усмехнулась я, зябко обнимая себя за плечи. А потом кивнула, чтоб продолжал. Нужно выслушать все до конца, а потом попытаться жить дальше

- Они разыграли нападение в лесу, про мальчишку сказали, что его похитили при нападении. В свете предыдущего покушения это выглядело очень даже. Сабрина для натуральности даже руки себе изрезала. В этом направлении расследование почти не проводилось. Вот так и вышло, что ничего никто не нашел. А ребенка искали. Для его поиска были подключены силы не только местной, но и галактической полиции. Почему это не дало никаких результатов стало понятно только сейчас. Никто же не подумал, что нужно трясти местных работорговцев, да и пострадавшую родственницу герцога, пристрастно никто не допрашивал. Тут уж вины ребят нет. Все ждали, что вот-вот придет требование о выкупе. Но ничего подобного, как ты сама понимаешь, не поступало. Ребятам тогда хорошо нервы потрепали, требовали найти иголку в стогу сена, а полных возможностей для этого не дали. Ты ж сама знаешь, как это бывает. Следователю быстро и четко дали понять, что не стоит слишком трогать герцогскую семью, понесшую невосполнимые потери и находящуюся в глубоком трауре. Нечего людям нервы зазря трепать, а вы крутитесь, как хотите, вам же были даны четкие приметы ребенка вот и ройте носом землю. Вперед и с песней! Но дети-то имеют особенность вырастать. Единственной сохранившейся с той поры приметой может считаться татуировка, которая передается у них в семье как бы по наследству. Небольшая забавная татуировка на внутренней стороне бедра... Да, да! Та самая. Но примета эта - зацепка слабая. Просто физически невозможно залезть в штаны всем детям заселенных миров, даже нужного возраста, на это и жизни не хватит. По работорговым притонам работали, но время было упущено, так что разработка ничего не дала.

Спустя несколько лет безуспешных поисков, о мальчике забывают. Отец-герцог умирает и оставляет младшему, а теперь единственному сыну все, что имел - компанию по производству компьютерных технологий, приносящей, может и не очень большой, но стабильный доход, завод по производству судостроительного оборудования, плантацию каких-то редких цветов и большой отель в неплохом состоянии. Ничего не скажешь, разносторонний был старичок. Престарелая мать после смерти мужа уезжает и поселяется в уединенном месте, где и проводит большую часть времени, за исключением одного раза в год, на день рождения внука, он родился как раз в день, когда на Таурине начинается карнавал, если я не ошибаюсь десятого числа пятого месяца. Хотя, по всем свидетельствам, старушка не так уж безобидна и до сих пор держит руку на пульсе семейного дела. Все зажили тихо и счастливо, Сабрина получила, наконец, то чего добивалась - титул и деньги.

Теперь о том, что я смог узнать касательно мальчика. Делом это было не простым, но я смог таки проследить его жизненный путь, только в обратном направлении. Поправь, если я где-то ошибусь. Ребенок получился крепкий и крайне несговорчивый. Его били, морили голодом, всячески издевались, но он выживал. Хозяева менялись как окраска у хамелеона. Он много попутешествовал в трюмах торговых судов, одно время даже был гладиатором, одним из лучших, между прочим, и нигде не задерживался больше полугода. На чем выжил - ума не приложу! В итоге его выкупила какая-то полупьяная особа на невольничьем рынке Земли, совершенно случайно, как она сама утверждает, за пятнадцать кредов. Кстати, он и имя выбрал себе правильное, того пятилетнего мальчика звали Владислав Куприн.

Отчего-то стало трудно дышать, я рванула ворот рубашки. Боже, как же тяжело! Я наклонилась, почти ткнувшись носом в колени, впервые чувствуя, что у меня есть сердце. Нет, оно было и раньше, но никогда не ворочалось с такой болью и не жгло за грудиной. Папа принес воды и почти насильно заставил глотнуть.

- Тихо, тихо, девочка, - отец прижал меня к своему плечу, укачивая, как маленькую. Я шмыгала носом, уткнувшись в такое привычное и надежное плечо, пахнущее одеколоном, табачным дымом и оружейной смазкой. - Ань, ну все же не так плохо! А мать... никакая она тебе не мать! Так, инкубатор.

- Пап, что дальше-то будет?

- А что будет? Все хорошо будет, - он поглаживал меня по голове, утешая, - мы дело на доследование отправим. Провозятся с ним, правда, пару месяцев, а потом суд будет. А когда все закончится, мы в отпуск поедем. Все вместе. К Сахе. Ты со своим волком возиться будешь и в озере купаться. Хочешь к Сахе? Вот и хорошо. Вот и решено. Ты только Владу пока ничего не говори и документы если соберешься читать, подальше прячь, а то он у нас парень умный, быстро все увяжет.

- Естественно, я же не самоубийца, - закивала я головой, окончательно успокаиваясь, - мне еще с ним жить, а он не сможет жить со мной, если узнает то, что ты рассказал.

Думая, что и я не смогу в глаза ему смотреть, отчего-то чувствуя вину, что у меня всю жизнь было все хорошо, а он вон как.

- Вот и хорошо, - с облегчением вздохнул папа, отстранив меня и внимательно заглядывая в глаза. - Давай, я тебя спать уложу и посижу немного, пока не заснешь.

- Нет, пап, не надо. Уже все в порядке. Ты иди. Тебя Ника ждет, да и выспаться тебе надо. Вон ты, какой усталый.

- Да, я помню, моя дочь уже совсем взрослая женщина, - печально улыбнулся он.

После его ухода я еще долго сидела в кресле, зябко кутаясь в наброшенный на плечи плед, смотрела на лежащую передо мной папку и никак не могла решиться раскрыть ее. И понимала, что не смогу. Может, потом, но не сегодня. Нервы у вас что-то, доктор, ни к черту! А потом глаза начали слипаться. Медленно поднявшись, я подхватила папку и на негнущихся ногах поплелась в свою комнату. Надо спать. По крайней мере, попробовать. Зарыв папку в шкафу, куда Влад точно не полезет, я разделась и легла, стараясь не думать о пятилетнем малыше, которому было одиноко и страшно. Который должен был умереть и выжил.