Жестяная корона (СИ)

   - Не все ли равно? Просто раскидай.

   - Нет, видишь их аккуратно сложили, - засопротивлялся психокинетик. Он взмахнул рукой и несколько шестеренок, в беспорядке разбросанные рядом, отлетели в сторону, обнажив местами потрескавшийся, но в общем ровный асфальт.

   Руки вытянулись вперед и жилы на них заметно вздулись. Плита неторопливо и плавно поднялась вверх и поплыла по воздуху. Опуская ее вниз, Иван замедлил движение настолько, что та едва шевелилась. Так надо было. Так его учили. Если работаешь с несколькими одинаковыми предметами, то первый надо изучить получше, "прощупать" его, тогда потом уже, с остальными, дело пойдет быстрее.

   После тяжелого бетона деревяшки буквально рванули вверх. Иван аккуратно положил их на плиту и принялся за следующую. Теперь было уже не так тяжело, руки порхали по воздуху, словно играя на невидимом пианино шуточную детскую песенку. Пальцы начинало немного ломить, но это скорее от долгого перерыва в работе, в своей жизни Иван поднимал вещи и гораздо тяжелее.

   Сложив новую стопку, психокинетик обнаружил, что под нижней плитой нет деревянных брусков. Ну конечно, как без этого. Вот об этой невнимательности ему все время и твердили. Вот ведь, даже злость взяла. Психокинетик в сердцах рванул всю конструкцию. В висках застучало, сердце принялось колотиться, как заведенное, но на полметра сложенные друг на друга бетонные плиты поднялись. Бруски глухо хлопнулись об асфальт, и уже на них рухнула вся эта громадина.

   - Это... У тебя кровь, - испуганно сказала Лена.

   Иван вытер нос, ничего страшного. Бывалое дело для психо. Просто резко поднял, не сразу отпустил. Ничего, пройдет.

   - Ну и где твое окно? - устало облокотился на собственное сооружение Иван. Ноги подкосились.

   - Сейчас, пять минут вроде еще, - посмотрев на часы, ответила квик.

   Иван закрыл глаза. Перед глазами в полной темноте раскрывались разноцветные круги. Они расходились в стороны, заполняя собой все пространство, и исчезали. На смену им приходили новые, сначала едва заметные точки, становившиеся все больше и больше. Потом сквозь это красочное действие стали проступать смутные, еле различимые образы. Иван узнавал их почти интуитивно, по легким знакомым движениям. Родители, еще вместе, не развелись, отец что-то говорит матери, та смеется. А вон тот маленький человечек он. Еще самый, что ни на есть обычный, без всякий способностей. Он отходит от них неуверенной шатающейся походкой. Родители не сразу его замечают, вернее, замечает лишь мама. Она раскидывает руки и бежит за ним. Он слышит лишь свое имя.

   - Иван! - Лена снова толкнула его, пока психокинетик не открыл глаза. - Ты чего, блин? Я уж думала отъехал.

   - Нет, все нормально, я просто медленно моргаю, - отшутился он, хотя состояние было неважнецкое. Голова гудела, как огромный железный колокол, в который беспрестанно били. В довершение к прочему все перед глазами плыло.

   - Ну смотри, вот оно, - показала Лена в пустоту. - Окно открылось.

   - Где? - тупо уставился вперед Иван.

   - Ну вот же, - Лене пришлось даже сесть рядом с ним, чтобы убедиться самой, что отсюда тоже видно окно. - Ну вот же, видишь. Похоже на раскаленный воздух, за ним еще очертания предметов расплываются.

   - Так это окно? - облегченно выдохнул Иван. Слава богу, значит со зрением все нормально. Значит, остался только вопрос с гудящей головой. Уже не так все плохо.

   - Ну да, смотри, - девушка подняла небольшую железку и бросила в марево. Долетев до "окна", кусок металлолома попросту исчез. Ивану даже на секунду показалось, что он услышал всплеск воды.

   - Окно будет открыто чуть больше трех минут, пойдем, - потянула его Лена.

   - А это обязательно? То есть, я хочу сказать, ну мы убедились, что действительно есть это окно, но мы же ничего не знаем, что там, - указал Иван на марево.

   - Да чего ты начинаешь? Три минуты, мы просто выходим там, убеждаемся, что это совершенно другое место и обратно. Ничего такого. Погнали.

   Она снова потянула психокинетика и ему пришлось подчиниться. Голова предательски закружилось, но продолжалось это всего несколько мгновений. Квик взяла Ивана за руку и шагнула в "окно". Тело девушки исчезло, лишь в его большом кулаке была сжата маленькая ладошка. Отступать было уже поздно. Мужчина сделал огромный шаг и стал падать. Свалка исчезла, впрочем, как и весь свет вокруг. Со всех сторон обступила темная шевелящаяся мгла. Хотелось кричать, плакать, звать на помощь, но рта не было. Или не было сил открыть его, почувствовать, что он должен быть где-то здесь. Иван ощутил лишь обжигающий холод и громкий всплеск воды.

   Чужеземцы

   Леди Алитори Барноул, к величайшему удивлению сира Иллиана, полностью его разочаровала. После рассказа Крафти, он ожидал увидеть интересную женщину в годах, которая смогла своими чарами вскружить голову почтеннейшему сиру Гранквисту так, что тот бросил жену с дочками. Но его вниманию предстала высохшая маленькая старуха с пигментными пятнами на морщинистом лице. Ее с натяжкой можно было назвать не уродливой, не то, что симпатичной. Лейтли тешил себя надеждой, что в те времена, когда она впервые встретилась с Гранквистом, леди была значительно моложе и, возможно, интереснее. Хотя представить такое было трудно.

   Но больше всего его поразила та надменность, с которой леди Барноул обращалась не только к слугам, но и собственному сыну. Лейтли ожидал увидеть тихую женщину, привыкшую к общему презрению, но гордыня Алитори была больше всех земель ее предков. Обманутые ожидания рыцаря, разошедшиеся с действительностью, так смутили Иллиана, что он даже попал в неловкую ситуацию, не сумев представиться и отрекомендоваться нужным образом. Лишь едва заметно кивнул, да и то немного невпопад, чем вызвал лишь пренебрежительный взгляд матери своего нового сеньора.

   - Надолго ты? - кинула она сыну, после всех церемоний. Ни особого участия, тем более любви в ее голосе не слышалось.

   - Нет, через полторы недели на Утесе Гроз свадьба сэра Виллиана и леди Беристеи. Дядя отпустил меня от себя лишь потому, что ехать из Долины Сов туда всего три дня.

   - И тебе обязательно там быть?

   - Будут все члены обеих семей.

   - И что же, гордые чистотой своей крови Энты готовы породниться с грязными Тумкотами? - с насмешкой спросила леди Барноул.

   - Это ради укрепления нашего королевства. Союз Энтов и Тумкотов принесет много пользы.

   - Тебе всего шестнадцать, а ты говоришь, как этот старик, твой дядя, - скривилась Алитори.

   - Если бы не моя сыновья почтительность и любовь к вам, после этих слов, я уже сейчас бы приказал седлать лошадей, - появился румянец на щеках Эдвара.

   Леди Барноул хотела что-то сказать, но видимо вовремя сдержалась. Поджав тонкие обветренные губы, она быстро вышла из комнаты, провожаемая многочисленными служанками. Маленький сеньор был так раздосадован разговором с матерью, что пнул старый стул и тот не преминул развалиться.

   - Иногда мне кажется, что ей вообще не важно, есть я или нет, - произнес вслух Эдвар. Кроме него в комнате были только Иллиан и Мойно, поэтому рыцарь не сразу понял, кому это адресуется и адресуется ли вообще. - Неужели у всех так? - теперь его взгляд остановился на Лейтли, значит, стоило что-то ответить.

   - К сожалению, я не могу ответить вам милорд. Свою мать я не помню.

   Эдвар все не сводил глаз с Иллиана, поэтому пришлось объясниться.

   - Моя мать умерла при родах. Я ее никогда не видел. Воспитывала меня кормилица и отец.

   - Я бы отдал все на свете, лишь бы был жив отец. Тогда бы все было по-другому.

   Иллиан не спросил, что бы было по-другому. Может быть, леди Алитори не превратилась бы в мрачную стерву, готовую сквернословить про все и вся, а мальчик не тяготился опекой своего могучего дяди? Иллиан не спросил, а Эдвар не ответил. Они лишь вышли из комнаты, и принялись гулять по замку - единственному развлечению, доставлявшему маленькому господину удовольствие.