Шестой ангел. Начало

— Если бы я знал! Вероятно, они меня переоценили. Я ведь просто писал исторический конспирологический роман и не думал, что он может иметь настолько серьезную связь с современной действительностью. Мне представлялось, что все это осталось в прошлом.

— Кстати, о прошлом. Ты сидишь прямо рядом с характерным напоминанием о нем, — я указал рукой на плиты метрах в десяти от скамейки.

— Что там? — удивился Алик.

— Сходи туда, посмотри.

Алик, подозрительно покосился на меня, как будто ожидая какого-то подвоха, но пошел в указанное мной место, глядя себе под ноги.

— Никогда не слышал о такой часовне, — вскоре воскликнул он, прочитав надпись «EGLISE SAINTE GENEVIEVE DES ARDENS» на плитках. — Церковь Горячечной Женевьевы!

— В контексте того, что парижане благословляют святую Женевьеву за то, что она спасла Париж от mal des ardents, огненной чумы в 1129 году, стоит переводить — церковь Женевьевы Эрготической. Саму церквушку снесли еще в восемнадцатом веке, только надпись теперь осталась в напоминание. Тысячи и тысячи туристов проходят здесь каждый день, но никто из них не знает, что когда-то на этом месте стояла церковь, в которой хранились святые мощи Женевьевы. Да и мало кто из них вообще слышал, что главным чудом Женевьевы, после которого ее стали почитать, было избавление города от отравления спорыньей.

Алик вернулся к скамейке, сел и задумчиво уставился на собор Парижской Богоматери.

— Никогда не задумывался о Женевьеве в контексте той эпидемии.

— Ты не поверишь, сколько всего любопытного можно узнать из рассказов старых экскурсоводов, с которыми я долго болтал сегодня. Им самим очень нравится рассказывать то, что не интересует обыкновенных туристов.

— А надпись, кстати, искаженная. Там буква пропущена: «ARDENS», а не «ARDENTS», — хмуро пробормотал Алик. — Интересно, просто забыли значение «огненной болезни» или попытались скрыть?

— Сложно что-то скрыть, если официально еще папой Иннокентием II было установлено празднество в честь чуда прекращения той эпидемии, и по сей день церковь ежегодно отмечает этот день славы Женевьевы. Все это, как рассказали мне экскурсоводы, описано в любой католической энциклопедии и многочисленных календарях святых.

— Но все-таки для непосвященного теперь это звучит скорее как какая-то Женевьева Арденнская, а не Женевьева Горячечная.

— Возможно, изготовители надписи были не слишком искушены в средневековых легендах и перепутали Женевьев.

— Конечно, я просто забыл! — воскликнул Алик. — Ведь была же еще Женевьева Брабантская, которая по легенде жила лет на триста позже той Женевьевы, и ее обвинили в нарушении супружеской верности. Она была приговорена к смерти, но спасена слугой, которому поручили ее умертвить. И эта Женевьева прожила вместе с сыном шесть лет в пещере как раз в Арденнах, питаясь кореньями. В конце концов она была найдена мужем во время охоты и возвращена домой. Эту легенду поведал один богослов пятнадцатого века. Так со временем Женевьевы и перепутались. Надпись делали уже в девятнадцатом веке, когда Осман разрушил детский приют на месте бывшей церкви. Роберт Шуман положил этот сюжет Женевьевы из Арденнской пещеры в основу оперы, поставленной в 1850 году. А барон Осман начал переделывать Париж несколько лет спустя. Так что путаница неудивительна. Кстати, подобным же образом перепутались и святые Антонии.

— Погоди, это ты о чем? — удивился я. — Вот этого я уже не знаю.

— За день до официального празднования дня святого Антония Великого, давшего название «огня святого Антония» отравлению спорыньей, в январе 1946 года Учителем церкви был провозглашен совсем другой святой, Антоний Падуанский. Понятно, что теперь этих святых широкие народные массы исправно путают, оба они стали восприниматься покровителями животных. А ведь между этими святыми есть существенная разница — Антоний Падуанский не галлюцинировал, не был одержим демонами, бесы его не искушали. Он не боролся денно и нощно с дьяволом, а ходил и мирно проповедовал евангелие рыбкам, так же, как его учитель Франциск Ассизский — птичкам. Картина Барталоме Мурильо «Видение святого Антония», выставленная в Эрмитаже в Санкт-Петербурге и посвященная Антонию Падуанскому, отражает вовсе не такие видения, какими славился его предшественник Антоний Великий — те ужасные видения, подобные видениям при mal des ardents, были вполне адекватно отражены Босхом.

— Интересный ход католической церкви.

— Чуть больше месяца назад я как раз был в Сан-Бартоломе-де-Пинарес в Испании на ежегодном празднике святого Антония Великого. Это было впечатляющее зрелище, лошади прыгали через пылающие костры, разложенные по всей деревне. Аллюзия на «огонь святого Антония» полная, но исходных причин уже никто не понимает. Кстати, надо заметить, есть у этих двух Антониев и кое-что общее — Антоний Падуанский считается основателем секты флагеллантов-самобичевате-лей. Так что он тоже связан с массовыми психозами.

— Ладно, сейчас возвращайся в отель. Сегодня у тебя по плану отдых, походи по магазинам, купи себе новую одежду, а у меня есть еще дела в городе. С утра решим, что нам делать дальше, но в Париже в любом случае излишне задерживаться тоже не стоит. Я купил пару нетбуков, памятуя, как ты увлеченно рассказывал, что любую информацию можно найти в сети. Что ж, сейчас у тебя есть возможность доказать это на практике. В этой сумке твой, возьми его с собой. Необходимо понять, с чем мы столкнулись и с кем имеем дело.

— Да, все прямо как по Перуцу, — пробормотал Алик. — Нам дано пять дней, чтобы победить чудовище.

Я подозрительно покосился на Алика. Мне показалось, что он воспринимает происходящее как какую-то компьютерную игру.

— Я Лео Перуца имею в виду, — пояснил Алик, — очень загадочный автор. Ты читал его книгу «Мастер Страшного суда»?

— Нет, никогда даже не слышал о таком авторе. При чем он здесь?

— Я с детства люблю его романы. А когда начал разрабатывать поднятую им тему влияния спорыньи на историю, то был поражен, каким образом Перу-цу удалось предвосхитить не только открытие ЛСД, но и наглядно описать механизмы действия «установки» и «обстановки», которые будут официально признаны лишь полвека спустя.

Я довел Алика до отеля, взял у него второй ключ от номера и поехал на окраину Парижа, где у меня была назначена встреча.

Глава 5

1937

В отель я вернулся только под утро и, решив позавтракать позже, сразу пошел в номер. Алик сидел в кресле с нетбуком в руках. Похоже, он вообще не спал ночью. Я мельком взглянул на его компьютер. На экране была открыта книга Перуца. Черт, вовсе не для этого я покупал нетбуки.

— Мне кажется, что читать сейчас художественную литературу — это не самая актуальная задача в нашем положении, — осторожно заметил я.

— Мне представилось, что Перуц писал в своей книге о нас. Мы столкнулись с чудовищем и должны идти по его следу, — ответил Алик и продекламировал верхний абзац с открытой страницы:

«Пять дней продолжалась романтическая охота, преследование незримого врага, который был не существом из плоти и крови, а страшным призраком минувших веков. Мы набрели на кровавый след и пошли по этому следу. Молча открылись ворота времени. Никто из нас не предвидел, куда ведет путь, и чувство у меня теперь такое, словно мы с трудом, шаг за шагом, ощупью пробирались по длинному темному коридору, в конце которого нас поджидало чудовище с поднятой дубиной…»

— Дело не в том, уложимся мы в пять дней или нет. Меня как-то не очень волнуют мистические призраки и чудовища из глубины веков. Я больше опасаюсь вполне живых людей, мотивов действий которых я не понимаю.

— Не принимай все так буквально. Но не стоит недооценивать Перуца. На мой взгляд, он тонко чувствовал нечто подобное тому, с чем мы столкнулись. Что, если неявный ключ к происходящему мы сможем найти именно у него?

Я ничего не ответил, но подумал, что иметь в невольных напарниках в игре на выживание романтического фантазера — не бог весть какая удача при данных обстоятельствах. Однако раз уж все так сложилось, пора было попробовать внести хоть какую-то ясность в происходящее.