Саламандры: Омнибус (ЛП)

Еще один упырь-дрон вспыхнул, окутанный пламенем из огнемета Гонория. Его биологически нестабильное тело жутко съежилось от неистового жара. Мышцы спеклись и взорвались кроваво-красными фонтанами. Третий монстр тащил за собой обрезки зазубренной, как пила, цепи, торчащие из обрубка руки. Обжигающая желчь поднялась в горле Тсу'гана, когда он понял, что цепи на самом деле были сделаны частично из плоти, частично из сухожилий и часть зубьев была из человеческой кости. Взревел болтер, разорвав мерзкую тварь пополам, и Тсу'ган сокрушил ногой останки. Ударив четвертого, он отбросил тварь в сторону, стараясь не отстать от капеллана. Кровь и обугленное мясо покрывали доспехи Тсу'гана отвратительными брызгами. Не снижая скорости, Иагон вогнал в череп упыря заряд из болтера, взорвавшийся внутри и уничтоживший восьмиконечную звезду, выжженную на лице твари.

Все упыри были мертвы, но их дьявольский хозяин еще оставался жив.

Наконец кузнец войны, похоже, осознал грозящую опасность и потянулся за комбинированным мелтаболтером, который лежал на верстаке сбоку. Выпустив дугу молнии из крозиуса, Элизий перебил пучок кабелей, соединяющих оружие с термоядерным генератором Железного Воина. Даже не моргнув, кузнец войны развернулся, явив пушку «Жнец», которая формировалась в этот момент из частей его правой руки. Пока материализовывался длинный ствол, Железный Воин злобно буравил взглядом капеллана: раскаленная желтая полоса точно прожгла смотровую щель в угловатом шлеме, полностью закрывавшем голову кузнеца.

Элизий ударил еще раз, но кузнец войны отбил удар левой рукой — бионической, так же как его ноги, конечностью: эта тварь была больше машиной, чем человеком. Заработали клапаны, выпуская струйки газа — в аугментику пошла энергия. Рукой, оканчивающейся острой как бритва клешней, Железный Воин вспорол доспех капеллана.

Охнув от боли, Элизий вскинул болт-пистолет, но серворука, развернувшаяся из-за правого наплечника кузнеца, точно змея, метнулась вниз. Когда она схватила запястье капеллана и медленно раздавила, Элизий закричал. Все это время «Жнец» неторопливо принимал очертания. Коагулированная плоть и железо сливались в твердый тусклый металл. Образовывались внутренние механизмы, жуткий штамм вируса облитератора действовал быстро и всюду. Если позволить орудию полностью сформироваться и выстрелить, оно превратит Саламандр в клочья мяса и осколки доспехов.

Тсу'ган не мог этого допустить. Он догнал Элизия и с ревом бросился врукопашную. Разряжая обойму в тело кузнеца войны, он наблюдал, как между отрывистыми вспышками и грохотом разрывных снарядов Железный Воин дергается и вздрагивает от попаданий. Трансмутация остановилась: необходимость самосохранения ненадолго перевесила жажду убивать.

Серворука отпустила запястье капеллана, Элизий пошатнулся и выронил болт-пистолет. Измочаленный выстрелами Железный Воин рухнул на спину, завывая от боли и ярости. Металлический вой резонировал под сводами подвала. Было в нем что-то древнее и потустороннее. В голове Тсу'гана всплыли образы рваного металла и вековой ржавчины. Брат-сержант, желая довести дело до конца, вставил новый магазин и собрался выпустить последний, смертельный, выстрел, но Элизий его остановил:

— Стой!

В Тсу'гане кипела кровь — он не собирался уступать.

— Предатель должен понести кару.

— Стой. Если ты не подчинишься, пощады не жди, — резко заявил капеллан. Темная жидкость струилась по нагруднику Элизия. Когда его мотнуло вперед, жидкость потекла сильнее. Запястье капеллана безвольно болталось, прижатое к боку.

— Опусти оружие, брат-сержант.

Затрудненный и хриплый тон Элизия тем не менее ясно давал понять, что это приказ. Капеллан подошел к лежащему навзничь кузнецу войны. Нагрудник Железного Воина был изуродован дырами и ожогами. Неподвижный, без сознания, кузнец войны был едва жив.

— Я хочу сначала допросить его, — прибавил капеллан, — и выяснить, что он знает об этой крепости, каковы его цели и что произошло с гарнизоном.

Тсу'ган отступил, слыша, как позади него Саламандры проверяют помещение.

Элизий произнес в устройство связи:

— Брат-капитан, прикажите спустить сюда огнеметы. Нужно счистить с этих стен порчу. — Капеллан почти выплюнул последнее слово.

— И мне понадобятся мои инструменты, — прибавил он. — У нас с пленником есть что обсудить.

Глава восьмая

I

Те, кто выжил…

В подземном поселении этих людей ощущалось что-то странно знакомое. Поселение было выстроено на комплексе сотовидных помещений разной высоты и глубины, чем-то напоминающих трущобы, утыканном хижинами, рабочими сараями из рифленого железа и обжитыми цилиндрическими трубами, присоединенными к нескольким более крупным помещениям. Самодельные постройки располагались одна над другой, точно срез какого-то допотопного мира. Из-под слоя сцементировавшихся камней и десятилетиями, возможно — столетиями, въедавшейся грязи проглядывал голый металл и пластек, казавшийся неуместным здесь, как и одежда людей, что вели Дак'ира с боевыми братьями по главному проходу поселения.

Из полумрака жалких лачуг, из-за повозок и с крепких с виду вышек на гигантов в зеленых доспехах глазели мужчины, женщины и дети. Как и бойцы Зоннара Илиада, они были одеты в грубую серую одежду, перелатанную и протертую от постоянного ношения. Некоторые — смельчаки, а, может быть, глупцы — стояли гордо и прямо, явно бросая вызов новоприбывшим. Дак'ир отметил, что держатся они большими группами и что смелость их не касается глаз, в которых таился страх, и, когда Саламандры проходили мимо, люди невольно подавались назад.

Окруженный по бокам бойцами Илиада, Дак'ир вновь подумал, как легко можно было бы одолеть этих людей и захватить поселение одним-единственным ударом. Младшие ордены, те, что обожали кровопролитие и совсем не ценили жизнь невинных, могли бы перебить тут всех. Саламандры же были выкованы из другого металла. Вулкан научил их быть решительными и стойкими перед лицом врага, но при этом поощрял чувство сострадания и долга в огнерожденных, чтобы они защищали тех, кто слабее.

Только теперь, глядя в испуганные лица, проплывающие мимо, и размышляя над ситуацией, Дак'ир начал понимать подоплеку решения Пириила сдаться. Капитулировав, Саламандры показали, что не представляют угрозы — или, по крайней мере, не намерены ее представлять. Гордые и, вполне возможно, благородные люди Илиада могли обладать ключом к разгадке судьбы Вулкана и значению Скории для примарха. Саламандры никогда не узнали бы этого при помощи угроз и давления, только по доброй воле.

К сожалению, подобное прозрение коснулось не всех братьев.

— Сдаться без единого выстрела — это не по-прометейски, — бурчал Ба'кен. Делал он это тихо, говоря в горжет, так как шлем он снял, но зато явно выражал недовольство одним своим видом.

— Это не Ноктюрн, брат. — Озвучив упрек, Дак'ир смолк, размышляя, так ли это, если учесть, что Скория в самом деле чрезвычайно походила на домашний мир Саламандр. Даже поселение, похожее на подземное убежище и выстроенное из камня и металла, вызывало почти атавистический отклик в душе. — И мы не узнаем то, что нам нужно, от этих людей, если сгоряча устроим здесь расправу.

Он глянул на Пириила в поисках поддержки, но библиарий, казалось, не обращал ни на что внимания, замкнувшись в каком-то полутрансе и машинально шагая мимо многочисленных жилищ и производственных участков.

— Но чтобы нас вели вот так вот, как скот… — пробормотал Ба'кен.

— Я полагаю, что у нашего брата задет воинский дух, сэр, — предположил Емек, который, похоже, заинтересовался присутствием людей. Он скрупулезно рассматривал каждую постройку, мимо которой проходили Саламандры, и изучал подземный народ, обитающий там.

Дак'ир слабо улыбнулся про себя. Ба'кен был мудр, но еще он был прирожденным воином, уроженцем Фемиды, а племена, населяющие ее, превыше всего ценили силу и воинскую доблесть. И, несмотря на всю свою мудрость, Ба'кен становился близоруким и упрямым, когда его публично унижали. В бою это была полезная черта, но в мирных условиях она больше граничила со вздорностью.