Архив комиссара Каина

— Они разрываются! — задыхался он, явно счастливый, что-то отвлекло его разум от страданий воздушной болезни, даже если это была перспектива неизбежной смерти. На секунду меня охватила паника, что его сверхчувствительность к полетам позволила ему заметить какую-то трещину в корпусе шаттла, и мы обречены, но затем я проследил за его взглядом и осознал, что он имел ввиду — только что корабль тиранид распотрошило торпедой. Куски плоти и ихора, уже смерзшиеся так, что представляли собой смертельно твердые ракеты, способные проткнуть наш корпус, если ударят на скорости, фонтаном вылетали в космос из разверзнутой раны, а умирающий трутень дергался, погружаясь в атмосферу менее чем в километре от нас, но все еще плюясь спорами. Когда его начало поджаривать трением о воздух, внешний хитиновый экзоскелет зашипел и захрустел, и тварь спиралью понеслась к земле.

— Держитесь! — у нашего пилота было время только на это предупреждение, после чего корабль ударился в атмосферу, нашу "Аквилу" завертело, точно банку с рационом, которую пнули. Как Юрген удерживал в себе свой завтрак, я не представлял. Усилие должно было быть поистине героическим, и я должен признаться, что сам разрядился таким потоком ругательств, которые заставили бы покраснеть даже портовую шлюху. В свою защиту могу сказать, что мне в тот момент казалось, что пришло мое время предстать перед Императором, а я и так уже понаделал делов, чтобы по прибытию мне не позволили покоиться рядом с обитателем Золотого Трона. От перенапряженной электрической проводки сыпало искрами, вокруг сварных швов пошли трещины, но технопровидцы на славу потрудились освещая предохранители славного маленького суденышка, и несмотря на мои страхи, пожара не возникло. Что тоже хорошо, в борьбе с огнем мы бы свернули себе шеи.

После, казалось бы, вечности шума и диких рывков из стороны в сторону, наш курс стабилизировался, и я осознал, что слышу голос Живана в комм-бусине, он с похвальной озабоченностью требовал ответить, что там у нас происходит.

— Мы в порядке, — уверил я его, надеясь убедить в этом как лорда-генерала, так и себя, — слегка потрепало.

Если учитывать сколько раз я отмечал свое прибытие на новый мир дыркой в нем, то я был чуть более радостным, чем говорил. Во всяком случае во всех предыдущих случаях я ушел на своих двоих (ну хорошо, хорошо, иногда хромал, уползал, или бежал как фракнутый, в зависимости от того, через сколько после приземления рванет), а наш пилот, кажется, знал свое дело. Он все еще контролировал поле, наши двигатели вроде бы работали как надо. В конце концов мне показалось, что мы отделаемся всего лишь жесткой посадкой, явно несравнимой с нашим ударным прибытием на Перлию, или же практически в буквальном смысле сотрясающим землю на Нускуам Фундументибус.

— Рад это слышать, — ответил Живан, после какого-то рыка, который подозрительно напоминал спешно зажаты смех облегчения. Опять же, казалось, что моя ничем не заслуженная репутация хладнокровия перед лицом опасности, заиграла новыми красками.

— Нас засасывает в воздушный поток за биокораблем, — вклинился пилот, или не зная, или не обращая внимания на тот факт, что я уже разговариваю по другому каналу, — у меня не хватает мощности, чтобы полностью выйти из него.

— Почему? — спросил я, через мой тщательно возведенный оптимизм просочились вновь зардевшиеся плохие предчувствия.

— Большую часть мощности сжирают бортовые грависистемы, — объяснил он, что по мне, так это было хорошо. Если бы не они, мы бы с Юргеном сейчас бы представляли собой пятна на переборках.

— Возможно лучше всего просто лететь вниз за ним, — произнес я, словно это был мудрый тактический ход, а не хорошая мина при плохой игре. Никто никогда не скажет, что Кайафас Каин когда-либо отлынивал от долга, по крайней мере пока слышит лорд-генерал.

— Кое-какие организмы могли пережить столкновение, — (готов деньги поставить, что эти кое-какие организмы — ниды), — и возможно твари из спор будут собираться там же.

Так же достаточно безопасная ставка, основанная на опыте моих предыдущих встреч с роем тиранид. Синаптические существа попытаются скоординировать выживших в связную орду, в то время как остальные будут инстинктивно искать их командования. Разведка с воздуха будет достаточно безопасной, что поддержит мою поддельную репутацию возглавляющего фронт, не подвергая меня самого любой физической опасности, особенно когда мы сами сможем упаковать парочку автопушками Аквилы [979].

— Может быть лучше позволить им собраться, — сказал Живан, — а потом ударить по ним с орбиты.

— Если у Флота будет время, — ответил я, — последний раз я видел, что они несколько заняты.

— И до сих пор заняты, — с сожалением отозвался Живан, — но в любом случае передавай координаты, никогда не знаешь, что случится. В конце концов может быть понадобится помощь наземных подразделениям.

— Понадобится, — уверил я его, затем расселся насколько можно было комфортнее, чтобы насладиться остальным полетом. (Должен признаться, что с комфортом было плоховато). Ну хотя бы тряска практически закончилась, когда пилот провел нас через бурю турбулентности в карман разряженного воздуха за горящим биокораблем. Хрустел он здорово, и насколько я мог разглядеть через затуманенный жаром воздух, дым и пар вздымались вокруг жирного пламени, жадно пожирающего нос корабля. От него продолжали отрываться куски размером с "Химеру", каждый из которых мог размазать нас по небу, и пилот был вынужден несколько раз уклоняться, когда эти смертоносные куски струпьев пролетали слишком близко.

Меж всполохами жара, окрашивающие горизонт цветом варенья из аккенбери, и клоачной палитрой ландшафта, сложно было сказать, где кончается небо и начинается земля, так что я был совершенно потрясен, когда сгорающий под нами труп внезапно исчез в облаке поднятой в воздух земли.

— Удар! — заорал я в вокс, чтобы показать, что слежу за полетом, в то время как куски земли Фекандии, размером с кулак, забарабанили по обшивке. Они особых проблем не доставляли. Мы летели через мутное облако, в котором попадались куски побольше, основная часть которого состояла из гравия и пыли, щедро смешанные с частицами испарившейся плоти.

— Тварь рухнула!

Ну как рухнула, большая ее часть все еще подпрыгивала, и разваливалось на меньшие куски.

В этот момент я уловил тревожные изменения в звуке двигателей, который начал мучительно меняться.

— Звучит как-то не хорошо, — молвил Юрген, всецело демонстрируя свой великий дар преуменьшения, я ощутил, как тошнотворно дернулся желудок, когда Аквила рухнула, точно камень. Секунду спустя она пришла в себя, цепляясь за небеса, но только для того, чтобы упасть во второй раз.

— Приготовьтесь к удару! — совершенно излишне крикнул пилот, так как я уже находился в привычной позе, занимал я ее как-то слишком уж часто, и уже знал о надвигающейся катастрофе. Я уже затянул ремни безопасности, так что просто держался и надеялся на лучшее, носком башмака отведя дуло мелты Юргена чуть дальше от моей груди. Я только что стал свидетелем как поджарился целый корабль с нидами и в данный момент совершенно не горел желанием разделить их судьбу.

"Аквила" жестко приложилась о поверхность, выбив воздух из легких с одним единственным богохульным словом, накренилась, проскользнула и замерла со странным и разочаровывающим отсутствием пожара, затопления или разрывов металла. Я инстинктивно вдохнул и мгновенно пожалел об этом; не только из-за близости Юргена, кабина видимо разгерметизировалась, пропустив внутрь достаточное количество местной субстанции, которую принимали за воздух, чтобы заслезились глаза. Я нажал на комм-бусину, но в ответ услышал лишь статику. Очевидно вокс-система "Аквилы" отказала, или по крайней мере не могла передать сообщение. А с учетом тишины со стороны кабины, это как минимум было очень тревожно.

— Дверь заклинило, сэр, — для полноты картины произнес Юрген, сварливо пнув толстую металлическую панель, отделяющую нас от кабины. Даже думать не стоило, чтобы прорубить ее цепным мечом, или же использовать мелту в таком замкнутом пространстве, нас скорее всего изжарит откатом, не говоря уже о пилоте, так что я отказался от этой мысли и обратил свое внимание на заднюю аппарель [980]. Я подполз к ней по крутому склону, в который превратился пол, когда шаттл наклонился на правый борт, но торчащие плита палубного настила дали нам возможность ставить ноги.