Воин

Встав на задние лапы, медведь вытянул передние, больше похожие на стволы деревьев, и пошел на нее. Клас не шевелился.

Зрение у Тейт все еще до конца не восстановилось. Изображение медведя никак не хотело обретать четкость. Схватив еще одну стрелу, она выстрелила. Зверь прыгнул, повалив ее на землю в смертельном объятии. Горячее зловонное дыхание ударило в нос, заполнило легкие. Женщина попыталась закричать, но лохматое плечо заглушило вопль. Она дико сопротивлялась, пока у нее просто не иссякли силы. Только тогда Тейт поняла, что медведь уже не шевелится.

Она открыла глаза. Вдруг пришла боль, накатилась сокрушающей волной, вырвавшей из груди громкий стон. У нее ушло довольно много времени на то, чтобы выбраться из-под огромной туши. Еще труднее было подняться на ноги. Глоток воды совершил чудо, и Тейт смогла наконец добраться до Класа. Вода помогла и ему, и через несколько минут они уже опирались друг на друга. С запозданием Доннаси проверила, не ранена ли она, но, к счастью, кроме глубокой царапины на лбу, дело ограничилось синяками. Класу досталось больше. Одна щека была разорвана, ухо, полуоторванное, висело, кожа на голове содрана в нескольких местах и по меньшей мере дюжина глубоких кровоточащих борозд от медвежьих когтей по всему телу. Тейт не понимала, как он до сих пор жив.

То, что произошло потом, заставило ее усомниться в собственном рассудке. Клас вымыл руки водой из бурдюка, полил на раны на груди, смывая грязь. Потом, свесив голову на грудь, он что-то забормотал. Женщина не смогла разобрать слов, но в них слышался ритм напева, и она была уверена, что это — заклинание. Странная это была картина: мужчина в трансе, будто умирающий, наполовину поющий, наполовину говорящий, и все это время кровь струится по его лицу и шее из ран на голове.

Вдруг Тейт заметила, что его грудь уже не кровоточит. Раны на ней затянулись.

То же самое произошло и с глубокими царапинами на голове. Наконец Клас приложил на место ухо, прижав его ленточкой, обычно обвязывавшей его голову. К этому времени и оно уже не кровоточило.

Затем он стал собирать свое оружие. Тейт была настолько поражена, что могла только смотреть.

Он вскрикнул, увидев, куда попали стрелы, показывая ей, что вторая отскочила от одного из нижних зубов и, пробив небо, вонзилась в мозг. Она содрогнулась, поняв, как ей повезло: никакой другой выстрел не смог бы так быстро убить медведя.

Клас сжал кулак, выражая одобрение, потом прикоснулся к груди над самым сердцем и окунул руку в медвежью кровь. Тейт громко сглотнула, когда он размазал немного крови по ее губам, точно так же, как и по своим. Сам он ее слизнул и жестами дал понять, что она должна последовать его примеру. Тейт с трудом заставила себя подумать о чем-нибудь другом. Ее желудок возмутился, но удержать его содержимое ей удалось.

Клас свистнул. Распухшие губы не слушались, но через пару секунд появилась лошадь. Он снова свистнул, и, к удивлению Тейт, животное развернулось и исчезло. Спросить, что происходит, Доннаси не могла, и потому ей ничего не оставалось, как опуститься на корточки и терпеливо ожидать дальнейшего развития событий. Через несколько минут лошадь вернулась. На этот раз она привела с собой двух остальных. Тейт не верила своим глазам. Она уже знала, насколько хорошо обучены лошади у этих дикарей, но это было что-то невиданное. Вдвоем они поймали животных. Тейт чуть не закричала от радости, увидев свой «вайп» целым и невредимым в седельной сумке. Потом, двигаясь с целеустремленностью, которая превращала все это происшествие с медведем просто в досадную помеху, Клас стал собирать разбросанное мясо, нагружая им вьючную лошадь.

Всю дорогу к лагерю он не произнес ни слова. Тейт поняла, чем вызван его озабоченный взгляд, рыскающий по долине, — стрела в челюсти медведя была делом рук человека. Ее больше беспокоили взгляды, которые он время от времени бросал на нее, будто что-то прикидывая в уме.

Их возвращение вызвало в лагере панику. Женщины мгновенно затащили их под навес и всячески проявляли заботу. Клас не обращал на это внимания. Он не только не возражал, а рассказывал, оживленно жестикулируя. Что касается Тейт, то она отказалась бы даже дышать, такую это причиняло боль.

Сайла работала вместе с Нилой, и Тейт пришлось принять участие в дискуссии на двух языках — обсуждалось лечение ее и Класа. Она удивилась, увидев, что девушка имеет свободный доступ к набору медицинских средств своей старшей подруги. Больше того, она быстро выполняла приказания Сайлы, и вскоре Тейт поняла, что это не шаманство или какое-то другое примитивное лечение. До сих пор она думала, что такие вещи должны находиться под большим секретом. Сайла подошла к проблеме просто. Она отвлеклась на что-то вроде молитвы только в самом начале, в то время как отмывала руки в горячей воде. Еще больше воды у нее ушло, чтобы промыть их раны. Очистив, Сайла натерла их мазью.

Наконец она достала небольшую лакированную шкатулку. Тейт и Джонс обменялись понимающими взглядами, уверенные, что сейчас в дело пойдет магия. Но у них глаза полезли на лоб, когда Сайла извлекла оттуда целый набор маленьких иголок и шелковую нитку на керамической катушке. В ответ на очевидное любопытство Тейт Сайла протянула ей одну из иголок, а остальные погрузила в кипяток.

Тейт передала иголку Джонсу.

— Ты можешь в это поверить? Уверена, что нить из чистого шелка.

Джонс отозвался:

— Это очевидно. Но кто сделал их? И как?

Сайла начала зашивать раны Класа. Когда она стала накладывать шов, спокойно сдвинув края раны, Тейт сморщилась. Гэн заметил ее реакцию и что-то сказал Класу, тот отвернулся от Сайлы и засмеялся над Тейт. Но в этом смехе не было ничего оскорбительного. Гэн, присоединившись, жестами изобразил, как он разрезает свою кожу, сохраняя при этом бесстрастное выражение, потом показал на Класа.

Джонс произнес:

— Я верю ему. У этого человека шрамов больше, чем у дешевого мяча для гольфа.

Сайла строго шикнула на них, перевязывая обработанные раны прокипяченной тканью. Ее последней заботой было смазать ухо Класа, которое она пришила такими мелкими стежками, что их почти нельзя было различить.

Как только она закончила, Клас стал подробно расписывать утренние события. Тейт воспользовалась возможностью расспросить Нилу о странных способностях этого человека, которые он продемонстрировал всего пару часов назад. Языковой барьер сделал эту задачу очень трудной, но Тейт все же удалось узнать то, что она хотела.

Нила рассказала о Сиа, который спас их племя и превратил его в отряд кочевых всадников. Этот отряд двинулся в долгий путь на север много поколений назад. Кроме всего прочего, он учил, что разум — хозяин тела. Большая часть их медицины и все боевые и охотничьи навыки были основаны на этом. Клас — самый лучший, заверила ее Нила, и Тейт была с этим вполне согласна. Воспоминание о ранах, которые затянулись буквально на ее глазах, было совсем свежим.

Когда Тейт стала расспрашивать о том, как женщины используют такие способности, Нила стала отвечать неохотно. Она говорила так, будто сначала разделяла слова на опасные и безопасные. Все, что она сказала, сводилось к существованию «женского ума», тщательно скрываемого от мужчин. Она заявила, что многие женщины ее племени могут избегать зачатия с помощью, как она сказала, «холодной мысли». Насколько Тейт смогла понять, идея заключалась в том, чтобы представить себе матку в виде холодного, безжизненного места, которое отвергает саму мысль о рождении чего-то нового. (Тейт представила себе это как озеро, воды которого на первый взгляд ничем не отличаются от обычных, но пить их небезопасно.) Во время родов большинство почти не чувствовало боли, а некоторые не чувствовали совсем.

Нила намекнула, что существуют и другие секреты, которые она не успела изучить. Тейт попыталась разузнать побольше, но, кроме туманных намеков на «женскую пищу», ей ничего не удалось вытянуть. Извинившись, Нила оставила ее, и разговор закончился.