Дети Хэмлина

– У него хороший характер, – ответила Лиза. – Думаю, он привыкнет без особых усилий.

Неожиданно доктор нахмурилась, удивившись собственным словам. Она так была озабочена настоящим, что ни разу не задумывалась о будущем Моисея. И изумилась тому, что ей интересно, каким образом сложится судьба этого странного мальчика.

– Интересно, они все такие?

– Кто? – спросила Иовино. Она удивилась вопросу Рут.

– Остальные дети, – пояснила гостья. – Я стараюсь не думать о них. По-видимому, они тоже счастливы.

Девушка исчезла так же бесшумно, как и появилась. Лиза растерянно посмотрела ей вслед, размышляя над только что полученной информацией. Потом задумчиво стала следить, как Моисей доедает остатки шоколада. Собрав последние крошки, малыш облизал пальчики. И Лиза в который раз удивилась, что после кормления его личико оставалось таким же чистым, как до кормления. Малыш просто ненавидел грязь, но совершенно не боялся воды.

– Ну ты только подумай, Моисей. Остальные дети, такие, как ты...

– Да-а-а! – убежденно подтвердил малыш.

Ясон быстро уходил из жизни.

Он спокойно плавал перед членами медицинской комиссии, которые пришли на палубу, чтобы снять имитацию сферы чораи. Потом группа людей во главе с Беверли Крашер окружила мужчину, лежащего на столе в пустой каюте. Позвякивали металлические инструменты, резковато и отрывисто переговаривались медики.

Рут смотрела со стороны на бледное неподвижное тело, понимая, что усилия медиков напрасны. Ясон не хотел больше жить. Он умер.

Доктор Крашер сидела за столом, опустив голову на руки. Со стороны могло показаться, что женщина спит, но капитан Пикар заметил, что Беверли держится слишком напряженно. Жан-Люк подошел поближе.

– Беверли! Ты ведь и раньше теряла пациентов, – мягко сказал он.

Она вздрогнула, но ничего не ответила. Помолчав какое-то время, отозвалась:

– Раненых – да. Пациенты умирали от тяжелейших ранений или смертельных болезней, которые я не могла вылечить. Но Ясон был абсолютно здоров. Однако я так и не смогла его вылечить.

– Я принял решение взять его на борт.

– Я не обвиняю тебя. Да и себя тоже не обвиняю. Нам всем казалось, что мы поступаем верно. Только Рут оказалась права, она все знала лучше нас. Надо было оставить его у чораи.

– В плену? – возмутился Пикар. Ему было нелегко изменить точку зрения на хэмлинские события.

– Для него пленом оказалось пребывание на борту "Энтерпрайза", – доктор махнула рукой. – Жан-Люк, я считаю, что Ясон покончил жизнь самоубийством. Не прямо, не причиняя себе физического вреда. Он умер сознательно. Он решил, что должен умереть.

Пикару было больно слышать вздрагивающий голос Беверли.

– Ты слишком утомлена для подобного разговора.

– Я не могу спать, – резко оборвала она и поднялась из-за стола. – Мне нужно работать.

– Ясона не оживишь, если будешь носиться по изолятору и думать о нем.

– У меня достаточно пациентов. За ними тоже необходимо наблюдать.

– Разве вы не доверяете персоналу, доктор Крашер? – Пикар намеренно перешел на "Вы".

– Нет, я, конечно...

– Тогда о чем может быть речь?

– Кажется, я слишком утомилась и не смогу уснуть.

Пикару было знакомо такое состояние. В какой-то момент усталость переходит грань, за которой необходим отдых, тогда человеческий организм не может самостоятельно справиться с бессонницей.

– Необходимо принять снотворное.

– Не следует излишне увлекаться употреблением лекарств, – посоветовала доктор, направляясь к выходу. – И потом, я же не распоряжаюсь у вас на мостике.

Капитан пропустил Беверли и последовал за ней. Далеко женщина не уйдет – ее перехватит молодая помощница.

– В чем дело, доктор Иовино? – нетерпеливо спросила Крашер.

– Нам надо поговорить о Моисее!

Пикар смотрел, как Беверли остановилась, чтобы побеседовать с помощницей, а потом окликнул:

– Беверли...

Она обернулась. Мгновенным движением руки Лиза извлекла гипоспрей и ввела снотворное в мышцу руки. Доктор Крашер дернулась, услышав шипение и почувствовав укол. Но лекарство было уже введено.

– Какого черта, доктор Иовино?

– Доктор выполняет мой приказ, – сообщил капитан Пикар. Он надеялся обойтись без коварного трюка. Но Беверли оказалась слишком упрямой и несговорчивой. Иного выхода просто не оставалось. К счастью, доктор Иовино согласилась помочь ему.

– Черт побери, моему персоналу никто не имеет права отдавать распоряжения, кроме меня, – возмущенно закричала Беверли. Казалось, ее ярость его не трогает. Тогда Крашер повернулась к Лизе. – Я должна наказать вас за подобный поступок.

– Только не плюйтесь на меня, – невозмутимо ответила молодая помощница. – Я уже устала от плевков.

Беверли замерла на месте. Снотворное начало действовать.

– Сколько кубиков? – поинтересовалась она.

– Десять, – ответила Лиза. Беверли тяжело вздохнула:

– Достаточно было бы пяти.

– Я же знала, что придется вводить прямо через одежду.

– О-о, ну ладно, – покорно согласилась Крашер, чувствуя, как отяжелела голова.

– Идем, – Пикар крепко взял ее под локоть. – Я провожу тебя до каюты.

Ночью на мостике дежурили всего несколько человек. Дейта вел корабль. Уорф контролировал показания приборов управления. Тут же находились еще несколько дежурных офицеров, но клингон считал, что не нуждается в помощи. Он еще раз проверил наличие сигналов, направленных на планету и нетерпеливо доложил о полученных результатах.

– Ответа по-прежнему нет.

– Черт! – Райкер сидел в капитанском кресле. Он слегка подался вперед и позвал:

– Дейта?

– Мы находимся в радиусе связи, сэр, – отозвался андроид и повернулся к первому офицеру. – Отсутствие ответа свидетельствует о каком-то неблагополучии.

Первый офицер начал перебирать возможные причины молчания станции Новой Орегоны.

– Неисправность радиооборудования... Ионные помехи...

– Я уже предполагал подобное... – вмешался Дейта, – проверил сканером ионный уровень и выяснил, что он соответствует норме.

– Частотные помехи, – продолжал Райкер.