Море Щитов

«Он совершенно здоров», - добавила Селезе.

Внезапно воздух разрезал крик, и Гвендолин, обернувшись, увидела, что вперед вышла Иллепра с кричащим ребенком на руках. Мальчик был закутан в одеяло.

Гвендолин почувствовала облегчение и расплакалась. Она истерично зарыдала при виде его. Это были слезы радости и облегчения. Ребенок жив, она жива. Они выжили. Каким-то образом им удалось выйти из того кошмара.

Гвен никогда еще не была так благодарна в своей жизни.

Иллепра наклонилась вперед и положила ребенка Гвен на грудь.

Гвендолин села и посмотрела на своего сына. Она почувствовала, что заново родилась, когда прикоснулась к нему, когда ощутила его вес на своих руках, его запах, взгляд. Она покачала его и крепко прижала к груди, всего завернутого в одеяла. Гвендолин почувствовала, как ее переполнили волны любви и благодарности. Она с трудом верила в то, что у нее есть ребенок.

Когда ребенка передали ей на руки, он вдруг перестал плакать. Он стал очень спокойным и, повернувшись и открыв глаза, посмотрел прямо на нее.

Гвен была потрясена, когда их взгляды встретились. У ребенка были глаза Тора — серые искрящиеся глаза, которые, казалось, принадлежали другому измерению. Они смотрели прямо сквозь нее. Глядя на сына, Гвен чувствовала, словно она знала его из другого времени. Все время.

В это мгновение Гвен ощутила такую сильную связь с сыном, как ни с кем и ни с чем в своей жизни. Она крепко обняла его и поклялась, что никогда не отпустит. Ради него она пройдет через огонь.

«У него твои черты, миледи», - сказал ей Тор, улыбнувшись, когда он наклонился и посмотрел на сына вместе с ней.

Гвен улыбнулась в ответ, ее переполняли чувства. Она никогда еще не была так счастлива в своей жизни. У нее было все, чего она хотела — быть с Торгрином и с их ребенком.

«У него твои глаза», - ответила Гвен.

«Единственное, чего у него нет, так это имени», - сказал Тор.

«Может быть, нам следует назвать его в твою честь», - предложила Гвендолин.

Тор решительно покачал головой.

«Нет. Он — сын своей матери. У него твои черты. Настоящий воин должен нести дух своей матери и умения своего отца. Он нуждается в обоих. У него будут мои умения, а назвать его следует в твою честь».

«Тогда что же ты предлагаешь?» - спросила Гвен.

Тор задумался.

«Его имя должно звучать, как твое. Сына Гвендолин следует назвать... Гувейн».

Гвен улыбнулась. Она сразу же полюбила то, как оно звучит.

«Гувейн», - произнесла она. – «Мне нравится».

Гвен широко улыбнулась, крепко обнимая ребенка.

«Гувейн», - прошептала она сыну.

Гувейн повернулся и снова открыл глаза и, когда он посмотрел прямо сквозь нее, Гвен могла поклясться в том, что увидела его улыбку. Она знала, что он для это слишком мал, но девушка на самом деле видела проблеск чего-то и была уверена в том, что сын одобрил свое имя.

Селезе наклонилась вперед и приложила мазь к губам Гвен, после чего дала ей выпить какую-то густую темную жидкость. Гвен тут же оживилась. Она почувствовала, что постепенно приходит в себя.

«Как долго я здесь пробыла?» - спросила Гвен.

«Вы проспали почти два дня, миледи», - ответила Иллепра. – «Со дня великого затмения».

Гвен закрыла глаза и все вспомнила: затмение, град, землетрясение... Она никогда не видела ничего подобного.

«Наш ребенок принес с собой великие предзнаменования», - сказал Тор. – «Все королевство стало свидетелем происходящего. О его рождении уже говорят повсюду».

Крепко сжимая своего сына, Гвен ощущала, что через нее проходит тепло, понимая, насколько особенным является этот ребенок. Все ее тело покалывало, пока она держала его, и Гвен знала, что это не обычный ребенок. Она задавалась вопросом, какие силы заключены в его крови.

Гвен вопросительно посмотрела на Тора. Неужели этот мальчик тоже друид?

«Ты был здесь все это время?» - спросила она его, осознавая, что Тор не отходил от нее ни на шаг. Благодарность по отношению к нему захлестнула ее.

«Да, миледи. Я пришел как только услышал. Кроме прошлой ночи, которую я провел у Озера Печалей, молясь о твоем выздоровлении».

Гвен снова заплакала, не в силах контролировать свои чувства. Никогда в жизни она не испытывала большего удовлетворения. Держа в руках этого ребенка, она чувствовала себя совершенной, в возможность чего она никогда не верила.

Не в силах бороться с собой, Гвен вспомнила тот судьбоносным момент в Преисподней, когда она вынуждена была сделать выбор. Она сжала руку Тора и крепко обняла своего ребенка, желая, чтобы они оставались рядом с ней, желая, чтобы оба были с ней вечно.

Тем не менее, девушка знала, что одному из них придется умереть. Она не могла перестать плакать.

«Что случилось, любовь моя?» - наконец, спросил Тор.

Гвен покачала головой, не в силах рассказать ему.

«Не волнуйся», - сказал Тор. – «Твоя мать все еще жива — если ты плачешь по этой причине».

Гвен вдруг покраснела.

«Она серьезно больна», - добавил Тор. – «Но у тебя еще есть время увидеться с ней».

Гвен знала, что она должна сделать.

«Я должна ее увидеть», - сказала она. – «Отведи меня к ней сейчас».

«Вы уверены, миледи?» - спросила Селезе.

«В Вашем состоянии Вам не следует двигаться», - добавила Иллепра. – «Ваши роды были необычными и Вам нужно восстановить свое здоровье. Вам повезло, что Вы живы».

Гвен решительно покачала головой.

«Я увижу свою мать до того, как она умрет. Отведи меня к ней. Сейчас».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Годфри сидел в центре длинного деревянного стола в таверне с кружкой эля в каждой руке. Он пел в большой группе МакГилов и МакКлаудов, стуча кружками по столу вместе с ними. Они все раскачивались взад и вперед, стуча своими кружками на каждой фразе, в то время как эль выплескивался на стол. Но Годфри было все равно. Он был слишком пьян, как и каждую ночь на этой неделе, и чувствовал себя хорошо.

По обе стороны от него сидели Акорт и Фальтон и, глядя по сторонам, Годфри наслаждался, видя десятки МакГилов и МакКлаудов за столом: бывшие враги собрались на это пиршество, которое он организовал. Годфри понадобилось несколько дней на то, чтобы прочесать Хайлэндс и добиться этого. Сначала мужчины отнеслись к этому настороженно, но, когда Годфри выкатил бочки с элем, а затем привел женщин, они стали собираться.

Сначала пришли лишь несколько человек, с подозрением относясь друг к другу, держась на своей собственной стороне зала. Но когда Годфри удалось наполнить таверну, расположенную на вершине Хайлэндс, мужчины расслабились и начали взаимодействовать. Годфри знал, что ничто не объединяет мужчин так, как обещание бесплатного эля.

Когда Годфри привел женщин, это окончательно примирило мужчин между собой и сделало их чуть ли не братьями. Годфри обратился ко всем своим связям по обе стороны Хайлэндс, чтобы очистить бордели, и он щедро заплатил всем женщинам. Сейчас зал был полон женщин и солдат, большинство из них сидели у солдат на коленях, и все мужчины были довольны. Женщины, получившие хорошее жалование, были счастливы не меньше мужчин, и весь зал гудел от радости и одобрительных криков, когда мужчины перестали концентрироваться друг на друге и вместе этого обратили свое внимание на выпивку и женщин.

По мере того как продолжалась ночь, Годфри начал подслушивать разговоры между некоторыми МакГилами и МакКлаудами, когда те становились друзьями, составляя планы о совместном патрулировании. Это был именно тот вид связи, которого он должен был добиться по просьбе сестры, и Годфри гордился собой из-за того, что сделал. Кроме того, он и сам наслаждался, его щеки порозовели от большого количества выпитого эля. Он осознал, что в эле МакКлауда было что-то необычное. Эль на этой стороне Хайлэндс был крепче и бил прямо в голову.

Годфри знал, что существует много способов укрепить армию, объединить людей и править королевством. Политика — это одно, правительство — другое, а правоприменение — третье. Но ничто из этого не трогает человеческие сердца. Годфри, при всех своих недостатках, знал, как достучаться до обычного человека. Он и сам был обычным человеком. Несмотря на все благородство королевской семьи, его сердце всегда было с народными массами. Он обладал некоторой мудростью рожденных на улицах, чего были лишены все те рыцари в сияющих доспехах. Они были выше всего этого. И Годфри восхищался ими за это. Но он понял, что в том, чтобы быть ниже этого, тоже есть свои преимущества. Это давало ему другой взгляд на человечество, а иногда людям нужны две точки зрения, чтобы полностью понять людей. В конце концов, величайшие ошибки, совершенные Королями, заключались в их оторванности от народа.