Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса (ЛП)

— Все могло бы обернуться иначе, если бы с ними тогда были Железные Воины, — прошептал Бронн, прижимая к груди сломанную рукоять Обрушителя. Воин покачал головой и снял шлем, увенчанный лавровым венком. Лицо его отличали классические патрицианские черты — волевой подбородок, четко очерченные скулы; глаза бледно — голубые, светлые волосы коротко острижены. Настоящий Ультрадесантник до мозга костей.

— Сегодня вы тоже проиграли, — сказал воин, вставляя в пистолет новый магазин. — Не думаю, что столь жалкие союзники смогли бы как-то изменить исход той войны.

— Ты ошибаешься, щенок. Железо вечно, — возразил Бронн, в изнеможении отворачиваясь. — Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо.

— Что это? — с откровенным презрением поинтересовался воин. — Молитва?

— Это Нерушимая литания, — ответил Бронн, чувствуя, как угасают силы. — Да будет так вечно.

Ему показалось, что в пламени разгрома промелькнул чей-то силуэт. Кто-то пробирался через обломки «Василисков», вспоротых буровой установкой, — призрачная тень человека, одна рука которого странно блестела в зареве, словно поверхность ее была из ртути. Вряд ли это было физически возможно, но еще Бронну показалось, что сквозь завесу из пепла и пыли он видит бледное синее свечение аугметического глаза.

«Твоя миссия завершена, — словно говорил этот взгляд, — а моя — продолжается…»

— Зачем вы пришли? — настаивал Ультрадесантник. — Вы же наверняка понимали, что не сможете победить верных сынов Жиллимана.

— Зачем пришли? — улыбнулся Бронн и покачал головой, чувствуя, как спадает со сломленных плеч тяжелый груз. — Лучше тебе этого не знать.

До сих пор жизнь еще держалась в его теле только благодаря усилию железной воли; теперь он перестал цепляться за реальность и перед тем, как сделать последний вдох, с вызовом посмотрел на Ультрадесантника:

— Думаешь, вы выиграли это сражение?

— Я это точно знаю, — ответил воин. — Ваша армия разбита, и Калт снова в наших руках. Орды твоего хозяина, вторгшиеся на другие миры Ультрамара, тоже будут вот — вот изгнаны. Да, я бы назвал это победой.

— Время жестоко обошлось с Ультрадесантниками, — сказал Бронн. — Когда-то они были властителями Макрагга, но вы — лишь жалкое подобие тех великанов.

Воин навел на него пистолет.

— Я бы мог оставить тебя умирать в мучениях, но мне невыносимо думать, что ты еще какое-то время будешь оскорблять этот мир своим существованием.

— Кто ты? — спросил Бронн. — Скажи, как зовут того, кто собирается меня убить.

Вопрос заставил воина на мгновение задуматься, но потом он кивнул:

— Я Леарх Абант, сержант Четвертой роты Ультрадесанта.

Бронн улыбнулся:

— Четвертая. Ну конечно, кто же еще.

Затем Леарх нажал на спусковой крючок, и Бронн умер, зная, что прольется еще много крови, прежде чем дела Железных Воинов на Калте будут закончены.

Калтский зверь

С острия ножа, нависшего над глазом Келлана, капала кровь. Он видел, как этот смертельно острый клинок распотрошил его товарищей, и ничего не смог сделать, чтобы спасти их от мучений и гибели. Зверь убил их всех.

Непреклонная Джоэль, их сержант, умерла первой — ей вскрыли живот в ужасной пародии на роды, которые она принимала когда-то, еще до службы в оборонной ауксилии. Следующим стал угрюмый Аквиллен — клинок распорол его от паха до грудины. Юному Телиону (его назвали так в честь самого знаменитого скаута ордена) нож, словно лазерный скальпель, мгновенно отсек ногу. За считанные минуты парень истек кровью, и все это время он орал, зовя маму и умоляя ее убрать боль. От Каристы зверь не дождался ни звука: она не стала молить о пощаде и даже не вскрикнула. Она тоже слышала страшные рассказы и знала, что зверю милосердие не ведомо, а потому предпочла не тратить силы на бесполезные слова.

Затем зверь с гладием в руке обернулся к Келлану. Оружие, рассчитанное на воинов Адептус Астартес, по меркам простого смертного казалось огромным: тяжелый палаш, способный пробить даже самую крепкую броню. Бронежилеты из слоистого материала и кевлара, которыми была экипирована оборонная ауксилия, он резал как бумагу.

Он появился из ниоткуда, этот монстр в потрепанном доспехе с облезшей краской. Между двумя заброшенными домами промелькнуло что-то желто-черное — и вот Джоэль падает на колени, держится за живот, откуда на каменистую почву вываливаются внутренности, и через мгновение умирает. Келлан единственный из отряда успел поднять оружие и выстрелить, но все впустую.

Удар кулака отбросил его к стене пустого дома, где Келлан и замер, осев на землю. Каждый вдох сопровождался булькающими хрипами. Как и все в оборонной ауксилии Калта, он прошел короткое обучение у медиков, и даже этих поверхностных знаний было достаточно, чтобы понять: у него сломано несколько ребер и пробито легкое, а то и оба.

Не в силах ни пошевелиться, ни заставить себя не слышать вопли товарищей, Келлан стал свидетелем тому, как зверь разделался с целым отрядом. Когда монстр начал уродовать трупы, он велел выжившему смотреть, пригрозив еще более страшными муками, если тот отвернется. Брызнула кровь, на серой облицовке стен появились алые потеки; зверь погружал пальцы в одну зияющую рану за другой и рисовал на стенах странные символы — кособокие звезды, оскаленные черепа, слова на ужасном и омерзительном языке, которого Келлан не знал. Все это напоминало какое-то нечестивое колдовство, но чего еще ждать от врага, который продал душу Темным Богам. Памятуя о наставлениях, которые перед самым началом вторжения дал прелат Юстиан, на эти рисунки Келлан смотреть не стал.

Закончив с издевательством над трупами и мерзкими граффити, зверь встал на колени перед солдатом и положил огромную лапищу ему на плечо, словно желая утешить. Келлан хотел уклониться от тошнотворного прикосновения убийцы, но не мог пошевелиться из-за боли.

— Познать врага значит уподобиться ему, — прошептал он, крепко зажмурившись.

— Я ведь предупреждал, что будет, если не станешь смотреть, — прорычал зверь и насильно раскрыл ему глаза. Веки оторвались, хлынула кровь. Антазия как-то раз сонно призналась Келлану, что самое красивое в нем — это его глаза; сейчас, когда голову пронзала непереносимая боль, он изо всех сил цеплялся за воспоминания о ней. Липкую влагу, залившую глаза, сморгнуть было нечем, и сквозь алую дымку Келлан увидел до ужаса обезображенное лицо зверя.

Война не пощадила зверя, и он выглядел в точности так, как представлял себе Келлан: весь в шрамах, в плоть грубо вшита аугметика, страшен как оживший кошмар. После разгрома Рожденных кровью по нижним пещерам поползли слухи о некой чудовищной твари, которую якобы выпустил побежденный враг, чтобы та пожирала славных жителей Калта. Этим слухам особо никто не верил, а проверить все истории о жестоких убийствах было совсем не просто из-за того, что множество людей до сих пор числились пропавшими без вести.

Но Келлан теперь знал правду: дело не просто в какой-то чудовищной твари. Все намного хуже.

Хотя боль была невероятной, он был рад, что глаза заволокло кровавым туманом. Взгляни он хоть раз прямо на врага — и душа его была бы проклята навечно.

— Есть только Император, — произнес Келлан. — Он наш щит, он наш защитник.

Зверь покачал головой, как будто такая предсказуемая реакция его разочаровала.

— Так вот что они вам говорят? Я-то думал, что народ Жиллимана не настолько глуп. Вы столько забыли из своего прошлого, что вас почти что жаль.

Келлан не ответил, сквозь жжение в глазах рассматривая огромную тушу зверя. Из-за доспеха он казался гигантом; сверхчеловеческое телосложение, результат генетических модификаций, не оставляло сомнений, что он — космодесантник-предатель. Проповеди провозглашали, что армия Железных Воинов разбита, что по всему Ультрамару противник обратился в бегство. Со дня победы при Кастра Танагра прошло шесть долгих месяцев, полных тяжелой борьбы, — и вот орды Рожденных кровью изгнаны со всех планет, которые они посмели осквернить.