Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

— Чем бы я ни был на самом деле, — фыркнул Грамматикус.

— Сонека посмотрел на него.

— Действительно, я спросил у них разрешения. Они не похожи на меня, они даже не едят, во всяком случае, я этого не видел. Первые несколько дней я ел один, а потом относил еду тебе. Было бы глупо не объединить эти два дела.

— И они разрешили?

— Они согласились. Конечно, я быстро понял, чего они хотят на самом деле. Они хотели, чтобы я наладил с тобой взаимоотношения, чего никто из них лично не смог бы сделать.

— И их не беспокоит то, что я могу на тебя как-то… как-то повлиять?

Сонека посмотрел Грамматикусу в глаза.

— Подозреваю, что они на самом деле этого хотят.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты не посмеешь ничего делать с одним из них, но с обычным оперативником… Наверняка им очень интересно то, что они смогут узнать о тебе, если ты это сделаешь.

Грамматикус поджал губы.

— Ты очень восприимчив, Пето. Так ты думаешь, что неким образом угодил ко мне в рабство?

Сонека пожал плечами.

— Откуда мне знать? Я знаю, что ты опасный человек, способный достичь словами того, чего не могут сделать титаны Лорда-Командира. У меня такое впечатление, что мы просто разговариваем как друзья. Не думаю, что ты добиваешься чего-то другого.

Джон кивнул.

— Конечно.

Немного погодя, Грамматикус резко остановился и оглянулся через плечо.

— В чем дело? — спросил Сонека.

— Я думал… — начал Джон. — Думал, что слышал…

— Слышал что?

— Мне казалось, что я слышал ее. Она звала меня, — ответил агент Кабалы.

— Джон, это просто твое воображение.

За время долгого пути между отсеком для заключенных и комнатой для совещаний они не видели никаких признаков жизни, не считая двух гладких, похожих на пауков сервиторов, работавших у стены, и жужжащего кибердрона, промелькнувшего у них над головами и скрывшегося в конце коридора.

Вход был закрыт огромным противовзрывным щитом, на маслянистой поверхности которого была выгравирована эмблема гидры. Сонека уже видел большинство отсеков баржи, и все они выглядели простыми, экономными и функциональными. Это было первым увиденным им украшением.

Когда они приблизились, щит начал подниматься, тонкие зубчатые опоры выходили из отверстий в палубе.

Он поднимался, подобно решетке у входа в крепость.

Зал за ними был полностью погружен во тьму, хотя сразу становилось ясно, что он огромен.

На расстоянии двадцати метров перед ними на массивном стальном троне сидел одетый в доспехи Альфарий, освещаемый янтарным светом одинокой лампы. Шлем лежал по правую руку от него.

— Ближе.

— Джон Грамматикус, лорд, — начал Сонека.

— Благодарю тебя, Пето. Останься.

Сонека кивнул и отошел в сторону.

— Джон, — сказал Альфарий.

— Великий лорд.

— Думаю, пора подводить итоги, — сказал Альфарий. — Твое содействие учтено.

— И я буду продолжать помогать вам по мере сил, — сказал Грамматикус.

— Мы находимся на высокой орбите указанного тобой мира, — начал Альфарий, — А флот экспедиции прибудет примерно через девять часов. Как только он будет здесь и займет позиции, мы начнем высадку на планету.

Грамматикус сглотнул.

— Это говорит о подготовке к войне, как и ваша броня.

Альфарий кивнул.

— Я не хочу войти в неизвестность безоружным, Джон. Ты сообщил мне, что Кабала просила привести меня сюда. Сказал, что они хотят обсудить со мной важные вопросы. Я люблю дискуссии, и буду рад возможности познакомиться с новыми разумами и идеями, но я не дурак. Имперская Армия и мой Легион готовы. Малейший намек на неискренность и предательство с вашей стороны, и ваша Кабала, если конечно она здесь, будет уничтожена.

— Делайте то, что считает нужным, лорд. Но я могу сказать, что Кабала не сочтет угрозу приятной. Они предпочли бы начать переговоры с вами без действующего на нервы присутствия армии. Впрочем, думаю что Кабала приняла во внимание такую возможность. Они считают вас полководцем, и вы будет действовать, как вам диктует ваша природа. В конце-концов, именно это ваше качество особенно их интересует.

Альфарий снова кивнул и поднял левую руку.

— Значит, мы сделали первые шаги к взаимопониманию.

Раздалось несколько тяжелых металлических ударов, и в комнату начал проникать свет. Вся правая стена втягивалась в потолок. Сонека понял, что огромные противовзрывные затворки ранее загораживали обзорный экран. Свет, желтый и не слишком-то яркий, подобно летнему туману, вливался под поднимающимися затворками и медленно наполнял комнату.

Зал совещаний оказался таким же большим, как и ожидал Пето, с черным решетчатым полом, большими переборками из грубого металла и сводчатым потолком. Все в нем купалось в дымчато-золотом свете. У внутренней стены, за огромным неукрашенным троном Альфария, стояли тридцать пять закованных в броню Альфа Легионеров, казавшихся монументальным статуями. Все это время они безмолвно стояли во тьме.

Все они были капитанами или командирами отрядов. Сонека узнал Пека и Герцога по знакам отличия их рот, Омегона, по почти черной броне, и Ранко в огромном доспехе терминатора. В золотом свете они сияли подобно призрачным видениям.

Их видел и Грамматикус. Сонека увидел в его глазах внезапную вспышку страха.

Альфарий встал на ноги. Затворки полностью втянулись в потолок, и вид через огромный обзорный экран был столь же поразительным, как и огромные воины, появившиеся из тьмы. Эта часть космоса, гораздо более глубокого, чем когда-либо видел Сонека, была наполнена далеким звездами, при свете Солнца казавшимися пятнами пыли. Потоки сияющего газа, многоцветного и неуловимого как крылья мотылька, тянулись через космос, накрывая звезды подобно вуали, из-за чего некоторые звезды блестели как многогранные драгоценные камни, оттеняя другие, тусклые как необработанная галька.

Рядом, на расстоянии примерно в сто пятьдесят миллионов километров, светило бледно-красное солнце, из-за света которого все казалось погруженным в янтарь. Гораздо ближе, прямо под ними, находилась ночная сторона планеты. Альфарий указал на солнце. Гололитические графики немедленно высветились на обзорном экране, сделав набросок звезды и зафиксировав ей. Завитки колонн вычислений и блоки статистических данных заполнили экран.

— Стоп. Уменьшить освещение и увеличить в шесть раз, — приказал Альфарий.

Голо-проектор замерцал и поместил отлично подогнанное и увеличенное изображение звезды в центр экрана.

— Гидра 42, — сказал Альфарий. — Древняя звезда, второго поколения, с небольшим содержанием металлов. Ее жизнь подходит к концу. Гидра 42, Джон. Не будешь ли ты любезен это прокомментировать?

Грамматикус выглядел опешившим.

— Лорд? — сказал Сонека.

— Говори, Пето.

— Насколько я могу понять, Гидра 42 была выбрана в знак почтения Легиону. Скрытая шутка, если хотите. Я думаю, что сейчас Джон сожалеет о легкомысленности этого жеста.

Альфарий кивнул.

— Так… — сказал Грамматикус, закашлявшись, но сохранив спокойствие. — Так и есть, лорд. Здесь нет неуважения или обмана. Гидра 42 была выбрана из-за вашей эмблемы.

— Такой символизм является типичным для Кабалы? — спросил Пек.

— Нет, — ответил Грамматикус.

— Отлично, — фыркнул Омегон, — потому что это просто ребячество.

— У Гидры 42 есть шесть планет, — продолжил Альфарий. — Мы находимся на орбите выбранной тобой третьей планеты, называемой Альфа Тертиус 42.

— На орбите Эолиф. — сказал Грамматикус.

— Повтори.

— Эолиф, — повторил Грамматикус. — Кабала называет Гидра Тертиус 42 Эолиф.

— Отмечено. Изолировать и увеличить.

Графики вернули звезду на ее начальную позицию, а затем окружили темный шар внизу, разделили его на части и переместили в центр экрана. Еще больше графиков появилось на проекции.

— Маленькая и незапоминающаяся, — продолжил Альфарий. — Разрушаемая ужасной погодой и токсичными осадками. По нашим меркам непригодна для жизни, авто-пробы зарегистрировали лишь базовую ксено-фауну.