Наследие (ЛП)

– Это… это мой сводный брат…

Слова Варрона прозвучали так, словно он не верил своим глазам, и недостаточно тихо. Домаса услышала его и фыркнула. Но внимание большинства присутствующих было приковано к истощенной пародии на человека, которая угнездилась среди мягких белых подушек.

Это существо было облачено в пышные одежды цветов рода Фракс, даже более вычурные, чем у распорядителей флотилии. Но никто бы не скроил униформу на тело, подобное этому.

Его нижние конечности раздулись от жидкости и стали похожи на слоновьи ноги. Ткань на туловище растягивалась под напором сочащихся опухолей, ребристых или складчатых, как коралл‑мозговик. Тонкие как палки руки были сжаты в кулаки, и существо начало размахивать ими в воздухе. На одной из них мясо и кожа как будто расплавились, и кисть превратилась в единый неровный комок. На другой же плоть между пальцами разошлась так сильно, что ладони практически не было, только трещины, доходящие до самого запястья и покрытые красно‑черной коркой. Голова над кружевным воротником выглядела как череп, облепленный подтаявшим белым воском, и на ней слепо горели мутные глаза. И последняя деталь, банальность которой только вызвала у Варрона еще большее отвращение: такая голова должна была быть совершенно лысой, а не увенчанной буйной гривой рыжеватых волос.

Охранники флотилии как будто разом содрогнулись. Варрон услышал, как кто‑то вскрикнул. Женщина‑арбитр с зелеными глазами снова наклонилась и пристально посмотрела вниз.

То, что осталось от энсина Нильса Петроны, помимо ненависти, опухолей и вызванного болью психоза, с трудом разобрало образ женщины, склонившейся и наблюдающей за ним откуда‑то из невероятной вышины. Он подумал, не могла ли это быть его мать или одна из тех женщин, которых он убил в переулке. Он попытался сфокусироваться на ней, но услышал голос Д'Лесте, гудящий в ушном кабеле, который они прикрепили к его голове, чтобы он мог их слышать.

– На тебя смотрят, Петрона. Будь внимателен. Ты меня понимаешь?

Где‑то в глубине его разума, за сновидениями и галлюцинациями, как будто нажали на кнопку. Вот оно. Вот это мгновение. Безумные, перепутанные мысли завертелись и закувыркались в его голове. А потом сквозь лихорадочное сознание, словно айсберг, всплывающий к поверхности бурного моря, поднялась ясность, чистые мысли, слитые воедино чудовищным усилием воли.

Д'Лесте пододвинул к его лицу вокс‑микрофон.

– Я… я…

Его голос больше походил на шепот умирающего и едва походил на его собственный. Долгий миг его мысли разбегались в стороны, и он пытался вспомнить, были ли у его матери такие же зеленые глаза, как у этой женщины. Потом он содрогнулся, закашлял и зажмурился.

– Я – Петрона Фракс, сын… сын Хойона Фракса, Фракса… старшего.

Слова прерывались хриплым дыханием, но он узнал этот голос. Его собственный голос. У него отобрали тело и разум, но голос все еще принадлежал ему. Это ему понравилось, и он ухмыльнулся, отчего Кальпурния вздрогнула: зубы у него были щербатые и разваливались на куски, но спереди из десен пытались пробиться новые, белые зачатки.

– Я здесь… здесь. Ради моего наследия. Ради хартии отца и матери… утешения матери. Мой врач знает об этом, хотя на самом деле не знает. Для этого здесь мои друзья.

Петрона захихикал, и его растрескавшаяся рука начала стучать и барабанить по покрывалу. Д'Лесте, с белым от тревоги лицом, нагнулся над оборудованием и пробормотал приказы диагносторам.

– Это все имеет смысл, если знать, что… что… – его как будто что‑то озадачило, и слепая голова начала вопросительно поворачиваться по сторонам.

– Моему… моему будущему лорду Петроне Фраксу нездоровится, как вы видите, арбитр, – сказала Занти, без промедления шагнув вперед. – Поэтому мы устремились на Гидрафур со всей возможной скоростью, чтобы наследие великого Хойона было передано в его руки. Как только мы сможем вернуть лорда на его корабль, мы поможем ему отдохнуть и восстановить силы.

– Это какая‑то насмешка! – прогремел Симова, выйдя вперед под яростным взглядом Занти. – Отдать священную реликвию Императора подобному существу? Укрывательство мутанта суть мерзость пред Императором, и этого не произойдет!

– Вернитесь на место, Симова, – предупредила Кальпурния. – Вы здесь из милости и не можете командовать. Вы?

Она указала на человека с лицом бандита, и тот со страхом воззрился на нее.

– Меня зовут Д'Лесте, мадам арбитр, я врач лорда Фракса.

– Начнем с того, способен ли лорд Фракс понимать, что происходит? И готов ли он подвергнуться испытанию генома перед медиками Арбитрес, как потребуется и от его соперника?

– Лорд Фракс! – крикнуло извивающееся в постели создание. – Да, лорд Фракс пройдет ваше испытание генома, ибо после испытаний, уже обрушенных на него генами, ему больше нечего бояться!

Оно снова ухмыльнулось. Одна губа лопнула, и наружу брызнула розоватая жидкость. Распорядители флотилии склонились друг к другу и начали торопливо перешептываться, почетные стражи флотилии, стоящие рядом, тоже повернули к коляске скрытые вуалями головы.

– Испытание генома – это просто абсурд, – объявил Симова. – Властью, данной мне жречеством святой Терры и епархом гидрафурским, я…

– На место, Симова. Сейчас же.

Четверо арбитраторов в броне шагнули вперед от стены. Симова бросил на них свирепый взгляд и попятился.

– В этот раз Механикус не проведут для нас генетическое испытание, – сообщила Кальпурния всему залу, – однако оно произойдет. Испытание генома и испытание показаний. Пусть двое наследников и претендентов выйдут вперед. Двое наследников и претендентов, Симова, и вы нарушаете церемонию и позорите себя тем, что мне приходится вам это говорить. Задержите его, если понадобится.

Ее голос был холодным как лед. Уж Симова‑то должен был знать, как вести себя в суде, однако он спорил с арбитраторами и оглядывался через плечо на воинствующих сестер, которые, в свою очередь, ждали указаний от сестры Кроведд. Д'Лесте повел коляску вперед, к самой кафедре и хартии, за ней следовала почетная стража. Шум, исходящий от одного, и гротескное уродство другого отвлекали Кальпурнию, и она лишь через секунду заметила, что Варрон Фракс не сдвинулся с места.

– Вперед, Варрон, сейчас твой выход. Дело почти закончено. Только посмотри на это недоразумение. Хартия наша, просто пойди и забери ее.

Голос Домасы звучал довольно и тихо, даже охранники ее не слышали. Она поглядела на Варрона, который стоял, уставившись на пол у своих ног. Он держал пальцы сплетенными, чтобы они не тряслись.

– Я сказала, вперед. Ты что, хочешь, чтоб я тебя пнула?

Он чувствовал, что эта Кальпурния тоже смотрит на него, таким же холодным взглядом, как Домаса. А потом, на миг, он подумал не о Домасе и не о невысокой светловолосой женщине на кафедре, но о Ксане, о прекрасных темных глазах Ксаны, которая глядела в его лицо. Он посмотрел на хронометр на своем запястье. Уже почти настало условленное время. Рика должен был уже взяться за дело.

– Варрон Фракс, – сказала Кальпурния, – как наследник и претендент…

И тогда Варрон выпрямился и открыл рот. С первой попытки его голос зазвучал сухо и хрипло, но потом он справился и заговорил:

– Я – старший сын Хойона Фракса. Мне сказали, что эта хартия принадлежит мне. Но с меня достаточно крови, убийств, алчности и интриг. Если таково наследие Фраксов, то лучше я от него избавлюсь. Так что, если это удовлетворит сей многомудрый и уважаемый суд, я отказываюсь от притязаний на хартию.

Атис и почетные стражи даже не осознали эти слова. Так они сконцентрировались на уродливой фигуре Петроны, готовые к сигналу, готовые исполнить свое обещание.

Д'Лесте тоже едва их расслышал. Он готов был разрыдаться от страха. Если Петрона умрет в зале суда, это значит, что ему самому останется жить не больше часа. Он знал это, и пока на экранах диагносторов одна руна за другой приобретала красный цвет, он отчаянно рылся в памяти, разыскивая хоть какие‑нибудь советы Диобанна, которые могли бы помочь.