Ловушка во времени

– Спок, – заговорил доктор снова, на этот раз намного спокойнее, – моя команда недоукомплектована и не имеет достаточных запасов из-за того, что нам пришлось перенести несколько дней назад. Кроме того, одна из моих сестер и хирург были так сильно ранены во время бури, что я вынужден их усыпить на время лечения. И в довершение ко всему, у меня здесь, внизу, два десятка других пострадавших людей, многие из которых ранены серьезно. Это больше того, что может обслужить вверенная мне команда имеющимися средствами. Некоторых с незначительными ранениями мы уже залатали и отправили в свои каюты, так как наше помещение переполнено, других же отправили на их посты, потому что вы на этом настаивали, – проговорил доктор с горечью, – Но для двух десятков раненых в лазарете я должен создать более благоприятные условия. Это можно было бы легче пережить в каком-то другом месте, где нет дефицита в обслуживающем персонале и лекарствах. Например, на Звездной Базе 17.

– Я понял нужды вашего отделения, доктор, – произнес вулканец.

Он, как всегда, отдавал себе отчет в том, что эмоциональный «демон» Леонард Маккой постоянно держит себя в узде. Спок желал себе такого же умения контролировать свой голос и подбирать слова, разговаривая с доктором. Он старался помочь Маккою в выполнении его задач. Но способности, основанной на сочувствии и понимании работы другого человека, вулканцу недоставало. Подобным искусством в совершенстве владел Кирк. Легкость, с которой он делал это, была частью таланта капитана звездного корабля Не в первый раз Спок желал обладать такой же способностью.

«Как всегда, я должен балансировать между нуждами каждого отделения в ущерб состоянию самого корабля», – размышлял вулканец. Вероятно, он мог бы завоевать симпатию Маккоя, давая детальное объяснение уменьшенных возможностей корабля. В то же время, нельзя рассчитывать на поддержку, играя на чувствах доктора.

– Наши системы обеспечения и контроля за управлением тоже были повреждены бурей, доктор. И если они выйдут из строя, то не только те, кто у вас в лазарете, но и сотни еще здоровых членов команды погибнут. Я не могу рисковать, перегружая систему контроля за управлением и структуру корабля. Из-за бури не хватит обслуживающего персонала для поддержания систем в работе, если произойдет большая поломка. Я подсчитал, что фактор отклонения № 2 вызывает существенную нагрузку на системы и части корабля, которые находятся пока, слава Богу, в пределах разумной безопасности и позволят нам всем достичь Базы 17 живыми и здоровыми. Подчеркиваю: в пределах разумной безопасности.

– Мой Бог, – медленно произнес Маккой, – я все время ошибался в вас. Я всегда подшучивал над вами, называя существом с голубой кровью, думающим, как компьютер. А сейчас я впервые понял, что вы действительно лишены всяких чувств. Дело не в цвете вашей крови, а в ее температуре. Вы чрезмерно хладнокровны, бесчувственны.

– Как вам известно, – спокойно прервал его Спок, – температура моей крови выше, чем у вас. Я жду с нетерпением доклада о состоянии пациентов. Общего доклада, а не о каждом. Исключая смертельные исходы, конечно, так как мне надо составить индивидуальные письма семьям умерших.

– Ага! Я могу предположить, что это будут за письма! Не беспокойтесь, Спок. Я напишу сам несколько писем с соболезнованием семьям пропавшего Джима и находящегося в бессознательном состоянии Скотта. Я здесь достаточно известен, но не потерял еще способности соболезновать, не так ли?

Спок предпочел не отвечать и собрался уходить, но прежде чем он покинул лазарет, Маккой выкрикнул:

– Джеймс не сделал бы так, вы знаете!

Вулканец помедлил и затем повернулся к главному врачу корабля:

– Напротив, доктор, это тот самый образ действия, которому последовал бы капитан. Я додумался до него путем логики, а капитан пришел бы к этому же путем интуиции; результат же одинаковый.

Спок развернулся и поспешил выйти прежде, чем Маккой смог сказать что-нибудь еще. От доктора надо было держаться подальше: эмоциональность Маккоя опасно заразительна.

Доктор не догадывался, а Спок не соблаговолил сообщить ему о своих просьбах к командованию Звездного флота разрешить оставаться вблизи от места исчезновения «Маулера» для того, чтобы продолжать поиски Джеймса Кирка. Напомнив Споку об успехе прошлого поиска, когда Кирк исчез в другом измерении почти в той же зоне, Звездный Флот привел те аргументы, которыми Спок воспользовался в дискуссии с Маккоем. Аргументы закончились приказом доставить корабль на Звездную Базу 17 и доложить о прибытии ее командиру.

Вернувшись на капитанский мостик, Спок запросил рулевого:

– Мистер Зулу, когда прибываем?

Рулевой вскочил, отдал честь, а потом ответил:

– В 19 часов 10 минут, мистер Спок.

Вулканец вспомнил, что он намеревался узнать у Маккоя отдельно о состоянии Ухуры. Она вскрикнула до того, как буря ударила по «Энтерпрайзу». Споку казалось резонным предположение, что Ухуру ранило раньше, чем началась буря. Но во время неприятного разговора с доктором Спок забыл спросить об Ухуре. Вулканца раздражало, что Маккою удалось так повлиять на него.

Он был рассержен и унижен и не расслышал вопроса, который кто-то задал ему. Да, вероятно, разговоры с Леонардом Маккоем производят дьявольский эффект, укрепляя авторитет доктора и ослабляя образ вулканца.

– Повторите, пожалуйста, миссис Крэнделл.

– Сэр, некоторые из моих друзей рассказывали о другом времени, поблизости от которого исчез капитан Кирк.

Спок впился в нее глазами. Возможно, вулканцу не доставало сочувствия к людям, которым обладал Кирк, природной интуиции капитана, но, как ни странно, он не был лишен способности анализировать язык человеческих жестов или улавливать чувства, выраженные словами достаточно ясно. В данном случае Спок достаточно легко смог почувствовать враждебность Крэнделл. Ощутив это, он заметил сходные признаки недовольства у других находившихся на капитанском мостике.

Вероятно, вулканец никогда не поймет, почему люди, столкнувшись лицом к лицу с той же ситуацией, что и их давние предки, все же выбирают линию поведения, которая позволяет их эмоциям доминировать над рассудком.

– Я помню этот случай очень ясно, миссис Крэнделл. У вас есть вопрос по этому поводу?

– Да, сэр, – женщина говорила, нервно бравируя. – Насколько я понимаю, тогда вы не покинули район пребывания, а зависли в этой зоне, пока капитан Кирк не появился, и затем спасли его?

Не было нужды задавать этот очевидный вопрос. Невысказанный, он тяжело висел в эмоционально-напряженной атмосфере мостика.

– Почему вы уходите сейчас? – спросила Крэнделл.

– Я не завис, миссис Крэнделл, – мягко ответил Спок, – я был в состоянии точно вычислить момент, когда два пространства пересекутся. Этого момента я ждал. Сейчас ситуация совсем другая. Дело в том, что с недавнего времени толианцы стали чрезвычайно чувствительными к тому, что они рассматривают как нарушение своего суверенитета. По этой причине федеральные корабли должны вести себя осторожно и как можно меньше времени находиться в пространстве, которое толианцы незаконно объявили своим. Командование Звездного Флота право, приказывая нам покинуть этот район.

– Но вы могли убедить их разрешить вам остаться, мистер Спок!

Эмоции переполняли людей, мешая понять друг друга.

– Если бы я даже пошел на такой шаг, командование не обратило бы на мои просьбы никакого внимания, миссис Крэнделл. Толианцы отнюдь не средний противник. Мы до сих пор не имеем понятия, как они сплели свою паутину вокруг «Энтерпрайза». Мы потеряли корабль «Дефиант», также пропал «Маулер». Чего бы мы добились, разрушив наш корабль? Сотни из нас погибли бы, лишив Федерацию своей помощи. А капитан Кирк и команда безопасности были бы потеряны.

Не было других аргументов и вопросов. Но атмосфера на мостике, пока работала эта смена, не улучшилась. Все помнили о долгих, медленно тянущихся часах пути к Звездной Базе 17.

Глава 3

Некоторое время Джеймс Кирк думал, что находится в гуще битвы. Он видел Кланта, неистово бросающегося на окружающую его живую стену из членов команды безопасности «Энтерпрайза» и постепенно прорывающегося через нее. А затем и Кирка, и Кланта, и команду безопасности, и клингонов – всех сильно швырнуло к центру капитанского мостика гудящего и гибнущего корабля. Капитан умудрился схватиться за поручни заграждения вокруг помоста, где возвышалось капитанское кресло, и удержаться какое-то время, избегая ушибов. В памяти Кирка смутно запечатлелись летящие мимо тела, вопли клингонов и крики людей. В какой-то момент он плыл в состоянии невесомости, продолжая крепко сжимать поручни, а затем камнем упал на пол. В следующее мгновение резким толчком Кирка отбросило в сторону так, что он оказался как бы на другом конце корабля. Джеймс почувствовал приступ тошноты.