Star Wars: Меч тьмы

– Всего лишь ребячество, золотник,– сказал он и хлопнул робота-переводчика по твердому металлическому плечу.

– Ребячество? – взволнованно отвечал Си-3ПиО. – О, нет! Это ведь совсем не забавно…

За космодромом Нал Хутта высился дворец Дурги. Несмотря на коричневый туман и смог, его стены сияли белизной и чистотой. Прищурившись, Лейя разглядела крошечные фигурки рабов, ползающие вверх и вниз по лепным фасадам, скользким от дождя,– они были заняты непрерывной очисткой украшавших дворец каменных монстров и узорчатых амбразур.

Парусник заслонил их. На палубе его хмуро застыли гвардейцы. Тощий хатт скользил по верхней палубе, и двигался он, похоже, самостоятельно, а не на платформе с реактивными двигателями. Лейя признала узкое, изнуренное лицо существа, с которым она спорила по системе связи. Он разительно отличался от любого хатта, которого ей приходилось прежде встречать,– худой, словно лента пятнистой зеленой кожи, свисавшей с гибкого позвоночника. Выглядел он неважно.

– Приветствую вас, глава Новой республики Лейя Органа Соло. Приветствую вас от имени Его Великой Тучности, повелителя Дурги, который, к сожалению, не может быть с нами в настоящее время.

Лейя слегка поклонилась.

– Благодарю. Но я хочу встретиться с повелителем Дургой. Он пригласил нас сюда.

– Ах, я вызвал его, госпожа Президент. Он следует сюда со всей должной поспешностью. – Тощий посланник-хатт проговорил все это, перевесившись через палубные поручни баржи.

– Ну и ладненько,– пробормотал Хэн.– Я как-то не схожу с ума от желания остаться тут уж очень надолго.

– Я – Коррда, уполномоченный посол и раб повелителя Дурги. Я недостоин такой чести, но мне выпало развлекать вас до его личного прибытия.

– О, прекрасно сказано,– оценил Си-3ПиО. Коррде, похоже, похвала доставила удовольствие.

– Я надеюсь, вы находите мой общегалактический язык приемлемым. Повелитель Дурга настоял на том, чтобы все его окружение изучило язык для улучшения контактов с Новой Республикой. Могу я временно предложить вам свое гостеприимство?

– Собственно говоря, мы не знаем, что хатты называют гостеприимством,– тихонько проговорил Хэн,– насколько я помню, мне мало пришлось с ним встречаться.

Коррда издал шипяще-свистящий звук, который Лейя определила как смех. Смех этот был несколько принужденным.

– Ах да, Хэн Соло, я в курсе ваших отношений с падшим Джаббой, да будет его имя произнесено с презрением. Он – недостойный червь. Ни один хатт не уважает памяти потерявшего империю. Вам обоим будет приятно отметить, что хатты высоко ценят вас как основоположников мира.

– Звучит… весьма ободряюще,– заметила Лейя с кисло-сладкой улыбкой. – Ну а теперь, может, нам стоит подняться на борт вашей баржи, или вы собирались целый день продержать нас тут на дожде за приятным обменом любезностями?

– Ах, конечно! – Коррда отпрянул назад, размахивая жилистыми ручками, а тем временем широкий трап был спущен на землю.

По трапу они вскарабкались на судно. Их стоически державшийся эскорт Новой Республики с каменными лицами застыл рядом с гвардейцами парусника. Все время, пока парусник снимался с якоря, а затем пересекал пространство от космопорта до дворца, Коррда изо всех сил старался быть угодливым и даже подобострастным.

Вокруг остроконечных трав, над которыми они проходили, роились насекомые: жужжащие, поющие, перелетающие, молча плетущие прозрачные сетки. Мелкие водоемы с нечеткими берегами лежали темными пятнами. Пейзаж, казалось, был покрыт зеленоватой пеной. Наверху в тонком дожде с грубыми криками пролетали стаи больших неуклюжих птиц, преследуемые шумной погоней на истребителях. Охотники палили по птицам из бластеров. Дымящиеся птичьи тушки падали с неба в трясину.

По мере их приближения дворец Дурги становился все выше – кошмарное сновидение, состоящее из башен и переходов, огромная пасть ворот, да еще обширная подземная сеть темниц, известных по всей Галактике.

– Ах, я даже и не знаю, сколько времени потребуется Дурге на возвращение,– объявил Коррда, как только баржа пришвартовалась в заливе. Лейя осмотрелась: берега были изрыты пещерами, а чуть повыше цепочкой стояли ангары.-Но, будучи ответственным за ваши развлечения, осмелюсь предложить вам тур по уровням наших темниц. Вы найдете их совершенно очаровательными.

– Никаких темниц,– заявила Лейя,– благодарю, в любом случае нет.

– Не испытываю интереса,– согласился Хэн,– мы повидали в прошлом достаточно темниц, впечатлений от них нам хватит на ближайшие сто лет или около того.

– О, – откровенно разочарованно протянул Коррда, видимо теряясь в догадках, что можно предложить взамен.

В свое время Лейя не сумела проникнуть в закрытое сознание Дурги. Коррда был куда слабее, и кое-что ей удалось ощутить – взволнованность, неуверенность, возбуждение, расстройство,– но обмана не было никакого. Коррда честно не разбирался в происходящем и очень боялся подставить свою голову под удар.

Способности к Силе доставили Дейе еще и множество тяжелых, рождающих чувство гадливости впечатлений от самого дворца, застоявшееся эхо страданий, мысли об убийстве и предательстве – казалось, сами камни источали их. Все это оглушило ее, и она постаралась как-то отключить чувства.

– Ах, возможно, нам стоит тогда пообедать,– предложил Коррда,– у нас всегда есть свежее мясо и сочные деликатесы. Будут приглашены другие члены семьи Дурги. Должно быть, будет приятно с ними встретиться.

– Это более приемлемо,– сказала Лейя, склоняя голову в королевском поклоне, Хэн же пробормотал:

– Не знаю, не знаю… Обед с компанией хаттов – звучит немногим приятнее, чем тур по пыточным камерам.

Внутри обеденного зала, взгромоздясь на каменные балки, сидели отвратительные птицы, они провожали взглядом каждый кусочек мяса, готовые кинуться на него прежде, чем он исчезнет в огромной, как пещера, пасти хатта.

Гости, юные кузены Дурги, походили на широкоротых угрей, еще тонких и мускулистых, хотя некоторые уже начинали накапливать слои жира, готовясь стать тучными в зрелых летах. Их толстые губы кривились, взгляд желтых глаз бегал по сторонам, но эти хатты были, очевидно, здоровы, а вот Коррду явно грызла какая-то болезнь. Похожие на плети хаттики вели себя грубо и нагло, едва умея связать два слова на общегалактическом,– их совершенно не интересовали занятия Дурги.

Коррда выполнял роль лакея, принося блюда желеобразной пищи: тушеные насекомые, паразиты, сбрызнутые теплым медом; жареные зернистые личинки – большинство из них лежало хрустящей горкой на тарелке, другие же еще корчились в борьбе со смертью.

Лейя изо всех сил старалась казаться довольной, хотя ни у нее, ни у Хэна особого аппетита не было. Лейя выкладывала еду по краю тарелки, пытаясь выбрать в ней хоть что-то съедобное. То же и Хэн. Жилы на его шее вздувались, когда он сжимал зубы. Только Си-3ПиО не потерял дара речи, пытаясь разгадать происхождение компонентов пищи. Впрочем, Коррде приходилось еще хуже, чем Лейе и Хэну. Гости безо всякого повода, просто из грубости, шлепали его всякий раз, когда он попадал в пределы их досягаемости. Своей тарелки на столе Коррда не имел, его уделом были объедки, которые он съедал где-то в стороне. Он смотрел на Хэна и Лейю с вызывающей у них ужас благодарностью, возможно, считая, что они не съедают своих порций в намерении оставить ему нетронутую еду.

– Простите,– спросила его тихонько Лейя, когда Коррда подполз, чтобы собрать тарелки,– почему вы не сидите с нами за столом, если вы назначены помощником Дурги?

– Да нет же, я – его самый последний слуга,– отвечал Коррда.Взгляните на меня,– он оглядел свое ленточно-тонкое тело и болезненную кожу.– Мой удел лишь помои. Меня презирают за то, что я болен редкой болезнью худобы. Хатт, весящий ниже положенного, является объектом всеобщего презрения. Вот… это я… Как можно уважать такого худосочного червя, как я?

– Почему же Дурга держит тогда тебя при себе? – спросил Хэн.– Ты, кажется, занимаешь важное положение в его отсутствие?