Волчья шкура

Ожидая Андрея, Ирина то поглядывала в сторону стоянки, где он пристраивал свою неповоротливую и громоздкую машину, то рассматривала кад, который Андрей поставил в кустах. Зачем Андрею понадобилось тратить время на украшение этого пустынного уголка? Был ли пассажир на переднем сиденье или нет, когда Андрей поехал на стоянку, Ирина не могла рассмотреть, потому что Андрей закрыл багажник.

По всему Израилю в самых неожиданных местах разбросаны забавные скульптуры, а глиняный кад, наполненный камнями, выглядел очень естественно и живописно, как будто всегда стоял между кустами бугенвиллеи и розмарина возле пожарного гидранта.

*****

Выманить Мансура из дома оказалось очень легко. Не стоило и голову ломать по дороге. Мальчишка, который бросал камешки в бутылку из-под «Спрайта» возле ворот, получил от Анчара шекель и умчался за угол, радостно вопя: «Мансур, Мансур!»

Мансур очень удивился, увидев «русского» из бригады за рулем «Форда».

Анчар вышел ему навстречу и, предупреждая вопросы, быстро заговорил:

— Доброе утро, брат! Как встретился с родственником вчера? Доволен?

И, не давая озадаченному Мансуру ответить, продолжал тараторить, не забывая улыбаться:

— Биляль очень доволен, я уже повидался с ним. Видишь, как удачно все сложилось. Если бы не авария на заводе, не помог бы вам. Вчера, как с вами расстался, поговорил с женщиной насчет Казема, раньше все времени не было. Помнишь, он просил найти ему жену с израильским гражданством? Вон, в машине сидит. И недорого просит. Только нужно быстрее с Каземом встретиться, детали обсудить. Биляль сказал, что позвонить тебе не может, не знаю, почему. Он сейчас с ее подругой кувыркается, так мне машину дал и твой адрес. Просил, чтобы ты сам с Каземом связался. Он обрадуется, правда?

Мансур затряс головой, отстраняясь от «русского», который норовил похлопать его по плечу. Какая женщина для Казема? Как этот простак с утра пораньше успел встретиться с Билялем? Непонятно, как Биляль мог попросить Мансура, связаться с Каземом, если командир строго-настрого запретил перезваниваться до особого распоряжения. Ничего непонятно, еще и акцент «русского» мешает сосредоточиться.

— Постой, замолчи на минутку. Уезжай отсюда. Иди домой. Домой, понимаешь? Казем сам позвонит тебе, я ему передам. Дома жди его звонка. И женщине скажи, что нужно подождать. Понял? Домой, домой, — и для наглядности помахал рукой в сторону выезда из деревни.

— Нет, никак нельзя мне домой, я обещал. Сам знаешь, какие они, женщины: начнет сомневаться, крутить, с подругами советоваться и совсем передумает. А бригадир хорошие деньги обещал, с тобой поделюсь. Позвони, брат, а?

Анчар нанизывал слово на слово, а сам, прикрываясь маской жадного простофили, внимательно следил за реакцией Мансура. Если тот откажется звонить, значит, правильно он предположил, что арабы проворачивают серьезную операцию, и именно Казем — руководитель.

Мансур молчал. Он уже успел заглянуть в машину. Там действительно сидела женщина. Где, интересно, Андрей раздобыл такую? Не похож он на ее дружка, у него никаких денег на нее не хватит. Казем не раз говорил, что ему нужно жениться на еврейке, это даст ему право получить израильское гражданство. Многие проблемы будут тогда решены. Это для дела нужно. Для большого дела… Что там он насчет хороших денег бормотал? Дело делом, а деньги никогда лишними не бывают и ничему не помешают. Нужно подумать. Вопрос, как позвонить? От себя нельзя, об этом и речи не может быть. У дурака, что ли, попросить? Он даст, но это тоже не дело. Все знают, что он из их бригады, видели, как от завода отъезжали вместе. Было бы подозрение, а кто им с «ШАБАКом» поделился, никогда не узнаешь… Кажется, есть решение: взять мобильный у девки. С него и звонить не опасно, и, если засекут, не страшно. Пусть из нее выдавливают, хоть кости переломают, а ничего не узнают.

— Хорошо, помолчи, позвоню. Только мой с вечера разряжен, а с твоего нет смысла звонить, деньги тратить. Возьми у девки, пусть начинает платить, если красивой жизни хочет.

Анчар радостно закивал и наклонился к Ирине.

Мансур взял мобильный телефон, отошел подальше и набрал номер. Анчар закурил, искоса наблюдая за ним. Сейчас все зависит от ответа Казема.

Говорит. Слушает, кивает головой. Скривился пренебрежительно, махнув рукой, понятно… Опять слушает. Отключился. Вот удача: в памяти мобильного останется номер Казема! Нет, Мансур задержался на минуту, старательно тыча пальцем в кнопки. Стер номер, хитрая собака! Значит, все действительно серьезно, сомнений не осталось. Ну, Анчар, за работу! Все, что было раньше, ты делал, как на стажировке. А теперь начинается настоящая работа.

— Все в порядке! Бригадир хочет видеть твою подругу. Ты останешься здесь, я сам отвезу ее.

— Ну, нет! Так я не согласен. Она мне верит, сколько пришлось уговаривать, с тобой и не поедет, правда, Наташа? Если не хочешь меня брать, мы домой поедем. Я ей лучшего мужа найду. Желающих много. Вот на следующей неделе и спрошу на заводе. Не ребятам, так кому-то из их родственников удружу. Может, и денег больше дадут.

— А в Наблус, Шхем, по-вашему, ехать не боишься? Там тебе голову открутят — и моргнуть не успеешь.

— Чего бояться, я же с тобой и с Каземом буду. Мы же друзья. Смотри, я и оделся по-вашему, когда к Билялю собрался, и волосы уложил, как ты. Никто и не поймет, пока рот не открою. А чего мне его открывать в людном месте? Отойдем в сторону, поговорим потихоньку, все обсудим. Девку — Казему, деньги поделим, и по домам. Мне еще машину Билялю вернуть нужно.

Мансур усмехнулся. Можно бы заманить «русского» в дом, да вокруг в пятницу утром больше, чем нужно, глаз и ушей. Наверняка уже все приметили. За информацию о том, что происходит в арабских деревнях, евреи хорошо предателям платят. Придется в Наблус ехать с «русскими». Туда втроем, а назад он и один доберется. Этого там пристукнуть и тело спрятать — никто в жизни не найдет. И командиру об этом знать не обязательно. Ну что остается, если дурак сам лезет в ловушку? Поделиться обещал, щедрый какой! Он сам все деньги получит. А девка, что девка? Понравится — пожалуйста, будет у Казема вторая жена. Нет — сама назад дорогу найдет. За неделю до дома доберется, еще и заработает, если здоровья хватит.

За руль сел Мансур. Анчар примечал дорогу, не упуская ни одной детали. Он настроился на серьезную работу. На перекрестке Тапуах свернули налево по указателю на Шхем, «Наблус, по-вашему», — усмехнулся про себя Анчар. Мансур велел отстегнуть ремни безопасности: а то сразу евреев в вас признают, наши с ремнями не ездят. Ехали недолго. Справа и слева вдоль дороги тянулись бесконечные кладбища машин, со скучающими продавцами запчастей при них.

На въезде в Шхем душу Анчара приятно согрел прямо таки советский по виду навес для часового возле открытого шлагбаума. Возле него скучал сам часовой в ярко-зеленой форме с родным «калашниковым» через плечо.

Шхем обрушился на приезжих неухоженными улицами, обшарпанными домами, частыми и громкими гудками автомобилей, которые не соблюдали даже подобия правил. Но Мансур привычно рулил, увиливая от соседей и норовя врезаться какому-нибудь зеваке за баранкой в бок или в зад. Ирина перепугано таращила глаза, схватив Андрея за плечо. А он вдруг почувствовал такой кураж и прилив сил, что начал находить удовольствие в этой дорожной круговерти.

Остановились на большой неасфальтированной стоянке, где теснилось множество автомобилей.

Мансур повернулся назад. Тон его изменился. Глаза жестко и насмешливо смотрели на Анчара.

— Сиди в машине, а я пойду с Наташей. Теперь ты никуда не денешься, подождешь. Это наша территория, а ты тут вообще никто.

Он жестом хозяина открыл дверь и протянул Ирине руку.

Сердце Анчара сжалось, но опасений его никто не должен заметить: ни Ирина, ни тем более Мансур.

— Иди с ним. Ничего не бойся.