Сомнамбула. Книга первая: Звезда по имени Солнце

Эпизод 2

Позор «Триумфа»

Авиетки были благополучно расстреляны. Покончив с ними, Матвей также разобрал на запчасти две сверхскоростных цели. И теперь, уже порядком измотанный, подходил к так называемой Ротонде.

Эту космическую станцию, подвешенную в первой точке Лагранжа системы «Земля — Луна», знал каждый кадет Академии. Это сюда, к Ротонде, летали первокурсники в свой первый заорбитальный полет. Символично, что и траектория последнего кадетского полета тоже вела сюда, к Ротонде…

Гигантская космическая станция состояла из двух круглых блоков-»шайб», соединенных восемью колоннами.

Вся конструкция действительно походила на исполинскую беседку-ротонду, унесенную в космос могучим антигравитационным смерчем — похожим на тот, что умыкнул в волшебные края домик девочки Элли вместе с самой девочкой и ее песиком Тотошкой.

Каждый из блоков имел три километра в поперечнике и толщину пятьсот метров.

Верхний блок был выкрашен в серебристый цвет, нижний — в золотой.

Маршрут Матвея вел к серебристой части Ротонды.

Эта циклопическая станция была своего рода историческим памятником. Ее построили без малого триста лет назад — во времена, когда терраформирование Луны еще шло полным ходом.

Тогда назначение Ротонды было сугубо утилитарным. В каждую из ее восьми колонн был смонтирован могучий генератор атмосферы. И именно благодаря этим устройствам на Луне стало возможно жить так же привольно, как на Земле, без скафандров и без куполов над городами.

Затем Ротонду превратили в общественно-политический, можно даже сказать культовый, объект. Там проводились последние сессии Организации Объединенных Наций. Затем, когда шикарный зал чуток обветшал — концерты суперзвезд. Позднее в объемах, освобожденных от демонтированных атмосферных и гидросферных заводов, соорудили три спортивных арены. Там гремели финальные битвы футбольных и хоккейных чемпионатов, рекой лились пиво и обсценная лексика.

В прошлом веке спортивное меню было решено расширить. На объединенных аренах Ротонды устроили поля для автобола — стремительно обретающего популярность спорта для самых невзыскательных. Многоосные тягачи, карьерные грузовики, бульдозеры-терраформаторы с Марса сшибались в лязгающем угаре за право завладеть мячом размером со средний дом и гнать его к воротам шириной в проспект.

В конце концов на смену Ротонде, уставшей от оголтелых автоболельщиков, пришли станции новых поколений, чьи нарядные ожерелья сейчас украшали орбиты Луны, изученные Матвеем от и до.

А Ротонду убрали подальше, в точку Лагранжа, законсервировали и, считай, забыли.

И если бы ректору Академии Космического Флота не пришла в голову замечательная идея использовать Ротонду как полигон, имела бы она сейчас вид до крайности печальный и жалкий. А так Ротонда по-прежнему глядела бодрячком — этакая старушка-физкультурница на занятиях по аквафитнесу.

— Здесь кадет Гумилев. Прошу разрешения на посадку! — сказал Матвей, подлетая к створу стыковочного коридора.

— Посадку разрешаю, кадет Гумилев, — бесстрастным голосом отвечал незнакомый диспетчер. — Ваш шлюз — номер четыре.

Диспетчер отключился. Заговорил посредник:

— Кадет Гумилев! Согласно правилам боевого троеборья вы, как кадет, занимающий второе место в зачетной таблице по итогам двух первых туров, можете выбрать себе один маршрут из двух. Вы готовы это сделать?

«Второй! Я второй! — радостно застучало сердце Матвея. — Но кто же, черт возьми, первый? Неужели Прусаков? Только бы не он!»

Впрочем, не о Прусакове надо было думать Матвею в ту минуту.

— Я готов совершить выбор, — заверил он посредника.

— Маршруты девять и одиннадцать. Который из них?

«Мне везет! Мне сегодня действительно везет!» — ликовал Матвей.

— Девятый. Я беру девятый!

Для ликованья у Гумилева были причины!

Суть третьего этапа троеборья заключалась в преодолении полосы препятствий по заданному маршруту.

Кто быстрее прошел — тот и победил.

Полоса проходила через старый стадион для автобола, где кадета ожидали вначале узкие коридоры и крутые лестницы под трибунами для болельщиков, изобилующие различными ловушками, а затем — ямы, рвы, засасывающие воронки, огненные стены, заполненные технической водой бассейны, техногенные лабиринты и прочие радости начинающего спецназовца.

Разумеется, проходилось и проползалось все это в экзоброне — герметичном, армированном экзоскелете. Без этого боевого защитного устройства попытка пройти полосу препятствий была чревата гибелью.

Кроме безликих механических врагов и врагов-стихий, у кадета были и живые противники — условные террористы. Этих условных подонков требовалось безжалостно отстреливать — не из боевого оружия, конечно, но вполне всерьез. Потому как датчики попаданий, размещенные на экзоброне, вели учет полученных условных повреждений. За это снимались очки. И со временем компьютер мог счесть твою экзоброню фатально поврежденной, а тебя самого — убитым. Что, конечно же, сбрасывало тебя на самое дно зачетной таблицы.

Террористов обычно изображали кадеты третьих курсов той же Академии. На эту роль традиционно отбирали самых агрессивных и изворотливых. Покрасовался некогда в «террористах» и отличник Гумилев… Так вот тогда, два года назад, террорист Матвей успел во всех тонкостях изучить маршрут номер девять. Тот самый, который он только что выбрал! Кажется, это и называется прухой?

Когда он наконец вырвался на простор из бесконечного, темного, заваленного покрышками от грузовиков коридора под трибунами сектора А, арена показалась ему бескрайней.

Где-то впереди, над ядовитым туманом дымзавесы, зловеще краснели ряды VIP-ложи.

Справа и слева громоздились специально обрушенные металлические фермы с осветительными батареями.

Вверху седело рустованное звукопоглотительными сотами стальное небо.

Искусственные водоемы в серых морщинах ряби были похожи на акварели будущих самоубийц…

Эстетика зрелого постметамодерна, как сказала бы мамахудожник!

Увы, на дальнейшее любование стадионом у Матвея совсем не было времени. Как только он засек ближайшую вешку, обозначающую девятый маршрут, он бегом бросился к ней, предусмотрительно держа наготове автомат. Он не верил, что где-то в окрестностях первой вешки схоронился некий, с позволения сказать, террорист. Уж больно много их встретилось в коридорах. Но осторожность никогда не мешала…

Террорист так и не появился.

Зато — совершенно неожиданно — раздался взрыв. Матвей готов был поклясться: два года назад в этой части маршрута никаких взрывов не было!

Если бы мина была настоящей, боевой, то Матвея уже разорвало бы на куски, невзирая ни на какой экзоскелет. А так его просто бросило вперед и — как одеялом — накрыло кубометром грязного песка. Разумеется, экзоброня «Триумф» смягчила падение как раз в той степени, чтобы было чувствительно, но не травматично.

Матвей быстро поднялся на ноги и понесся к полосе огневого заграждения.

Пламя вспыхнуло, стоило Матвею миновать кочку с жестяной табличкой «Маршрут № 9». Огонь оказался не по-учебному жарким.

Термодатчик «Триумфа» принялся страстно убеждать Матвея в необходимости очень-очень быстро и очень-очень срочно убраться за пределы очага возгорания.

Конечно же, Матвей знал, что для боевого троеборья компьютеры «Триумфов» специально настраивают на повышенный алармизм. С одной стороны, это позволяет подгонять кадетов, чтобы они не засыпали на маршруте. С другой стороны, заемное электронное паникерство учит кадетов воспринимать опасности всерьез. Ведь в реальном бою все будет жарче, неотвратимее, стремительнее…

В огне не было видно ни зги. Да и тепловизор, легко догадаться, не показывал ничего, кроме сплошной засветки.