Оковы Древнего Н-Зота (СИ)

Перед тем, как уйти, Сварт сказал:

— Если вам суждено понять, что происходит в мире, рано или поздно вы это поймете. Если — нет, я не хочу тратить свое время. Как вы уже сказали, путь не близкий. Хоть с географией у вас все хорошо…

Парук помнил, как после этих слов земля задрожала под его ногами, и он поспешил убраться из-под ветхих деревьев. Он не оглядывался на бывшего советника королевы. Он надеялся, что вернется в Оргриммар и расскажет обо всем Вождю Траллу. Но дорога вывела его к Стене Седогрива. К эльфу крови и гоблинам с динамитом. К тому самому Злу, что множилось в Азероте, по словам Рэндала Сварта.

«Если вам суждено понять, что происходит в мире, рано или поздно вы это поймете». Слишком поздно, но он понял. Слишком поздно для этого мира и для него самого, чтобы что-то исправить.

Рэндал Сварт, разумеется, видел всех плененных ночных эльфов. Два десятка друидов, а суждено было выжить одному. Но Сварт знал что-то еще — советнику Сильваны было известно многое. Не без оснований он опасался за свою жизнь.

Это была еще одна причина, по которой Паруку стоило гнать лошадь в Дольный Очаг. Именно в Серебряный Рассвет бежал Отрекшийся Рэндал Сварт, служить не ради ненависти. Служить наравне с другими расами Азерота под началом лорда Тириона Фордринга. Еще один разговор с Рэндалом Свартом восполнит последние пробелы, а Парук сможет сказать ему, что он понял и в чем он разобрался. На это потребовался не один год, но он справился. Может быть, Рэндал Сварт скажет, что нужно делать дальше. С этой тайной, с этим громким именем. С этой ответственностью.

Парук в последний раз глянул на руины и повернул лошадь обратно к прямой дороге, размытой дождями и разбитой армией Подгорода. Дороге, ведущей в Тирисфаль.

Тем же вечером Парук вновь свернул с нее и скоро добрался до берега озера Лордамер. На всякий случай, чтобы проверить возможность дополнительного маршрута.

Но надеждам не суждено было сбыться: паром был уничтожен. Деревянные обломки еще горели на воде. В хорошую погоду, наверное, даже с этого берега можно было разглядеть высокие стены, сложенные из белого камня на Лордаеронской возвышенности. Первый ряд крепостных стен Подгорода, за которыми скрылась королева мертвых.

Сейчас озеро тонуло в дыме и тумане.

— Вчера сожгли, — проворчал кто-то. — Боятся мятежа.

Парук оглянулся. В осоке, по колено в воде, неподалеку от него стоял рыбак. Разумеется, Отрекшийся. Лошадь взбрыкнула и заржала так, будто этот рыбак откусил ей ногу.

Парук успел извиниться и погнал лошадь вперед по берегу. Она дрожала и оглядывалась. Когда он спешивался, то больно укусила его за руку. Сжав зубы, Парук крепко привязал ее и вернулся к рыбаку.

— А есть другие переправы?

— На Фенрис? Нет. Вплавь разве что. Смелое решение, — кивнул Отрекшийся на лошадь. — Она действительно живая?

— Да.

— А ты не из этих?

— Кого?

— Солдат Оргриммара. Хотя… — рыбак не без сомнения оглядел его рваную одежду, утратившую первоначальный цвет. — Зачем тебе дезертировать, верно? Они поди уплыли уже. К себе, в пески. Под солнце, — втянул сырой воздух, в котором сгущалась тьма. — Солнце, — повторил он. — Может, под солнцем не так ломит кости…

Все это время лошадь истошно ржала. Парук распрощался с рыбаком.

Это безумие. Как попасть вместе с ней в Тирисфаль? Как миновать стены Подгорода? Может, променять ее на мертвую клячу? Это вызовет дополнительные вопросы, откуда лошадь, зачем мертвая, куда направляешься. Ему нечем будет заплатить за мертвую клячу, а мало кто из нежити решится совершить обмен. Зачем им живая лошадь? Если она и на шаг к ним близко не подойдет. Годфри, должно быть, считал, что лошадь поможет им добраться до Гилнеаса. Там-то никого живым средством передвижения не удивишь, не то что в самом сердце Тирисфальских лугов.

Парук отправил лошадь вглубь лесов, дал ей успокоиться. Надвигалась ночь. Вскоре он распряг лошадь и крепко привязал к стволу дерева. Сел неподалеку от него, стал думать. Существовал и третий вариант пути. Он воздал хвалу тому, что с географией мира у него действительно хорошо, как посчитал Рэндал Сварт.

Парук мог бросить лошадь. Добраться до Гробницы в Серебряном бору — это займет еще день-два. Городок большой, всегда найдется возможность заработать один-два золотых. На это уйдет еще несколько дней. Затем следовало нанять летающего нетопыря, чтобы по воздуху отправиться к ближайшему от Чумных земель городу Отрекшихся. Это будет… пограничный лагерь между Тирисфалем и Чумными. Но дальше опять придется пешком, почти столько же, как и от реки Тендорил, если бы не сожгли паром до Альтерака. С другой стороны, полет сэкономит ему массу времени.

Рыбак напомнил ему о солдатах Оргриммара, среди которых он мог оказаться, если бы не поддался искушению узнать, что живая собака передала мертвому Годфри.

Собака, вздохнул Парук. Та ли это была собака, что сейчас вместе с Уизли? Или та мертва и Джонсон ее исполосовал ножом, когда она вцепилась в его руку и не дала ему нажать на курок?

«Фас!» — крикнула Лорна Кроули и тем спасла жизнь Сильване Ветрокрылой. А ведь Лорна спрашивала Уизли о Сильване, вспомнил Парук. Зачем-то спрашивала, пробел в знаниях у нее был после того, как построили эту Стену вдоль границы Гилнеаса. А вот зачем ей восполнять эти знания? А зачем кричать «Фас!»? По одной и той же причине, похоже, известной только ей одной.

Парук потер виски. Не об этом ему надлежит думать, не об этом. Ему хватает забот. Лорна могла бы спасать Гилнеас, поступи она иначе. Годфри мог рассказать ей об угрозе еще на кладбище. Это Лорна Кроули, а не он, какой-то сторонний орк, должна была спасать Гилнеас, нестись во весь опор к своему отцу. А орку место в Оргриммаре. Под солнцем.

Парук так и заснул, сидя под деревом. Он резко проснулся спустя какое-то время; сердце его отчаянно колотилось. Ночь вяло подпускала рассвет.

Парук осмотрел потертое седло, набросил его на спину лошади, быстро закрепил подпруги, пока кобыла не разобралась, что происходит. Быстро запрыгнул в седло и натянул поводья, не позволяя ей дотянуться до его ног. Лошадь оскалила зубы и заржала.

— Давай, красавица, — подбодрил ее Парук. — Вперед и только вперед. Собака Лорны рискнула, приблизилась к нежити. Значит, и ты способна привыкнуть. Со временем. Все, все, не буду больше с тобой разговаривать. Ты еще худший собеседник, чем гном, так и знай. Не кусай! Молчу.

Парук снова повел лошадь на север.

Как бы она не артачилась, не было другого выхода. Все решилось одним коротким выкриком.

Фас!

Одна жизнь не пресеклась. В отместку прервутся десятки других. Сильвана не простит мятежа и предательства. Любой ценой вернет лук Солнечного Скитальца. Нужно скорее пересечь границу Серебряного Бора, думал Парук. Нет времени на раздумья и размышления, шестое чувство подгоняло его, словно в спину дышали смерть и опасность. А прямая дорога рано или поздно приведет его к Дольному Очагу.

Лучше раньше. Раньше, чем с Гилнеасом будет покончено.

Ему не стоило бы жаловаться. Уж точно не ему. Он скрестил пальцы на одной руке. Второй он крепко держал поводья. Он не мог позволить выпустить их и утратить контроль над строптивым животным, норовящим скинуть его со своей спины.

Через сутки Парук настиг Гробницу. Он оказался к ней ближе, чем думал. Но и сюда мятежники добрались раньше него: гробница полыхала огнем. Дорогу до Тирисфаля наводнили потоки беженцев, подгоняемых мятежниками к Подгороду. Парук считал, что мчится впереди них, а передовая война Отрекшихся осталась еще у Стен Гилнеаса. Но гражданская война смешала карты, стерла границы, хлынула кровавым потоком по Серебряному бору.

Парук похлопал лошадь по шее и убрал руку раньше, чем она успела укусить.

— Там и передохнем, — сказал он лошади, — я слышал, в Дольном Очаге прекрасные конюшни и свежее сено. А теперь но, вперед! Быстрее! Быстрее!

Он бил ее пятками по ребрам, пока она не перешла в стремительный галоп по бездорожью. Страх подгонял ее. Даже Парука едва не вывернуло наизнанку после того, как он глубоко вздохнул. Смрад смерти. Сама смерть дышала им в затылок. Сомневаться не приходилось.