Легион Проклятых: Онмибус

Шкафы справа от капитана разлетелись в щепки, снесенные взрывом осколочной гранаты и ударом плеча, несущегося к ним лоялиста. Призрак прорвался сквозь вихрь обломков, стреляя из болтера. Ксорен, принявший на себя ударную волну, разрывные заряды и удар врага, тяжело рухнул на пол, и фантом, встав прямо над павшим, стрелял ему в шлем до тех пор, пока голова отступника не исчезла.

Хотя Акрор успел выпустить в лоялиста целый магазин, пылающий воин не обратил на это никакого внимания. Лишь добив Ксорена, призрак повернулся к капитану. Акрор увидел, что его враг ранен, но из доспеха, расколотого и пробитого в десятке мест, не вытекло ни капли крови. Лишенный даже столь ничтожной победы, капитан заметил, что языки варп-огня, обвивающие призрака, разгораются все ярче и вздымаются ввысь.

Сменив болтер на цепной меч, Акрор атаковал вновь. Опередив врага на неуловимое мгновение, он вонзил клинок в нагрудник лоялиста, ещё поднимавшее свое оружие над головой. Вторым движением капитан отступников толкнул воющий меч вперед и вниз, разрубая костяную аквилу, керамит, «чёрный панцирь», плоть и вонзая зубцы в скелет.

Лоялист пошатнулся.

— Ты — не призрак, — прорычал Акрор. — Теперь ты ощутил истину страдания, верно?

Страдание? О, братья мои, неужели выродок думает, что может поведать нам о боли?

Рассказать о ярости?

Собрать туман, пылающий туман, всепожирающий туман. Поглотить всё. Вобрать всё. Император, Тебе этот последний дар гнева.

Стараясь не высовываться и страдая от дыма, терзающего легкие, Керемон пробиралась по окружности гигантского зала. Хатия с ужасом смотрела, как битва постлюдей уничтожает то, ради чего верховный куратор могла бы отдать жизнь. Итоги многовекового труда по упорядочению истории исчезали в огненной буре, и воспоминания в архивах под ногами Керемон погружались во тьму забвения. Но при этом, с каждой уходящей секундой её пребывание здесь становилось всё более важным. На глазах у Хатии происходило нечто грозное и величественное, способное выжечь след на страницах истории. Ей выпало сохранить память об этом событии для потомков, а раз так, нужно увидеть как можно больше.

Керемон ползла между рядами картотечных шкафов, напоминающих спицы огромного колеса. Некоторые оказались пустыми, охваченными буйствующим огнём, в других продолжали сражаться гиганты. Наконец, в самом конце очередного прохода, почти в центре зала, Хатия увидела двух воинов, замерших, словно на батальном полотне. Над ними вздымалось грандиозное пламя, не имеющее никакого отношения к обычному огню, поглощающему библиариум. Оно исходило от призрака, схватившегося с вожаком предателей. Акрор вонзил цепной меч в грудь космодесантника, и тот должен был упасть. Вместо этого фантом словно бы вырос, напитанный силой своего пламени.

Нечто перешло роковой рубеж. Два ночных кошмара замерли на долю секунды, и в этот миг в самом сердце призрака вспыхнула новая звезда, сияющая светом варпа. Ударная волна чистой ярости оторвала верховного куратора от пола и швырнула в стену. Взрыв звезды поглотил весь мир. Наблюдение Хатии завершилось.

Госта очнулся лишь к утру. После взрыва в библиариуме все писцы потеряли сознание, но не от контузии, а от какой-то иной, необъяснимой силы. Возможно, её могущество заключалось в разрушении способностей к восприятию.

Выплыв из серой пустоты, Госта ощутил вокруг тяжелый, почти кладбищенский покой. Остальные писцы вслед за ним покинули укрытие за статуей и медленно направились к библиариуму. Туман сгустился ещё сильнее, и к нему примешивались клубы дыма. Опустив взгляд, Госта с трудом разглядел собственные ступни. Остановившись, писец заметил очертания огромных чёрных созданий, движущихся во мгле впереди. Камни дрожали под их шагами, а призраки огня, окутывавшие тела существ, предостерегали Госту от попыток подойти ближе. Подождав, пока фантомы скроются в тумане, он поднялся по лестнице к сорванным с петель дверям.

Внутри Госте открылась картина, заставившая его содрогнуться в рыданиях. Писец стоял, окруженный дымящимися развалинами, на трупе здания, определившего его жизненный путь. Вместе с коллегами Госта двинулся дальше, отодвигая с дороги обугленные куски дерева, подставляя голову густому снегопаду пепла. Повсюду лежали обгорелые, размозженные останки предателей.

В центре зала он нашел верховного куратора. Живая, но сильно обгоревшая Хатия Керемон лежала, распростершись на полу. Ее левая рука, безвольная и неестественно гибкая, напоминала плеть. Левый глаз, неподвижный и широко раскрытый, выглядел так, словно некое зрелище, слишком величественное для смертных, очистило его до белизны. Правый глаз Хатии уцелел, и она моргнула, заметив писца.

— Спустись, — взмолилась она, показывая на дверь в подземный архив. — Спустись и посмотри.

Госта так и сделал. Защита выдержала, и огонь не коснулся хранилищ. Хотя картотеки погибли, и труд, занявший несколько поколений, предстояло начать заново, сами записи уцелели. Мнемозина выжила, захватчики сгинули, и ничто не мешало жителям планеты по-прежнему собирать и хранить воспоминания. Уже по первому уровню архива Госта мог сделать вывод, что всё в порядке и вернуться с добрыми вестями для Керемон и других служителей.

Но то, чего искал он сам, лежало намного глубже.

Хотя манящий зов исчез, Госта без труда вспомнил то самое место. Падая от измождения, он продолжал спускаться всё ниже и ниже, пока, наконец, вновь не оказался под сводами мрачного хранилища. Писец явился туда, где его ждала тайна.

Госта протянул руку в нишу на полке.

Секрет исчез. То, что не было истинным огнём, но могло сжигать, если пожелает, коснулось глубин библиариума. Ощутив кончиками пальцев пепел самой истории, писец отшатнулся с бешено бьющимся сердцем. Люменосферы потускнели вновь, и последние следы воспоминаний Госты рассеялись, исчезая во тьме.

Там, где когда-то хранилась тайна, остались лишь пустота, тёмный провал и бесконечный, бдительный мрак.

Грэм Лион

Из пламени

Вокруг меня горит мир.

Весь мой орден обрушился на планету-корабль, на мир-ковчег Идхарэ. Мы несём гнев Императора язычникам-эльдарам.

Но не поэтому горит мир.

— Сеок, отступаем! Мы не мо…

Сержант Эдд умолкает, когда его пронзает копьё длиннее его самого. Энергоблок воет, а затем Эдд, воин, с которым я прослужил четыре десятилетия, исчезает в атомном пламени, извергнутом из пробитого реактора. Геноизменённые глаза защищают меня от вспышки, а когда зрение возвращается, то я вижу шагающего ко мне хозяина копья.

Это демон. Он в три раза выше меня и состоит из опалённого металла и живого пламени. Лицо демона — гримаса ненависти, а вокруг него бушует огонь и поджидает смерть. Брошенное с неизмеримой силой копьё — невредимое, несмотря на взрыв — с грохотом летит ко мне. Оно пролетает совсем рядом, и мне кажется, что я вижу оставшиеся на древке трещины.

С момента пришествия этого бога войны прошли считанные минуты, а уже умерли десятки моих братьев. Неудержимый демон прорывается сквозь наши ряды, но я всё равно атакую. Мой цепной меч ревёт, высекая из металлической кожи чудовища искры. Это всё равно, что рубить звездолёт. Я уклоняюсь, когда над головой пролетает копьё, и перекатываюсь, стреляя из пистолета. Болты взрываются, а на мои доспехи брызжет раскалённый металл. Демон даже не сбивается с шага.

Мимо пробегает один из боевых братьев, отталкивая меня, и начинает рубить демона силовым топором. Течёт расплавленная кровь, а он рычит.

— Сеок, уходи. Предупреди орден.

Небрежным ударом наотмашь демон отбрасывает его, переломав кости. Копьё вновь опускается ко мне. В отчаянии я активирую прыжковый ранец.

Полёт на миг уносит меня от резни к далёкому потолку, и я смотрю вверх. Надо мной тянется огромный стеклянный купол, безмятежное сияние пурпурной туманности освещает принёсшие нас сюда корабли. Я активирую вокс.