Star Wars: Уязвимая точка

Большая часть того, что он говорил, потонула в реве внутри моей головы: ураган внутри моего сердца, отзвуки взрывов битвы и уходящее ощущение слияния с Силой.

Когда он дошел до меня, я заметил, что он ранен: кровь текла по лицу и шее из глубокого пореза на голове, возможно пореза от какого-нибудь каменного осколка. Но он продолжал без умолку говорить о том, что никогда не видел ничего подобного, пока я не остановил его, взяв за руку.

– У тебя идет кровь, - сказал я ему, но темное свечение не исчезло из его ясных голубых глаз. Он продолжал твердить: «Один против трех ТВК. Трех. Один».

Я сказал ему, что я был не один. И процитировал Йоду:

– Мой союзник - Сила, - он, кажется, не понял, так что-я пояснил. - На моей стороне было численное преимущество.

То, что произошло затем, я помню невероятно живо, невзирая на то, как бы я хотел стереть это из своей памяти.

Я все еще не мог заставить себя не смотреть вслед.: двум поврежденным кораблям, которые к тому моменту превратились в две маленькие дюрастильные точки, двигающиеся по безграничному небу. Ник проследил за моим взглядом:

– Да, я знаю, что ты чувствуешь. Жалеешь, что не поджарил их всех, да?

– Что я чувствую? - я резко повернулся к нему. - Что я чувствую?

Мне внезапно нестерпимо захотелось ударить его в лицо. Захотелось настолько сильно, что у меня даже сперло дыхание. Я хотел… мне было необходимо ударить его. Ударить его в лицо. Почувствовать, как мой кулак дробит его челюсть.

Чтобы он заткнулся.

Чтобы он не смотрел на меня.

Понимание в его голосе, знание в его холодных голубых глазах…

Я хотел ударить его потому, что он был прав. Он знал, что я чувствовал.

Это желание было настолько уродливым, что просто шокировало меня.

Он сказал, что я хотел уничтожить и улетевшие корабли. Да, я хотел сорвать их с неба и увидеть, как они полыхают. Никаких мыслей о том, что я уже забрал жизни людей в первом корабле. Никаких мыслей о жизнях, которые я бы забрал из этих двух. Я сквозь Силу ощупал горящие обломки на склоне, ища чего-то среди пламени.

Мне бы хотелось думать, что я искал выживших. Проверял, не осталось ли там людей раненных достаточно слабо, чтобы их можно было спасти из-под обломков. Но если быть полностью честным, я не могу этого утверждать.

Возможно, я просто хотел почувствовать, как они горят.

И если быть честным, я не могу сказать, что жалею о том, как повернулся бой.

Я забрал их жизни в самозащите и защите других, но ни я, ни эти другие не были невиновными. Я не могу с чистой совестью утверждать, что мои корунайские компаньоны более заслуживают жизни, чем те люди, что были в ТВК. Я не могу назвать то, что я совершил на перевале, исполнением моего долга джед'ая.

То, что я совершил там, не имело никакого отношения к миру.

Кто-то мог бы это назвать военным инцидентом: так уж случилось, что маленькую группу партизан-убийц сопровождал мастер-джедай, и из-за этого вдовам и детям команды «орабля пришлось пережить самые ужасные потери в их жизни. Ктото мог бы назвать это военным инцидентом… Даже я мог бы…

Если бы это хоть сколько-то напоминало инцидент.

Если бы я не старался до этого сбить этот корабль. Если бы я не ощущал лихорадку в своей крови: кровавую лихорадку.

Жажду победы. Жажду победить любой ценой.

Кровавую лихорадку.

Я чувствую ее даже сейчас.

Она не поглощает меня, я еще не зашел так далеко. Пока. Просто она стала предпочтительным выбором. Ожиданием. Неудовлетворенным предвкушением.

Это плохо. Не худшее, что могло бы быть, но достаточно плохо.

Я уже давно осознал, что здесь я в опасности. Но только теперь я начинаю понимать, насколько близка и темна эта опасность. Я даже не думал, что ХаруунКэл настолько близко подвел меня к последней черте.

Это побочный эффект погружения в Силу для использования ваапада. Мой стиль дарует великую мощь, но и несет невероятный риск. Кровавая лихорадка - это болезнь, которая может убить любого, кого она коснется. Чтобы использовать ваапад, ты должен позволить себе получать удовольствие от битвы. Ты должен окунуться в возбуждение боя. В жажду победы. Вот почему столь малое количество учеников пыталось постичь этот стиль.

Ваапад ведет сквозь полутень темной стороны.

Здесь, в джунглях, эта граница становится невероятно тонкой. Ночь лишь на расстоянии шага. Я должен быть очень, очень аккуратным здесь.

Или я смогу понять, что случилось с Депой, слишком хорошо.

Мейс опустил голову. Бурлящее оживление от боя постепенно уходило из конечностей, оставляя их тяжелыми и болящими: у него оказалось несколько ожогов от брызг плазмы и кусочков полурасплавленных камней.

Он заставил себя посмотреть назад, на перевал, сквозь угасающий огонь и черные клубы рассеивающегося дыма На перевале лежали мертвые акки, мертвые и раненые траводавы, Шрам, и Беш, и Лиш.

Он вспомнил утреннюю интуитивную вспышку Силы.

– Ладно, успокойся, - сказал он Нику. Удивительно, насколько уставшим он внезапно стал. - Кажется, у нас есть пострадавшие.

Они поднялись вверх по склону из щебня. Шрам к тому времени уже дохромала до своего раненого траво-дава и качала головой: зверь был сильно обожжен. Один из боков представлял собой сплошной ожог. Она обошла шестиметровое тело, присела на одно колено и погладила голову траводава. Зверь тихо простонал от боли и ткнулся носом в ее ладонь. Шрам достала пистолет. И выстрелила траводаву чуть ниже глаза на лбу.

Резкий хлопок пистолета эхом отразился от стен ущелья. Для Мейса он прозвучал как знак препинания: точка в конце битвы. А эхо превратило его в саркастические аплодисменты.

Беш и Лиш по-прежнему лежали, прикрываясь мертвым акком. Мейс подумал, что с акком с одной стороны и огромным булыжником с другой они, возможно, смогли избежать огня и все пережили.

Шрам добралась до них, опередив Мейса и Ника. Пока она шла от своего траводава, ее взгляд ни на секун-ду не отрывался от того места, где должны были лежать братья, и, судя по выражению ее лица, то, что она видела, выглядело плохо. Она обернулась на Ника, когда они подошли, и также медленно безэмоционально покачала головой.

Беш сидел на земле возле головы мертвого акка. О6-нимал свои колени. Раскачивался взад-вперед. Смотрел на разложенное на земле содержимое обычного медиа-ка: ручной сканнер, спреи инъекций и перевязки, стабилизаторы костей. Ран на нем видно не было, но он был бледен, словно мертвец, и округлившимися глазами смотрел в никуда.

Лиш бился в конвульсиях.

Его лицо превратилось в неподвижную маску, невидящий взгляд был устремлен в послеполуденное небо. Он изгибался и метался, его ладони конвульсивно сжимались, пятки били по камням. Первой мыслью Мейса было: «Травма головы» - попадание осколка камня могло вызвать подобные судороги. И он никак не мог понять, почему Ник, Шрам и Беш просто стояли и наблюдали за страданиями Лиша, ничего не делая. Присев на колено, Мейс поднял сканнер медпака. Шрам сказала: «Брось».

Мейс посмотрел на нее. Она покачала головой: «Мертв уже».

Мейс все же откинул крышку сканнера, чтобы активировать дисплей. Показания сообщали, что Лиш не был ранен.

Он был инфицирован.

Неопределенные кровяные паразиты засели в его центральной нервной системе. И сейчас они вошли в новый жизненный цикл.

Они пожирали его мозг.

Теперь предыдущая ночь в палатке приобрела для Мейса смысл: Лиш, видимо, уже был заражен этими паразитами. А Мейс думал, что все было следствием стресса и потребления тисселя.

– Осы лихорадки, - хрипло произнес Ник. Он был почти столь же бледен, сколь и Беш. Он мог присутствовать при жестоких смертях и лишь подмигивать да саркастически улыбаться, но от нынешней ситуации у него на лице проявилась испарина. От него буквально несло страхом. - Трудно сказать, когда его укусили. Жующие тиссель чаще попадаются. Личинки предпочитают жить в коре. Когда они вылупляются…

Ник сглотнул, и глаза его сузились. Он отвернулся: