Последняя Граница

– Кажется, мне уже не больно. Поберегите головы! – ноги его дернулись, и Графф в ту же секунду, схватив Дрейка, оттащил его в сторону, чем и спас от верной смерти. От верхней части сложного агрегата отвалилась довольно тяжелая железяка. Грохнувшись о палубу, она рассыпалась на три куска.

– Извините, – пробормотал Саффайр.

– Целый день работы псу под хвост! – в отчаянии воскликнул Графф.

– Не переживай, – отозвался из машинных недр Саффайр. Поджав губы, Графф со скорбным выражением лица некоторое время созерцал осколки, затем, отшвырнув их ногою в сторону, повернулся к Дрейку.

– А у вас есть разрешение капитана на посещение нашего сектора? Видите ли, здесь масса неизолированной проводки, и вас запросто может убить током. Так что – ничего не трогай.

– Меня послали сюда прямо из бортового лазарета, чтобы сделать анализы уровня загрязнения.

– Загрязнения? – испуганное лицо Саффайра наконец-то показалось из люка: миловидный, лет тридцати пяти, слегка лысоватый, нос крючком. – Не радиацию ли имеете в виду?

– Да что вы, речь идет об обычном загрязнении, кстати, что означают буквы В.М. на табличке, у вас на дверях? – Задавая вопрос, Дрейк незаметно извлек из кармана медсканнер и, набрав на нем приблизительный возраст и вес, приступил к сканированию данного индивидуума на метаболические несоответствия.

– Что, что? – переспросил Графф. Дрейк махнул через плечо в сторону двери.

– Буквы В.М.

– Вы имеете в виду «В.М. Пульс»? Разве вы не знаете?

– Как это ни печально, но не все из нас могут иметь счастье это знать.

– Так вот, это означает: «внутренне метрированный пульсовой двигатель», который мы для краткости называем просто «пульс».

– И правильно делаете!

– Импульсный двигатель используется давно, странно, что вы не слышали о таком общепринятом сокращении.

Дрейк лишь плечами повел, внимательно следя за показаниями медсканнера.

– Вы что, боитесь меня?

Графф, указав пальцем на сканер, спросил:

– А вы что, пытаетесь снять с меня показания?

– Клянусь, вы абсолютно ничего не почувствуете.

Графф потер нос, после чего изрек:

– В таком случае, вам лучше бы развернуть эту вашу штуковину в другую сторону. Пока что вы снимаете показания лишь с себя.

– Черт подери! – воскликнул Дрейк, хлопнув себя по лбу. – Я и впрямь ни на что не гожусь!

В этот момент дверная панель ушла в сторону, и на пороге появился тот самый парнишка из сектора Браунелла. Он катил тележку с обедом. Как же его звали, Оук? Три? Ах, да, вспомнил, – Вуд <Игра слов на англ. языке. Оук (оak) – дуб, три (tree) дерево, вуд (wood) – лес.>. Совершенно точно, его фамилия была Вуд. Очень блондинистый, и форма на нем болталась. Насколько помнил Дрейк по своему первому визиту на нынешнюю палубу, парнишка этот был весьма смышленым.

– Кончай работу, пульсовики, – крикнул Вуд. – Кушать подано!

– Отлично, – обрадовался Саффайр, вылезая из своего люка, – а то я тут чуть было проводку не начал жевать.

Дрейк присоединился к трапезе, устроенной инженерами прямо на палубе. Вуд тем временем раскладывал по пластиковым тарелкам упаковки со съестным.

– Слышал, что испытания пульсового двигателя прошли успешно, – заметил Вуд, протягивая Граффу картонную коробку с апельсиновым соком.

– К счастью для нас, – ответил Графф, передавая сок Дрейку.

– Теперь пришло время ваших испытаний, сектор искривления, предупредил Саффайр. – Как там у вас, небось все люки задраены?

Вуд усмехнулся.

– Да, теперь уж запечатано наглухо, – забрав свой набор упаковок, он сел по-турецки рядом с Дрейком. – Еще раз привет.

– Рад вас видеть, – ответил Дрейк.

– Что, все еще пульс проверяете?

– Когда вспомню, наконец, как работает эта штуковина, то, вне всякого сомнения, продолжу это занятие. – Графф прыснул со смеху.

– А мы тут как раз собирались объяснять устройство и принцип работы импульсного двигателя.

– Тут на две трети все зависит от волшебства, и лишь на одну треть от везения, – добавил Саффайр.

– Там. откуда я родом, живут одни колдуны, – парировал Дрейк.

– Кстати, рассуждая о наших корнях и происхождении, что это вы проделываете со своей пищей, если не секрет?

Саффайр прервал свое занятие, состоявшее в том, что он с особой тщательностью раскладывал разные составные части своего меню на определенном расстоянии друг от друга – картошку сюда, ветчину туда, горох совсем в другое место, одновременно внимательно следя за тем, чтобы ни один из этих продуктов случайно не смешался бы с остальными. После этого он приступил к поглощению гороха и, надо заметить, уписывал его за обе щеки. Когда горошку пришел конец, он взялся за картошку и продолжал есть только ее.

– Что, иначе религия не позволяет? – поинтересовался Дрейк.

Саффайр пожал плечами.

– Думаю, да. Мы так делаем в моей родной колонии. Сказать по правде, я даже не знаю из-за чего это. Я просто уже забыл.

По-моему, что-то связано с общей санитарией. Подозреваю, что при заселении моей планеты люди сталкивались с каким-нибудь особенным видом заражения.

– Нет, это что-то вроде кошера у евреев, – язвительно заметил Графф.

– Ну, знаете, это даже нетактично…

– Черт подери, – сказал Дрейк, – возможно, вам покажется варварством, как мы едим на Земле, поглощая пищу, с вашей точки зрения, совершенно беспорядочно.

– Я просто не обращаю на это внимание.

– Вы просто так никогда и не узнаете, чего себя лишаете, заметил Вуд, – до тех пор, пока не отведаете ложечку мясца с картошечкой. Нет, право, странный вы человек, Саффайр.

– Кончайте! – воскликнул Саффайр, погрозив им вилкой. – Сейчас я выступлю в роли преподавателя, а вы меня не перебивайте. А ты, он указал вилкой на Дрейка, – будешь моим прилежным учеником.

– Я весь внимание, – пообещал Дрейк.

– Ну так вот, импульсные двигатели работают на сплаве высоких энергий, понятно? А достигается это целой батареей пульсовых лазеров, обстреливающих со всех сторон топливную таблетку. Первыми же импульсами таблетка воспламеняется, в результате чего получается куда более тяжелый элемент.

– Точнее, куда более тяжелые серии элементов, – перебил его Вуд.

– Которые мы затем обстреливаем еще одним высокоэлектрическим лазерным импульсом, после чего следует вторая химическая реакция, в результате которой высвобождается на сто двадцать процентов больше энергии, чем в результате обстрела топливной таблетки. После этого лазерные импульсы следуют один за другим.

– С интервалом в микросекунду, – добавил Графф, не обращая внимания на малодушный страх в глазах Дрейка.

– Вот отсюда-то и происходит термин «импульс», – продолжал Саффайр, – «внутренне-метрированный пульсовой двигатель».

– Так просто, – пробормотал Дрейк. – Надо было мне в инженеры идти. – Все трое засмеялись. Скорбно склонив голову, Вуд промолвил:

– Если бы все и впрямь было так просто, звездолет разнесло бы ко всем чертям еще во время первичного обстрела топливной таблетки лазерами.

– Как здорово, что этого не происходит, – заметил Дрейк, словно бы машинально вертя в руках медсканнер.

– Весь фокус в том, – сказал Графф, – чтобы преобразовать энергию импульса в реактивный выброс. И есть лишь два способа это сделать.

– Которые состоят в том…

– Самый примитивный – это направить всю энергию и выброс заряженных частиц через задние сопла корабля.

– Это мне можешь не рассказывать! Равная и противоположная реакции…

– Правильно. Движение вперед за счет выхлопа назад. Проблема вся в том, что это отнюдь не эффективно.

– Сто лет назад, правда, это считали гениальным, – заметил Графф.

– Само собой, – добавил Саффайр, покончив со своей картошкой, – если тебе в течение многих дней приходится разгоняться лишь на половине световой. – Он занялся ветчиной, но не раньше, чем убедился, что на нее не попало ни капли горохового сока.

– Следует еще добавить, что экранов вокруг корабля не расставишь, – заметил Вуд, – значит, вся эта энергия может обрушиться обратно на звездолет и запросто зажарить весь экипаж.