Призыв мёртвых

— Держись, Миррон! Держись! Не сдавайся!

Свободный конец древесного стебля ударил казначея по лицу, отбросив назад и оставив на щеке глубокий кровоточащий шрам. Джеред утер кровь, поднялся и устремился к Миррон.

Ухватиться за переплетение корней оказалось непросто, они были склизкими и сочились гнилью, однако Джеред, поднатужившись, оторвал несколько верхних корней из тех, что потоньше, проделал отверстие, позволившее запустить руки, насколько мог погрузился в извивающуюся массу, ухватился и изо всех сил потянул. Сильнее, еще сильнее! Он вкладывал всю силу, налегал всем весом, и корни уступили. Джеред отлетел и грохнулся на спину, прижимая к себе тело. Он обнимал его изо всех сил и не выпустил бы из рук ни за что на свете.

— Все в порядке, Кессиан. Все кончилось.

Джеред открыл глаза. Корни опадали, соскальзывая с Гориана и Миррон. Пальцы ее руки все еще впивались в его макушку, а кисти Гориана сомкнулись на горле Миррон в попытке выдавить из нее жизнь. Все его тело сочилось гнилью, вздувавшиеся нарывы лопались, выстреливая в воздух фонтанчики гноя. Пронзительные вопли боли постепенно переходили в слабые, хнычущие стоны.

Джеред попытался уложить Кессиана на землю, но мальчик вцепился в него и не отпустил.

— Теперь все кончилось, — прошептал Кессиан.

Хватка Гориана на горле Миррон разжалась, ее рука соскользнула с его макушки, и они оба, обмякнув, опустились на траву. Джеред оглянулся на мертвых. Они продолжали стоять, но уже не так, как прежде. Происходило какое-то шевеление, и он был уверен, что они таращатся один на другого в растерянности и испуге.

Кессиан откатился от Джереда, и оба они встали. Ардуций и Оссакер уже были рядом. Джеред устремился к ним, а Кессиан — к неподвижному телу Миррон. Гориан еще не умер, но жизнь уже покидала его: пальцы скрючились, руки подтянулись к груди, все тело содрогалось в конвульсиях, а кожу покрывали гнойники, нарывы и открытые язвы. Но глаза еще оставались открытыми, и во взгляде все еще сохранялась та устрашающая сила, которой он всегда обладал.

— Не надо было идти этим путем, Гориан, — проговорил Оссакер. — Не этим путем надлежит следовать Восходящим.

— Всегда… ненавидели… нас, — задыхаясь, выдавил Гориан. — Никогда… Не принимали.

— Теперь уж точно нет, — покачал головой Ардуций, — После всего, что ты натворил…

Джеред покосился на Ардуция и не увидел на его лице даже тени насмешки — только сожаление. Оссакер протянул руку и ухватил Гориана за левую лодыжку.

— Надо было тебе принять нашу помощь, пока не стало слишком поздно, — сказал Ардуций. — Сейчас мы можем предложить тебе лишь упокоиться с миром.

Тело Гориана обмякло, глаза закрылись, голова завалилась на сторону, и из открытого рта на траву вытекла тонкая струйка слюны. Оссакер убрал руку.

— Что с Миррон? — спросил Джеред.

Оссакер обратил к нему слепые глаза, наполненные слезами, в которых рябил калейдоскоп цветов.

— О, Пол, ты же знаешь, что уже слишком поздно.

Джеред закрыл глаза и осел на колени. Он не слышал даже тех немыслимых звуков, которые обозначали, что мертвые стали возвращаться в объятия Бога.

— Она не может уйти, — прошептал он, отпихнув в сторону тело Гориана и коснувшись теплой щеки Миррон тыльной стороной ладони. — Не может уйти сейчас, когда мы победили. Сейчас, когда у нее появилось будущее.

Все четверо сгрудились вокруг Миррон. Кессиан прильнул к Джереду, который обнял его за плечи и прижал к себе. Ардуций, чьи глаза представляли собой колодцы бездонной скорби, забыв о собственной боли, лил слезы на ее неподвижное тело. Она была так бледна, так прекрасна! Так похожа на живую!

— Оссакер, ты должен что-то сделать! — приказал Джеред. — Она не может уйти.

— Я не могу поднимать мертвых, — срывающимся голосом прохрипел в ответ Оссакер. — Ты бы сам этого не хотел.

Джеред помолчал, перевел взгляд на Гориана и кивнул.

— Да, этого бы я не хотел.

— Сейчас она с Богом? — спросил Кессиан. — С истинным Богом?

Джеред еще крепче прижал мальчика к себе.

— Да, она с Ним. И мы сегодня должны быть благодарны за эту милость.

Он закашлялся и испустил дрожащий вздох, изо всех сил пытаясь снова овладеть собой.

— Нам стоило бы вернуться к стенам, к тому, что от них осталось, — предложил Ардуций.

— Да, — кивнул Джеред. — Да, ты прав. Хотя сейчас я не хочу ничего, только остаться здесь навсегда.

— Мы должны идти и встретить свою судьбу, — сказал Ардуций. — На то мы и Восходящие.

— Судьбу, которую изменило деяние Миррон, — отозвался Джеред. — Вы должны верить в это. У вас появилась еще одна возможность быть принятыми.

— Верим мы с Осси в это или нет, не имеет значения. Хотя мы, конечно же, верим. Но правильно ли это для Конкорда? Ни в коем случае нельзя допустить возможности повторения этого.

Ардуций широким жестом указал на тысячи упавших мертвецов. На загубленную землю под тонким слоем трясины.

— Я просто не знаю, заслуживаем ли мы еще одного шанса.

ГЛАВА 68

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

Женский вопль слился с десятками тысяч других. Оглушительный вой, эхом отражаясь от стен, вонзился в небо. Он взметнулся над ареной, пронесся над доками, спугнул птиц с высоких дворцовых крыш и так резанул слух Ильеву, что тот выронил топор и схватился ладонями за уши.

Кашилли с ревом рухнул на колени, и его могучий молот раскрошил камни, выпав из онемевших пальцев. Позади них метались струи фонтана, живые взывали о прекращении страданий, а Всеведущий и Окетар взирали на них и благословляли.

Вой смолк. Прямо перед носом у Ильева мертвец уронил руки. Адмирал уставился на него — гражданин Эстории, средних лет, хорошо одетый, что различалось даже сквозь слой плесени. Мертвец в ответ воззрился на Ильева — ощущение то еще! Он моргнул и открыл рот, словно с намерением что-то сказать, но так и не издал ни звука.

Ильев потянулся к нему. Мертвец сомкнул веки, с растерянностью и страхом на лице издал вопль, похожий на вздох облегчения, и рухнул Ильеву на руки.

— Все кончено, — сказал адмирал. — Теперь ты можешь упокоиться, друг мой. Можешь отдохнуть.

Казалось, что стук падающих тел, разносившийся по дворцовому двору и всему городу, не стихал целую вечность. Некоторые из мертвых держались на ногах дольше других. Некоторые даже совершили несколько неуверенных шагов, прежде чем Всеведущий дотянулся до них и принял в свои объятия.

Воцарившуюся во дворе гробовую тишину нарушал лишь плеск фонтана за спиной у Ильева. Он опустил мертвого человека на землю, поднялся, одновременно повернувшись, и положил руку на плечо Кашилли.

— Давай, моряк. Вставай.

Ильев оглянулся на трех Восходящих, Васселиса и Эстер Наравни. Йола лежала на спине на поверхности воды.

— Что случилось?

Васселис пожал плечами.

— Йола?

— Не знаю. Я не могу объяснить.

— Так почему же ты так кричала, малышка? — спросил Кашилли. — Чуть было меня не напугала.

— Ну…

— Мне кажется, ты скромничаешь, — сказала Эстер. — Посмотри только, что ты сделала.

Йола присела в воде и вытерла руки о волосы.

— Вы не понимаете. Я ничего не сделала, вообще ничего. Я не была готова освободить дело, когда ощутила… нечто, тянущееся к нам отовсюду. Со всех сторон, сквозь землю, сквозь всех этих мертвых. Мне показалось, что нам всем конец, — вот я и закричала.

Ильев рассмеялся.

— Здравая реакция, юная Йола.

— Не исключено, это самая лучшая новость из всех возможных, — заметил Васселис. — Раз все эти мертвецы попадали из-за чего-то, дотянувшегося до нас сквозь землю, то Гориан, надо полагать, побежден. Наши Восходящие, истинные Восходящие, несомненно, одолели его.

— Он мертв? — спросила Эстер.

— На это мы можем только надеяться, — ответил Васселис. — Только надеяться.

Кашилли, потирая подбородок, смотрел поверх мертвых тел в проем ворот.