Призыв мёртвых

Ардуций посмотрел на Джереда, вышедшего на середину помещения. Казначей обвел взглядом всех — Андреаса и Мееру, сжимавших друг друга в объятиях, Оссакера, кашлявшего так, что становилось боязно, не лопнут ли его легкие, тела Икедема, Сигалия и Брина, перепуганных ребятишек из одиннадцатой пряди в грязных тогах, теперь всего лишь двоих.

И дошел до Фелис Коройен.

Джеред навис над канцлером, его глаза вонзились в нее, добираясь до самых темных уголков ее существа. Взгляд его был неколебим, и в конце концов именно Фелис не выдержала, моргнула и отвела глаза.

— Что ты наделала, Фелис? — прошептал он. — Я вижу это, но не могу поверить своим глазам.

— Эти люди — осужденные еретики… — начал солдат.

Джеред повернулся и наставил на него меч.

— Заткнись!

— Я вынесла приговор, — произнесла Коройен.

Джеред вздохнул. Он вложил в ножны свой гладиус, чистый, не обагренный кровью, снял перчатки и потер указательным пальцем уголки глаз.

— Не думала, что я вернусь? Можешь считать, что тебе не повезло с погодой, благодаря этому я здесь. — Он подступил так близко к Коройен, что она, поскольку деваться ей было некуда, стала пятиться, пока не натолкнулась на кресло. — Похоже, сам Всеведущий привел меня сюда, чтобы сделать свидетелем… только чего? Убийства? Государственной измены? Что-то я не слышал о суде над еретиками.

— Суд состоялся вчера, — заявила Коройен, обретя некую толику смелости. — Восходящие и все Восхождение как таковое были признаны виновными в ереси и приговорены к соответствующей каре.

— На самом деле? Ты и суд организовала, надо же! Мне обязательно надо обсудить детали этого процесса с сенатором Аврелием. Может быть, он объяснит мне, что это за странный приговор, во исполнение которого в парадных покоях канцлера убивают детей.

— Думаю, это у тебя едва ли получится, — подал голос Ардуций, сердце которого колотилось так, что грозило выскочить из груди. Сейчас его взгляд был прикован к Джереду и Коройен. — Боюсь, она нанесла ему визит прежде, чем пришла сюда.

— Сядь, Арду, — мягко сказал Джеред. — А то не ровен час упадешь. Я в курсе того, что случилось с Аврелием. Могу лишь пожалеть, что не смог спасти всех. Что с остальными?

— Целы, — ответил Ардуций.

Он опустился в кресло, словно слова Джереда порвали какую-то струну, удерживавшую его на ногах. Ардуций чувствовал себя смертельно усталым. Рядом тяжело дышал мертвенно-бледный Оссакер.

— Ладно. — Джеред снова повернулся к канцлеру. — Сегодня я больше не хочу говорить с тобой. Полагаю, Фелис, что только на составление полного списка обвинений, которые будут тебе предъявлены, уйдет несколько дней.

— Доставь их мне в Главный Дом Масок. Я просмотрю.

— О, да ты, я вижу, склонна шутить. Никуда ты не пойдешь, Фелис. Ты и все солдаты Доспехов Бога, находящиеся в пределах дворцового комплекса, будут арестованы и до суда помещены в темницу. Всем вам будет предъявлено обвинение в убийстве.

— Ты не можешь меня арестовать. Я канцлер ордена Всеведущего, и у тебя нет на это полномочий. — Коройен вновь обрела самоуверенность, она выпрямилась и надменно вздернула подбородок.

— Хочешь побиться об заклад? Я-то хорошо помню, кто ты такая. А вот ты, наверное, забыла, кто я? Начальник дворцовой стражи. Показать знак отличия?

Джеред подался к ней так, что они едва не соприкоснулись носами.

— Ты был отставлен с поста казначея!

— Был, но милостью Адвоката возвращен, да еще и с дополнительными полномочиями. Все, Фелис. Больше ни слова. Взять их! — Эти слова были обращены к страже.

Ардуций смотрел, как вошедшие гвардейцы уводят прочь солдат Доспехов Бога и их канцлера. Все они уходили с опущенными головами, никто не протестовал. Когда их удалявшиеся шаги стихли, Миррон вбежала в комнату и бросилась к Ардуцию и Оссакеру, порываясь обнять обоих сразу.

— Я уже не надеялась вас увидеть!

— Еле успела, — промолвил Оссакер.

— К счастью, Фелис обожает звучание собственного голоса, — добавил Ардуций.

— Если бы только это. Она обожает чувствовать в руке нож, — мрачно обронил Джеред.

Трое Восходящих разомкнули объятия. Джеред стоял над телом Сигалия. Двое стражей Восхождения подняли с него тело Брина. Его тога насквозь пропиталась кровью так, что не осталось и белого пятнышка.

— Вы ведь не стали говорить? — Джеред перешел к Икедему, опустился на колени и тяжело сглотнул. — Думали, это правильное решение?

Он кивнул, стражники подняли тело и вынесли из бывшей парадной палаты канцлера.

— Ну?

— Мы должны были потянуть время столько, сколько сможем, — сказал Ардуций. — Нас она намеревалась убить в любом случае. Но мы обязаны были сделать все, чтобы у других появился хотя бы шанс на спасение.

— Что будет с ней? — спросила Миррон.

Джеред пожал плечами. Он был сух и бесстрастен. Опустошен. Ардуций понимал его чувства.

— Я не знаю. Действительно не знаю. Хотел бы, конечно, заверить тебя, что она будет судима вместе со своими головорезами, осуждена и казнена. Всеведущий свидетель, доказательств тут хватит на сотню канцлеров. Но она та, кто она есть. И там, в городе, несомненно, пользуется огромным влиянием. Нам пришлось пробираться сюда через районы, охваченные смутой, повсюду демонстрации, чуть ли не мятежи. Все словно ума лишились. Когда все вы соберетесь вместе, я подумаю, что предпринять дальше, сейчас же могу гарантировать только одно: попустительствовать этому нельзя. Тем более после всего, что нам довелось услышать и увидеть.

Ардуций посмотрел на Миррон: вид у нее был такой, словно она только что пробудилась от ночного кошмара.

— Ты не нашла Кессиана?

На ответ у Миррон не хватило сил: она разрыдалась и, обмякнув, упала в его объятия.

— Найти-то мы его нашли, — ответил за нее Джеред. — И этого ублюдка Гориана тоже. Только вот ничего не смогли сделать, чтобы остановить его.

— Остановить что? — спросил Оссакер. — Это что, правда? Я имею в виду насчет ходячих мертвецов.

— Он создает там из них целые армии, — ответил Джеред, поежившись от воспоминаний. — У него проявилась способность управлять этими силами с огромного расстояния. Гестерн уже потерян, а если окетаны не остановят их на море, они приплывут сюда, и Эсторр подвергнется той же участи. И весь континент, если он того пожелает. Боже Всеобъемлющий, а ведь мы даже не знаем, где он находится!

— У нас тут возникли кое-какие соображения насчет того, как его найти и уничтожить, — промолвил Ардуций. — Фелис может этому не верить, но выбора нет. Да, кстати, этот взрывчатый порошок из Сиррана — мощная штука.

— В самом деле? — оживился Джеред. — Будь у нас возможность взрывать их на расстоянии, это было бы могучим оружием.

— Орин Д'Алинниус усовершенствовал способ подрыва и уже начал производство взрывчатых снарядов, — пояснил Ардуций. — А мы…

Но Джеред, не дослушав, вскочил из помещения, крича на бегу своим людям, чтобы они охраняли Восходящих.

— Что это с ним? — удивился Ардуций.

— Надеюсь, это не то, о чем я думаю, — тихо отозвался Оссакер.

На сей раз она, по крайней мере, не оставила его в живых. Его страдания завершились. Это в каком-то смысле утешало. Некоторое время Джеред стоял на пороге мастерской, не решаясь войти. Его наполняла холодная ярость, ибо это было даже хуже, чем в Академии. Случившееся там можно, на худой конец, если не принять, то понять — религиозный фанатизм во плоти.

Здесь же имела место ничем не оправданная, злобная, растянувшаяся на десятилетие мстительность. Поражающая своей бессмысленной жестокостью. Орин Д'Алинниус, блистательный ученый, величайший ум Конкорда, висел, растянутый между двумя потолочными балками посреди собственного кабинета со следами страшного избиения и пыток на теле. Лицо его превратилось в сплошное красное месиво, нижнюю челюсть сломали, чтобы каждый крик боли доставлял ему дополнительные страдания, его жгли огнем и частично выпотрошили: кишки из раны в животе свисали до полу, на котором растеклась лужа засыхающей крови.