Путь эльдар: Омнибус (ЛП)

Маликсиан приложил к губам длинную серебряную трубку и подул. Низкий, пронзительный свист пронесся через всю армаду, во многих местах его подхватили такие же свистки. Повинуясь команде, смертоносные стаи и косяки опустились в ущелья между клетками Вольеров и начали охоту за рабами, которые, без сомнения, спасались бегством где-то внизу.

«Рейдер» Маликсиана метнулся вниз следом за группой птеракогтей. Быстрое хлопанье их крыльев говорило о том, что они заметили добычу. Звери взволнованно шипели друг на друга, преследуя жертву. «Рейдер» мог бы легко их обогнать, но замедлился, как только поравнялся с хищными рептилиями. Геллионы опустились к машине и заняли позиции по бокам, вокруг архонта, отряд на реактивных мотоциклах подлетел ближе и начал кружить высоко над кораблем. «Рейдер» полетел стабильным курсом, и только тогда Сийин собрался с духом, чтобы подобраться ближе к Беллатонису, осторожно перебирая руками перила.

— Почему они стараются оборонить нас от воздушных нападений? — встревоженно прошипел Сийин, глядя вверх, на кружащих Разбойников. — Ведь чудесные питомцы архонта не попытаются нас атаковать?

— Девятая Хищница охотится не только ради удовольствия, но и чтобы попрактиковаться в искусствах войны, — ответил Беллатонис, наслаждаясь возможностью прочесть лекцию другому гемункулу. — Это благородная традиция, уходящая корнями в первые дни существования нашей расы. В ходе охоты кабал естественным образом учится сложной хореографии и взаимодействию «Рейдеров», Разбойников, геллионов и бичевателей во всех трех измерениях, что очень помогает им на поле боя. Поэтому-то Разбойники и занимают такую позицию, как если бы враг мог неожиданно обрушиться на архонта. Для них такие маневры естественны, даже когда нет какой-либо угрозы.

Его прервал возбужденный вопль Маликсиана. Птеракогти, сложив крылья, пикировали на добычу. По аккуратно подстриженным лужайкам и декоративным рощицам между клетками торопливо двигалось три или четыре темных пятна, пытаясь сбежать от крылатой погибели. В сравнении с птеракогтями они двигались до смешного медленно, будто насекомые, пытающиеся уползти по крышке стола. Хищные стаи налетели на них, сбили с ног одного раба, схватили другого бритвенно-острыми когтями. Еще больше птеракогтей собралось вокруг упавших тел и принялось жадно терзать и рвать их.

«Рейдер» опустился, так что кошачье зрение Беллатониса теперь могло четко разглядеть одного из удирающих рабов. Тот развернулся и бросился на одну из шумно спорящих стай, размахивая грубым самодельным оружием в тщетной попытке спасти одного из павших товарищей. Птеракогти захлопали крыльями и злобно зашипели, раб бессловесно завопил в ответ и принялся охаживать их дубиной.

Через секунду отважного, но безрассудного раба раздавила рухнувшая с небес дельтовидная форма — приземлившийся сверху белый рухк. Воздушный хищник был огромен, втрое выше искалеченного раба, которого он прижал лапой к земле, чтобы удобнее было отрывать клювом конечности. Птеракогти продолжали шипеть на незваного гостя, но держались на безопасном расстоянии. Рухк совершенно не обращал на них внимания и продолжал заглатывать кровавые куски.

«Рейдер» медленно пролетел над шумно пирующим созданием. Маликсиан одобрительно усмехнулся Беллатонису и Сийину.

— Мои прекрасные белые рухки обожают убивать тех, кто пытается сопротивляться. Я думаю, они воспринимают любой вызов как личное оскорбление, — хихикнул Маликсиан.

— Великолепное зрелище, — слабым голосом пробормотал Сийин. Беллатонис с удовольствием отметил, что воздушные выкрутасы Маликсиана явно плохо влияли на физиологию Сийина. Его растянутое круглое лицо отчетливо позеленело по краям.

— Я удивлен, что один раб вернулся, чтобы попытаться спасти другого. Это, видимо, какая-то связанная пара, — предположил Беллатонис.

— Возможно, — без интереса ответил Маликсиан. — Первыми в каждой охоте убивают глупых, тех, у кого нет плана лучше, чем попробовать убежать. Умные сейчас сидят по укрытиям. Скоро начнется настоящая охота, когда мы начнем выкуривать их из нор.

— А кто-нибудь из них сбегал? — вопрос сформировался в уме Беллатониса и сорвался с губ до того, как он успел осознать, что эта фраза могла ввергнуть Маликсиана в приступ ярости. Он мысленно обругал свою рассеянность. К счастью, Маликсиан был в слишком хорошем настроении, чтобы его расстраивали неуместные вопросы.

— Моя Летчица клянется всем, чем может, что никто из них не сбегает, но я немного сомневаюсь. Например, теневороны после кормежки оставляют только мокрое пятно, и откуда нам знать, что все рабы пойманы, когда нет тел? Не копаться же в помете? — Маликсиан хохотнул над собственной шуткой. Он вполне мог издать такой приказ, просто такая мысль раньше не приходила ему в голову. — Нет, я уверен, что кто-то из них остается жив, но если они планируют самостоятельно спастись из Вольеров — я им пожелаю удачи. Пусть думают, что у них есть шанс, я не против. Они от этого только быстрее бегают, пока их не поймают.

— Воистину, благородный архонт! — подольстился Сийин. — Да, мой личный опыт говорит, что если нужно сохранить субъекта живым на долгий срок и извлечь из него максимум темной энергии, для этого необходимо дать им маленькую соломинку надежды — на освобождение, спасение, смерть или что бы то ни было еще.

Беллатонис вежливо кивнул, соглашаясь с бессвязной речью Сийина. Он был во многом прав: похищенные из реального пространства рабы, лишившись надежды, слишком быстро заболевали и умирали, не принося особой пользы. Гемункул напомнил себе сообщить об этом феномене Иллитиану, это будет важный фактор для его плана. Следующие слова Маликсиана буквально выбили Беллатониса из его раздумий.

— У меня есть новости, которыми я бы хотел поделиться с тобой, Беллатонис, ну и с тобой, Сийин, раз уж ты здесь, — сказал Маликсиан. — Я убедил архонта Иллитиана отправиться в совместный набег на планету, которой владеют наши скромные травоядные кузены, экзодиты.

— Действительно? — это было лучшее из того, что мог придумать Беллатонис в ответ. Он бросил взгляд на Сийина, но на плоском лице ничего нельзя было прочесть. Беллатонис задумался, какие льстивые речи и побуждения использовал Иллитиан, чтобы заверить Маликсиана в том, что это он убеждал Иллитиана, а не наоборот. Скорее всего, он просто сыграл на самой очевидной слабости Маликсиана.

— Я думаю, что на девственных мирах можно найти фантастические экземпляры для вашей коллекции, мой архонт, — предположил Беллатонис.

— Именно так! Ты знал, что на некоторых мирах экзодиты ездят на гигантских птерозаврах? По сравнению с ними мои белые рухки — карлики. Давненько я таких не видал.

Мелкие птеракогти закончили обед и взмыли в небо с громоподобным шумом радужных крыльев. Белый рухк остался пировать один. Когда «Рейдер» двинулся прочь за исчезающей вдали стаей птеракогтей, один из геллионов эскорта что-то заметил на земле. Он согнул колени, сжался, запустив свой скайборд в практически вертикальный полет, выхватил адскую глефу и открыл огонь из осколкометов. Встроенные орудия извергли поток практически невидимых от скорости снарядов.

Спасаясь от очереди, какой-то раб отчаянным рывком выкатился из кустов, где он пытался спрятаться. Он немедленно побежал прямиком к белому рухку, который все еще восседал над останками своей жертвы. Как раб, видимо, и рассчитывал, геллион был вынужден отступить, опасаясь попасть в одно из самых ценных животных архонта.

Раб на бегу нацелил в рухка собственное копье, какой-то кусок трубы или отломанный сук — жалкое оружие против настолько огромного противника. Высокое угловатое существо вывернуло шею, чтобы бесстрастно рассмотреть маленькое создание, мчащееся к нему. Трехметровый, белый как кость клюв рухка внезапно сомкнулся на теле раба, прежде чем тот подобрался на расстояние, достаточное для удара жалким копьецом.

Птица подняла беспомощную, слабо подергивающую руками и ногами жертву в воздух, запрокинула голову и проглотила добычу живьем. Рухк выглядел ужасно довольным тем, что получил вторую порцию без всяких телодвижений со своей стороны.