Министерство особых происшествий

Это была проблема, с которой он столкнулся добровольно. И теперь можно было жаловаться только на самого себя. Кап...

Кап...

Кап...

«Главное — стратегия, — говорил он себе сразу после то­го, как согласился на эту должность в Министерстве особых происшествий. — Необходимо иметь стратегию относительно того, что ты хочешь получить. Будь решительным в битвах, в которых принимаешь участие». И эти его военные навыки в итоге действительно пригодились ему в каждодневной жизни. Приняв архив в таком виде, что определение «беспорядок» можно было бы вполне посчитать комплиментом этому хаосу, Веллингтон ответил на вызов и держал свое ворчание при се­бе. Он спокойно определял проблемы, расставлял приоритеты в решениях, а затем реализовывал эти решения. Некоторые из них, требовавшие немедленного вмешательства доктора Саун­да, — такие, например, как необходимость установки в архиве влагопоглотителя, чтобы поддерживать влажность на каком-то приемлемом уровне, — откладывались до личных встреч, ког­да они с ним останутся с глазу на глаз, и Веллингтон полностью завладеет его драгоценным вниманием.

Но подобные встречи случались крайне редко.

Кап...

Кап...

Кап...

Тихое капанье, подхваченное гулким эхом среди громадной коллекции всевозможных записей и артефактов, доставленных сюда после операций, превратилось в гром боевых барабанов. За этот архив он нес личную ответственность, это был его долг перед королевой и страной. Каждая из этих капелек насмеха­лась над ним. Каждая из них бросала ему вызов. И даже несмо­тря на его собственные попытки собрать дома влагопоглотитель, достаточный для осушения сырого, похожего на пещеру подвала под зданием министерства, проблема оставалась. И каж­дый день, когда он садился за свой рабочий стол, на первый план в его сознании постоянно всплывали его собственные промахи и вытекающие отсюда трудности.

Кап...

Кап...

Кап...

Но сейчас каждая капелька этой кары Божьей звучала для него также сладко, как «Концерт №2 для скрипки ми-минор» Иоганна Себастьяна Баха.

Его глаза скользили по архиву, обследуя различные трубы, шкивы и полки с экспонатами, пока взгляд его не остановился на интерфейсе аналитической машины. Он слегка улыбнулся — со­вершенно тщеславная и самовлюбленная реакция на собствен­ное создание в духе Франкенштейна, приводившее в порядок все это барахло, коллекционируемое министерством. И почему бы Веллингтону не гордиться этим бриллиантом, спрятанным в глубинах архива? Устройство повышало эффективность тру­да в тысячи раз, а «жестянщики» из отдела научных исследова­ний и разработок не имели к нему ни малейшего отношения.

Он выдвинул небольшое продолжение своего стола и набрал нужный код, тот самый, который, как он знал, будет соответ­ствовать его нынешнему настроению. Его пальцы нажимали на цифры и буквы — металлический монстр ответил серией щелч­ков, жужжаний и пыхтений пара. Машина восприняла нажатие Веллингтоном клавиш, произвела вычисления и наконец запро­граммировала команду.

Тишина длилась еще секунду, после чего из рупора аналити­ческой машины полились долгие безжизненные звуки. Иоганн Себастьян Бах. «Концерт №2 для скрипки ми-минор». Адажио. Как раз то, что ему сейчас нужно.

Если бы запись проигрывалась дома, она звучала бы несколь­ко металлически. Здесь же, в архиве, местная акустика прида­вала музыке восхитительный резонанс. Конечно, не то же са­мое, что на концерте, но все равно, безусловно, намного ближе к реальному исполнению. Веллингтон сделал несколько глубо­ких вдохов, а когда снова открыл глаза, обнаружил, что смотрит на страницы своего открытого рабочего журнала.

«Я дома. Я снова в своей родной гавани, — только что напи­сал он. — И все же у меня такое чувство, что худшее еще впереди».

Веллингтон судорожно сглотнул. Он понятия не имел, что та­кого он сделал, чтобы заслужить столь пристальное внимание Дома Ашеров. Расстояние, на которое его увезли после похи­щения из Матушки Англии, забросив за самые дальние преде­лы империи, было впечатляющим, если не угнетающим.

Он кивнул, окунул свою ручку в чернильницу и продолжил: «Возможно, это просто тревога, которую ощущает всякий, вер­нувшись после битвы. Люда удивляются увиденному утром све­ту, возвращаясь на родину героями. Втайне они ожидали, что дни их прервутся внезапно. Это напоминает ожившую старую арабскую притчу о торговце, встретившем на улице Смерть».

А он точно вернулся героем? Возможно — невоспетым. В конце концов, он все-таки держал язык за зубами — ника­кие из секретов министерства разглашены не были. Честно говоря, допрос они так и не начали, но там было несколько очень напряженных моментов. Весьма напряженных. Пожа­луй, у него даже скатилось несколько слезинок, хотя никому в министерстве он никогда бы в этом не признался.

К счастью, единственный человек, который мог бы засви­детельствовать такое его затруднительное положение, сгинул среди огня, золы и снега. И слава богу.

Аналитическая машина снова защелкала и зажужжала, на этот раз следуя перфокартам, которые Веллингтон связал с этой ко­мандой. Композитор был тот же, но теперь шел поиск нового му­зыкального отрезка для воспроизведения. Аналитическая маши­на выбрала «Концерт для скрипки, гобоя и струнных, ре-минор». Он вздрогнул от пронзительных звуков известного деревянного духового инструмента. Обычно гобой ему нравился, но только не этим утром. Он нажал клавишу случайного выбора за преде­лами интерфейса, и аналитическая машина тут же начала новый поиск, остановившись в этот раз на более спокойном «Скрипич­ном концерте №1 ля-минор». Веллингтон облегченно вздохнул и вернулся к своему журналу, сделав заметку на полях.

«Примечание: пересмотреть последовательность карт и про­токолов выбора разностной машиной различных музыкальных фрагментов. Попробовать запрограммировать “настроение” в качестве переменной в рамках произведений одного компози­тора».

Но прежде чем его мысли вновь вернулись к недолгому пре­быванию в тюрьме, большая и тяжелая дверь наверху громко лязгнула и открылась, издав низкий скрип, прорезавший успо­каивающую мелодию Баха. Веллингтон заложил страницу жур­нала тонкой шелковой лентой, аккуратно закрыл его и ногтем нажал на шесть клавиш замка, который запер все его сокровенные мысли под обложкой из мягкой кожи. К моменту, когда ^журнал оказался надежно спрятанным в ящике его стола, двое спускавшихся в архив прошли уже два яруса лестницы из четы­рех. Он уже мог различить, что крупный мужчина впереди с ти­хим смехом что-то говорил второму посетителю, шедшему за ним. Судя по походке, мужчиной мог быть только их директор, доктор Бэзил Саунд.

«Ну вот, Веллингтон, ты и дождался».

Следовало ли ему приготовить чай для директора и его по­мощника? Или же это может показаться неуместным? Посту­пают ли так начальники других отделов, если им нет необходимости смягчать надвигающийся гнев директора или ублажать его, чтобы о чем-то попросить? И опять-таки интересно, сколь­ко еще других отделов, помимо него самого и «жестянщиков», на самом деле существует в министерстве?

Оставался еще один ярус...

Веллингтон быстро вытащил спрятанный журнал, набрал пальцами нужную последовательность, после чего сунул его в свою разностную машину. Когда его палец нажал на кнопку «3», резкий свист пара на мгновение заглушил музыку, после чего устройство начало щелкать и жужжать, не прерывая кон­церт №1 ля-минор.

—   Послушайте, Веллингтон, от вас вечно ожидаешь каких-то сюрпризов, — широко улыбнулся доктор Саунд, и архива­риус мгновенно внутренне насторожился. — Мне следовало бы знать, что вы превратили эту вашу вычислительную машину в музыкальную библиотеку. — Он взмахнул рукой в такт мело­дии. — Ну конечно, — Иоганн Себастьян Бах. Одна из моих любимых тем. «Скрипичный концерт №1 ля-мажор».

Веллингтон нервно прокашлялся.

—   Минор, сэр.

Рука доктора Бэзила замерла. Он быстро глянул через пле­чо, а затем снова посмотрел на Веллингтона.