Неразрешимое бремя

— В котором он утверждает, что мертвое тело двигалось, танцевало и пело. Есть странности, обнаруженные при беглом осмотре тела жертвы. Не найдено орудие убийства, также как не были обнаружены вырезанные внутренние органы. Есть свидетельства других подобных смертей. А еще есть моя уверенность. Достаточно?

Епископ оперся об стол, его лицо страдальчески искривилось, он растирал свободной рукой поясницу. На какую-то секунду во мне проснулось чувство вины перед церковником, что старше меня и по званию, и по годам, но тот час улетучилось, стоило ему заговорить:

— Ты пляшешь под ее дудку вместо того, чтобы самому использовать ее. Я подпишу запрос, готовь бумаги. Только не вздумай допускать ее к дознанию. Если узнаю, ты лишишься сана.

Я равнодушно пожал плечами:

— Я не могу запретить ей вести собственное расследование. У нее имеется разрешение на частный сыск, так что…

— Так может мне попросить бургомистра отозвать его? И выставить эту дрянь из города, пока она окончательно тебя не приручила?

Церковник внимательно следил за моей реакцией, но мне уже надоело демонстрировать чудеса дипломатии.

— Уже поздно, — тихо сказал я. — Надо было делать это раньше. А сейчас вы ее только разозлите понапрасну. Она ведь может получить разрешение у любого из воягов, у того же Хмельницкого, например. Лидия расчетлива, безжалостна, злопамятна и очень хитра. А еще… — «А еще безумна», подумал я, но вслух сказал иное. — Еще не стоит ее недооценивать в качестве противника. Поэтому лучше попытаться договориться. Ведь если она все-таки получит наследство, вам так или иначе придется с ней считаться.

Епископ Талерион расхохотался.

— Как мило, что ты зовешь ее по имени!..

Епископ невольно подсказал мне частичное решение вопроса. Получив разрешение, я не мешкая отправился в церковь, к отцу Георгу. Невольница Лидии, Тень, каждый вечер приходила в церковь молиться и заодно приносила оставшуюся выпечку детям из церковного приюта. Я был уверен, что застану ее. До сих пор помню слова Лидии про эту женщину: «Уникальный дар, вы просто не понимаете! Она рисует чужие фантазии так, словно видит их своими глазами» Не знаю, насколько это действительно так, но рисовала она просто потрясающе. Госпожа Хризштайн, вы еще увидите, каким хорошим учеником я могу стать.

— Отец Георг, — окликнул я своего бывшего наставника, что склонив голову, молился рядом с двумя бедно одетыми женщинами, держа их за руки. — Простите, если помешал.

Священник встал, тяжело опираясь на палку, и у меня вдруг сжалось сердце от осознания того, насколько же он постарел. Я помнил его с того времени, как ребенком оказался в приюте, затравленным и практически не разговаривающим. Уже тогда его волосы тронула седина, а сейчас он был полностью седым, сколько же ему лет? Никогда не задавался этим вопросом, мне казалось, что он будет жить вечно, словно святой заступник. Я встряхнул головой, прогоняя комок в горле, и улыбнулся старику. Тот попрощался с прихожанками, благословив их на дорогу, потом обернулся ко мне.

— Мальчик мой, Кысей, — он обнял меня, крепко, почти как прежде, потом отстранился и обеспокоенно заглянул в глаза. — У тебя что-то случилось? Ты давно не показывался.

Я поспешил успокоить старика.

— Все нормально, я ищу Тень. Вы упоминали, что она приходит каждый вечер. Скажите, она ведь еще не появлялась? Я боялся опоздать.

— Она должна придти, обязательно придет, — отец Георг похлопал меня по плечу, предлагая сесть на скамью. — Давай посидим, устал я что-то сегодня. А зачем она тебе понадобилась?

Я присел рядом с ним, раздумывая, стоит ли обременять старика своими заботами.

— Хочу попросить ее о небольшой услуге. Надеюсь, не откажет.

Отец Георг покачал головой:

— Бедная женщина ведь не вольна распоряжаться своим временем, у нее есть хозяйка.

— Думаю, что хозяйке сейчас не до того, чтобы следить, чем занимается ее рабыня, — я лукаво улыбнулся, но старик лишь встревожено нахмурился.

— Откуда ты знаешь? Ты виделся с Лидией?

— Мне пришлось, — я старался, чтобы мой голос звучал беззаботно, но мне ли обмануть отца Георга, который знает меня лучше прочих. — Не волнуйтесь, отец Георг, просто мне придется некоторое время общаться с ней.

Глаза старика потемнели.

— Мне это не нравится. Тебе пришлось нелегко в прошлый раз, но ты справился и не поддался искушению. Помни — я верю в тебя. Будь сильным.

Я не удержался и покачал головой, последние слова старика разбередили душу и пробудили старые сомнения.

— Я слаб, отец Георг. Вы сами это знаете, ведь я молюсь и каюсь с тех пор, как… — Я безнадежно махнул рукой. — Только все без толку, греховные мысли все равно не уходят. Но дело еще и в том, что я опять веду дознание. И меня терзает страх. Страшно не справиться, страшно, что из-за моей слабости произойдет еще одна смерть. Что…

Отец Георг сжал мою ладонь своей рукой и замотал головой:

— Это не так, Кысей. У тебя все получится.

— Да нет же! Отец Георг, я мог сегодня отказаться от ее помощи в дознании. Мне достаточно было сказать воягу, что я сам справлюсь. Но я знаю, что это не так. Что Лидия… Это в ней достаточно силы, чтобы уничтожить колдовство недрогнувшей рукой, а я же буду сомневаться, медлить, обманываться, оступаться…

Старик встал и кивнул мне на святой символ, изображенный перед алтарем.

— Посмотри туда, Кысей. Святой символ бесконечной веры. Знаешь, в чем заключается его сила? В том, что вера абсолютна и бесконечна, потому что ее разделяют с тобой другие божьи создания. И у тебя вся их сила, пока ты веришь. Это ты силен, а не Лидия. Она слаба, потому что в ее сердце нет веры, понимаешь? Она безбожница, и как бы она ни старалась, ей никогда не стать сильнее тебя, потому что ты — Веришь. Запомни это. Ты думаешь, что раз тебя одолевают греховные мысли, то ты слаб? Истинная сила ведь не в том, чтобы укрыться от всех ошибок или искушений, а в том, чтобы иметь силу им не поддаться, даже если они тебя окружают. Много ли воли надо, чтобы держать пост, если в твоем доме нет еды? А если ты сидишь за щедрым столом с друзьями, которые тебе угождают? Помнишь, что я тебе говорил про Лидию? Будь к ней снисходителен, прими ее как испытание своей веры, тогда ты…

Я горько покачал головой:

— Отец Георг, ее слишком много, понимаете? Она влияет на меня, заставляя иногда действовать или мыслить, как она… Я боюсь, что когда-нибудь стану таким же бесчувственным, как Лидия…

Старик уверенно ответил:

— Но ты тоже на нее влияешь, Кысей. Не сомневайся. И больше, чем ты думаешь. Возможно, сила твоей веры даже сможет изменить ее, вернуть на путь Единого, кто знает…

Глава 3. Хризокола

Я отдала пару мелких поручений Антону и Тени, на ватных ногах поднялась к себе в комнату, упала на кровать, мысленно обещая себе лишь чуть-чуть перевести дух, и провалилась в липкий кошмар душного послеобеденного сна. Измученный разум метался в жестоких тисках памяти, порождая чудовищ, что терзали мое тело и душу, заставляя вновь и вновь переживать прошлое. Тянущая боль в пустом чреве, ощущение расплывающегося под тобой пятна крови из оскверненного бесплодного лона, отвратительно липнущая к телу простыня, беспомощная слабость, когда нет сил даже пошевелить губами, чтобы позвать сестру, но самое страшное — это звук. На грани слышимости, детский плач, такой жалобный скулеж, что сердце кровью обливается, ты хочешь встать к своей нерожденной девочке, успокоить ее, а ноги не слушают, словно и нету их вовсе…

Я вынырнула из кошмара, разом подхватившись на кровати. Отбросила легкое одеяло, которым меня укрыл заботливый Антон, лихорадочно ощупала простыню под собой и выдохнула с облегчением. Ткань была лишь слегка влажной от пота, но жалобное поскуливание продолжало терзать слух. Я застонала, до боли прокусив губу и сдерживая рвущийся вопль боли. Тело ныло так, словно все случилось вчера…