Загадки Азимова (Сборник рассказов)

Кожа – маслянисто-гладкая серость. Движения медленные, как и полагается существу, живущему в камне и наполовину состоящему из камня. Под кожей не видны движения мышц; движется кусками, когда тонкие пластинки камня передвигаются относительно друг друга.

Яйцеобразная форма, закругленная вверху, сплюснутая внизу, с двумя наборами отростков. Внизу радиально размещенные «ноги». Их шесть, и они заканчиваются острыми кремнистыми краями, укрепленными металлическими включениями. Эти острые края разрезают камень, превращая его в съедобные порции.

На плоской нижней поверхности, скрытой от взгляда, если силиконий не перевернут, находится единственное отверстие в его организм. Расколотые камни просовываются в это отверстие. Внутри известняк и гидраты кремния вступают в реакцию, высвобождая кремний, из которого состоят ткани этого существа. Отбросы выходят в отверстие в виде твердых белых экскрементов.

Как ломали себе головы экстратеррологи над происхождением гладких булыжников, которые встречались в углублениях на поверхности астероидов, пока не были обнаружены силиконии! И как они дивились тому способу, которым эти создания заставляют силикон – кремнийорганический полимер с добавочной углеводородной цепью – выполнять так много функций, которые в земном организме выполняет протеин!

В высшей точке спины силикония располагаются еще два отростка, два перевернутых конуса с полостями, идущими в противоположных направлениях; конусы аккуратно укладываются в два углубления на спине, но существо может их слегка поднимать. Когда силиконий прорывает твердый камень, «уши» укрываются в углублениях, чтобы не нарушать обтекаемую форму. Находясь в вырубленной им пещере, силиконий может поднять «уши» для лучшей восприимчивости. Отдаленное сходство с кроличьими ушами делало название «силиконий» неизбежным [1]. Более серьезные экстратеррологи, обычно именующие это существо Siliconeus asteroidea, считали, что «уши» имеют отношения к рудиментам телепатии, которой обладают создания. У меньшинства другое мнение.

Силиконий медленно полз по испачканному нефтью камню. Другие такие же камни лежали в углу помещения и представляли собой, Вернадски это знал, пищу существа. Или по крайней мере то, из чего оно создавало свои ткани. Он читал, что этого недостаточно для необходимой энергии.

Вернадски удивился.

– Да это чудовище! Он больше фута в поперечнике.

Капитан уклончиво хмыкнул.

– Где вы его взяли? – спросил Вернадски.

– На одной из скал.

– Послушайте, никто не находил крупнее двух дюймов. Вы сможете продать этого какому-нибудь музею или университету за много тысяч долларов.

Капитан пожал плечами.

– Ну, посмотрели? Вернемся к гиператомным.

Он крепко сжал руку Вернадски и начал выводить его, когда послышался медленный скрипучий голос, произносимые им звуки чуть сливались.

Звуки произносили трущиеся друг о друга края камня, и Вернадски в ужасе смотрел на говорящего.

Силиконий неожиданно превратился в говорящий камень. Он сказал:

– Человек думает, может ли эта штука говорить.

Вернадски прошептал:

– Клянусь космосом, да!

– Ну, ладно, – нетерпеливо сказал капитан, – теперь вы его видели и слышали. Пошли.

– И он читает мысли, – сказал Вернадски.

Силиконий сказал:

– Марс оборачивается за два по четыре три седьмых и полминуты. Плотность Юпитера равна одной целой и двадцати двум сотым. Уран открыт в один семь восемь один. Плутон – планета, которая самая отдаленная. Масса Солнца два ноль ноль ноль ноль ноль…

Капитан вытащил Вернадски. Вернадски, спотыкаясь, зачарованно слушал, как стихают за ним эти нули.

Он спросил:

– Откуда он все это взял, капитан?

– Мы ему читали старую книгу по астрономии. Очень старую.

– Еще до начала космических путешествий, – с отвращением сказал один из членов экипажа. – Даже не книгофильм. Настоящая печать.

– Заткнись, – сказал капитан.

Вернадски время от времени проверял поступление гелия; наконец наступило время прекратить промывку и войти внутрь. Работа была трудоемкая, и Вернадски прервал ее только раз для кофе и небольшого отдыха.

С добродушной улыбкой на невинном лице он сказал:

– Знаете, как я себе это представляю, капитан? Эта штука всю жизнь провела внутри скалы, в каком-то астероиде. Может быть, сотни лет. Она очень большая и, наверно, гораздо умнее обычного силикония. И вот вы находите ее, и она узнает, что вселенная – это не скала. Она узнает триллионы вещей, о которых даже и не подозревала. Вот почему она заинтересовалась астрономией. Новый мир, новые идеи, которые есть в книге и в головах людей. Как вы думаете?

Он отчаянно хотел разговорить капитана, вытянуть у него что-нибудь конкретное, на чем можно строить свои умозаключения. По этой причине он рискнул сказать часть правды, вернее, то, что он считал правдой, ее меньшую часть.

Но капитан, прислонившись к стене с согнутыми руками, ответил только:

– Когда вы кончите?

Это были его последние слова, и Вернадски пришлось ими удовлетвориться. Он закончил работу, к своему удовлетворению, капитан заплатил требуемую сумму наличностью, получил расписку и улетел в блеске корабельной гиперэнергии.

Вернадски в почти невыносимом возбуждении следил за его отлетом. Он быстро направился к своему субэфирному передатчику.

– Я должен быть прав, – говорил он себе. – Должен быть.

Патрульный Милт Хокинс услышал вызов в своей одинокой квартире на патрульной станции астероида N72. Он утешался двухдневной щетиной, банкой ледяного пива и проектором фильмов, и постоянное меланхолическое выражение его румяного широкоскулого лица было таким же продуктом одиночества, как деланное оживление в глазах Вернадски.

Патрульный Хокинс увидел эти глаза и обрадовался. Хоть это всего лишь Вернадски, но общество есть общество. Он радостно приветствовал Вернадски, вслушиваясь в его голос и не очень вдумываясь в содержание слов.

И вдруг все веселье из его глаз исчезло, уши по-настоящему вступили в работу, и он сказал:

– Минутку. Минутку. О чем это вы говорите?

– Вы что, не слушали, вы, тупой коп? Я весь выкладываюсь!

– Давайте не все сразу, по частям. Что там насчет силикония?

– Он у этого парня на борту. Называет его домашним животным и кормит жирными камнями.

– Да? Шахтер на астероиде готов подружиться даже с куском сыра, если тот будет ему отвечать.

– Это не просто силиконий. Не один из этих маленьких зверьков в дюйм. Он больше фута в поперечнике. Не понимаете? Не понимаете? А я-то считал, что парень, который здесь живет, должен разбираться в астероидах.

– Ну, ладно. Допустим, вы мне объясните.

– Послушайте, из камней силиконий строит свои ткани, но откуда он берет энергию в таких количествах?

– Не могу вам сказать.

– Непосредственно от… рядом с вами никого нет?

– Нет. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь был.

– Через минуту не будете хотеть. Силиконии получают энергию прямым поглощением гамма-лучей.

– Кто это говорит?

– Парень по имени Уэнделл Эрт. Знаменитый экстратерролог. Больше того, он утверждает, что уши силикония именно для этого предназначены. – Вернадски приставил два пальца к вискам и повертел ими. – Совсем не для телепатии. Они поглощают гамма-излучение на таком уровне, какого не могут достигнуть наши приборы.

– Ну, хорошо. И что из этого? – спросил Хокинс. Но он задумался.

– А вот что. Эрт утверждает, что на астероидах гамма-излучения достаточно только для силикониев размером в один-два дюйма. Мало радиоактивности. А мы видим одного в добрый фут, целых пятнадцать дюймов.

– Ну…

– Значит он с астероида, набитого ураном, с огромным количеством гамма-лучей. Астероид этот должен быть теплым наощупь, и у него такая необычная орбита, что до сих пор его никто не обнаружил. Но, допустим, какой-нибудь парень случайно наткнулся на этот астероид, заметил его температуру и задумался. Капитан «Роберта К.» не невежественный шахтер. Он парень образованный.