И придет Он (СИ)

— Но ведь именно этого мы и добиваемся. Я не понимаю, как еще добиться результата, если не пробовать что-то новое? — настойчиво, не повышая голоса, произнес Гойман.

Илья заметил, как моментально смолкли споры, и взоры присутствующих устремились в его сторону.

— Я не пойму, к чему спорить. Предложение стоит рассмотреть, попытаться дать теоретическое обоснование, а если не удастся, то предусмотреть возможность проведения эксперимента с учетом возможных последствий. А для этого надо выйти с предложением по расширению опытной зоны.

Смолкнувшие было споры, тут же возобновились. Идея, предложенная Гойманом, была нова и поэтому вызвала столь бурные споры. Илья неожиданно для всех не принял в них участие, а уединился в кабинете, который они делили с Иванцовым. Закрыв, как он часто любил делать, лицо ладонями, погрузился в раздумье. Идея, которую высказал Гойман была оригинальной, но теоретически к ней было очень сложно подступиться. От размышлений его отвлек голос Иванцова.

— Если мы и топчемся на месте, то это не значит, что можно хватать первую попавшуюся идею и тратить на неё силы и времени, — выпалил он.

— Ты чего так раскипятился? — удивленно глядя на Вячеслава, спросил Илья, — свежая идея, вот только я пока не очень понимаю, как её можно теоретически обсчитать, а так…

— Вот именно, что данных ноль, а он сразу предлагает ставить эксперимент.

Илья прищурил глаз, подозрительно посмотрел на Вячеслава и спросил:

— Если я правильно понял, у тебя неприятности?

— У нас неприятности, — чуть спокойнее ответил Вячеслав.

— И какие же?

— Разговор был у начальства.

— А меня что не пригласили?

— Не знаю. Короче, вопрос поставлен так, если до сентября результатов не будет, то следует пересмотреть проект.

— Не понял, что значит пересмотреть?

— То и значит. Они считают, что мы зашли в тупик и наши предположения относительно потенциальных возможностей плазмоидных образований, лишь плод наших научных мечтаний. По заключению их консультантов, которые ознакомились с материалами работ лаборатории, ни о каких энергетических возможностях не может быть и речи. А раз так, то дают нам срок до сентября, после чего проект закрывают.

— То есть как закрывают?

— Молча.

— Постой, я что-то не понял, о каких консультантах ты говоришь, и как это можно взять и закрыть проект?

— Консультанты наверняка кое-кто из новеньких, хотя черт их знает, может быть, они показали отчеты по экспериментам кому-то в академии наук. А что касается закрытия проекта, то в конце концов, они финансируют, и это их право. Тут мы бессильны.

Илья откинулся на спинку стула. Новость огорошила настолько, что он растерялся и не знал, что сказать, относительно того, что консультанты ошибаются. Да, в работе наступила пауза, и эксперименты не дают тех результатов, которых ожидали, но это обычное дело. Новое не может моментально дать положительный результат. К нему идут через неудачи, ошибки.

— Бред какой-то. Они что, не понимают, что масштаб решаемых задач не может быть получен в столь сжатые сроки? Результаты налицо, а им мало?

— Вот точно так я им и заявил, как ты сейчас говоришь.

— А что в ответ?

— Ничего. Считают, что проект «Вега» может быть пересмотрен и приоритетной стороной станет энергетическая установка.

— Что?

— То. Военные получили от неё эффект, а раз так, то над ней и нужно работать.

— Вот и пусть работают.

— Короче, я тебе всё высказал. Времени у нас осталось два месяца с хвостиком. А что будет потом, я не знаю.

— Так выходит у нас еще вагон времени, а ты расстроился, — неожиданно весело произнес Илья, стараясь приободрить друга, хотя у самого настроение было хуже некуда.

— Вагон, молчал бы лучше. Чуть больше двух месяцев.

— Значит надо работать. Пробовать, Любую идею развивать и пробовать. А ты идею этого, как его…

— Гоймана.

— Взял, и на корню решил похоронить. Может быть она в корне не верна, а может из неё прорастет то, что даст импульс для идеи, которая и окажется в итоге верной.

— Успокоил. Ладно, работай, а я пойду посмотрю, что творится в лаборатории.

— Вот-вот, иди, и… успокой этого самого Гоймана. И кстати, идейка-то у него весьма и весьма интересная.

Спустя несколько дней предложение Гоймана произвести внешнюю накачку плазмоида с использованием квантового генератора решено было проверить на практике. Для этого потребовалось согласовать вопрос с руководством, так как рисковать комплексом было нельзя, а значит, надо было проводить эксперимент за его пределами. Вскоре было дано добро и выбрана площадка в тридцати километрах от зоны семнадцать. Туда доставили необходимое оборудование, включая квантовый генератор.

Илья и еще несколько сотрудников находились непосредственно в зоне, куда должен был прилететь плазмоид, сориентированный в лаборатории на заранее заданные координаты. Спустя несколько секунд, после того, как сообщили, что запуск произведен, он появился точно в назначенном месте. Вслед за этим последовал выстрел из квантового генератора. Плазмоид прореагировал так, как если бы это был воздушный шарик. Как и во всех предыдущих экспериментах, он просто лопнул, разве что звук был чуть громче обычного. Все невольно приникли к аппаратуре, которая выдавала телеметрические параметры проводимого эксперимента. Однако, как и прежде, Илью ждало разочарование. Никаких признаков ожидаемого эффекта не было.

Во второй половине дня решено было провести еще две серии экспериментов, чтобы иметь достаточно много материалов для анализа, но и они не дали ничего нового. К концу дня стало окончательно ясно, что размеры плазмоида и мощность импульса, посылаемого в него, существенным образом не влияли на общую картину происходящего. Настроение у всех участников было невеселое.

Вернувшись с испытаний, Илья отпросился и поехал в Москву домой. Ольги дома не оказалось. Он позвонил ей на сотовый. В ответ услышал, что она поехала навестить подругу, и скоро вернется. Илья поставил кипятиться чайник, а сам присел за стол Как всегда, неожиданно, Илья почувствовал его присутствие. Было ощущение, словно в комнате открыли окно, и повеяло вечерней прохладой. Он обернулся. Неизвестный молча стоял и смотрел на Илью.

— Очередная неудача?

— К чему спрашивать, если вы и так в курсе происходящего?

— Плохо. А времени остается все меньше и меньше, не так ли?

— Да, — злясь на то, что Неизвестный появился так не вовремя. Настроение и без того было не к черту.

— К чему злиться?

— А я вовсе не злюсь.

— Ну извини. Как это говорят: не сыпьте соль на раны. А может, стоит иногда это делать чтобы острее испытывать боль и тем самым острее чувствовать проблему, которую хочется решить?

— Не знаю, — Илья неожиданно отвернулся и уставился снова в экран монитора.

— А ведь решение рядом. Расчеты верны, и ты в этом абсолютно уверен…

— Так где же оно? — воскликнул Илья и снова повернулся лицом к Незнакомцу.

— Так ведь ты его знаешь, но почему-то не хочешь признаться в этом даже самому себе. Почему?

Илья весь съежился. Он понимал, что Неизвестный видит и читает его мысли, скрыть которые невозможно, и значит, уйти от прямо и честного ответа не удастся.

— Да, я знаю ответ. Но его реализация сейчас крайне опасна.

— Почему?

— Так ведь и ты знаешь почему, а спрашиваешь. Необходимо сначала решить вопрос приема энергии.

— Но у тебя слишком мало для этого времени. В своё время Тесла не смог реализовать эту часть программы…

— И поэтому прекратил работы.

— Возможно. Но учти, прошло время и тебе удалось понять и решить тайну. Какая гарантия, что через энное количество лет, кто-то другой не откроет её? Ты останешься ни с чем. Не стоит надеяться, что тайну открытия можно навсегда спрятать от мира. Рано или поздно человек познает тайны природы.

— Может быть.

— Время, его всегда не хватает. Если проект закроют, это будет самое лучшее, из того, что ты ждешь, а если…