Флэшбэк

Группа снова и снова флэшбэчила на изнасилование девственницы-латиноамериканки, совершенное чуть больше часа назад. План — разработанный в основном Койном — состоял в том, чтобы поймать одну из хорошеньких латинок-четвероклашек по пути в школу и всей компанией сломать ей целку.

— Отловим одну из таких целочек, у которой кудряшки только-только завелись над расщелинкой, — витиевато выразился Койн. — Потом сможем неделями флэшбэчить и кончать на это.

Но им не удалось уволочь маленькую хорошенькую четвероклашку. Всех этих хорошеньких маленьких латиночек привозили в школу вооруженные отцы или старшие братья в гибридных машинах с низкой подвеской, что грохотали по городским улицам. Девственницы на задних сиденьях глядели наружу через пуленепробиваемые стекла. В конце концов пришлось уволочь Дрочилу Марию, дебильную девчонку из девятого класса их собственной школы. Чисто теоретически ДМ, возможно, и была еще девственницей — когда Койн, первым из всех, присунул ей, появилось немного крови, — но вид ее обнаженного тела (складки жира над дешевыми трусиками; одутловатое, белое лицо, вроде куска теста; бездумный взгляд устремленных в небеса глаз; крупные, но уже словно постаревшие сиськи, обвислые, с дряблой кожей) совсем не возбудил Вэла. Он сказал, что во время изнасилования будет стоять на атасе.

Вэл флэшбэчил вместе с остальными под дорожной эстакадой, но всего десять минут: на свой четвертый день рождения в Денвере. Он часто возвращался к этому празднику. Где-то он прочел о схожих повадках шизофреников, которые постоянно прижигали руки сигаретами и тем напоминали себе, что все еще живы.

Семь вернувшихся к жизни парней растянулись теперь на открытых фермах. Они любили так делать — но никому не хотелось лежать на узких стальных полосках, в шестидесяти футах над пустым хайвеем, когда их тела эпилептически дергались под флэшбэком. На всех были дырявые джинсы, черные военные ботинки и выцветшие интерактивные футболки того типа, что носили почти все школьники средних классов: спереди и сзади — портреты крутых чуваков вроде Че и Фиделя, Гитлера и Гиммлера, Мао-как-его-там и Чарльза Мэнсона, Мохаммеда аль-Аруфа и Усамы бен Ладена. Обо всех этих типах ребята почти ничего не знали. У Койна на футболке были поблекшие портреты Дилана Клеболда и Эрика Харриса, [14]интерактивные — они оживали и вели разговор, если к ним обращались. Вэл и другие знали про Клеболда и Харриса лишь одно: те были крутыми киллерами примерно того же возраста, что и ребята из их крохотной жалкой флэшбанды. Эти Клеболд и Харрис попытались замочить всех в своей школе, когда такое еще казалось новым — в прошлом веке, во времена динозавров и республиканцев.

Вэл, как и другие парни, бездельничавшие и курившие здесь, высоко над шоссе, часто думали и разговаривали о том, как перемочить всех в школе. Проблема, разумеется, состояла в том, что школы перестали быть легкой целью. Клеболду и Харрису было нетрудно (правда, говорили, что они все равно не довели дело до конца — их пропановая бомба даже не взорвалась). Сегодня почти во всех классах школы, где учился Вэл (рядом с Центром предварительного заключения на стадионе «Доджер»), число вооруженных охранников сравнялось с числом учеников. Местные ополченцы защищали тех недоумков, которые ходили в школу и домой без присмотра. И даже учителей, черт бы их драл, обязывали носить оружие и регулярно ходить на тренировочные стрельбы в тир лос-анджелесской полиции — в здании бывшего завода по розливу кока-колы неподалеку от Сентрал-авеню.

Койн встал, расстегнул ширинку и принялся мочиться в пустоту. Струйка мочи, описывая дугу, падала с высоты шести этажей на поросшее сорняками шоссе. Это вызвало настоящую эпидемию — всем захотелось помочиться. Первыми примеру вожака последовали Манк, Тухи Костолом, Динджин, потом — Сули и Джин Ди и, наконец, Вэл. Ему пока не приспичило, но длительные флэшбэки часто вызывали малую нужду, и Вэл не хотел, чтобы остальные догадались о его столь кратковременной отключке: ведь все остальные флэшбэчили на изнасилование час, а то и больше. Вэл расстегнул ширинку и присоединился к писающим мальчикам.

— Эй, стойте! — закричал Койн, прежде чем Вэл и младшие парни успели закончить.

По бетонному каньону 101-го хайвея разнесся рев. Перестать мочиться, если уж начал, довольно трудно, но Вэлу это удалось. Внезапно под ними пронеслись с десяток «харлеев». На мускулистых телах мотоциклистов — в местах, не закрытых черной кожей, — виднелись татуировки. Длинные волосы, черные и русые, свободно развевались.

— Бляха-муха, они жгут настоящий бензин! — воскликнул Джин Ди.

Мотоциклисты проехали, не подняв голов, хотя ребята наверху, выпроставшие своих маленьких петушков над бездной, были прекрасно видны. Ревущие «харлеи» неслись со скоростью миль восемьдесят в час.

— Черт, вот бы оказаться сейчас на этой дороге, в миле отсюда, — выдохнул Сули.

Все знали, что он имеет в виду. На протяжении примерно мили с дороги не было ни одного съезда, а дальше часть 101-го провалилась во время Большой войны, образовав пропасть шириной в двенадцать футов и глубиной около шестидесяти. На темном дне валялись бетонные блоки с торчащей арматурой, перекрученные, ржавые обломки давно разбившихся машин и — как говорили — скелеты других байкеров. Крутые ездоки устроили там что-то вроде бетонного трамплина, на который заезжали с сумасшедшей скоростью, не более чем по трое одновременно, чтобы перепрыгнуть через провал и мчаться дальше к первому незабаррикадированному выходу: там 101-й хайвей пересекался с тем, что осталось от Пасадинского шоссе. Вэл бывал в том месте и видел провал с обеих сторон эстакады шоссе, видел пятна засохшей крови, порванную резину, замысловатые штабеля хрома и стали с западной стороны трамплина. Но за Аламеда-стрит 101-й чуть загибался на север, и с моста трамплин не был виден.

Ребята жадно смотрели, как уменьшаются в размерах байкеры. «Харлеи» уже перестраивались, тесня друг друга, чтобы занять более выгодную позицию. Громадный волосатый вожак с красными татуировками, наколотыми настоящей кровью, шел первым, ускоряясь на повороте. Вэл слушал, как вокруг них усиливается рев двигателей, словно бросая вызов смерти, и ощущал где-то внутри нарастающее физическое возбуждение: такого не было, когда остальные трахали бедную Дрочилу Марию.

Койн поймал взгляд Вэла и улыбнулся; на его тонкой нижней губе висела сигарета. Вэл знал, что у старшего приятеля тоже стояк. В такие моменты он чувствовал себя слегка голубым.

Он громко сплюнул вниз, чтобы скрыть румянец и смущение, застегнул ширинку и повернулся спиной к другим. Рев «Харлеев» усилился, достиг максимума, а потом стал слабеть, удаляясь к западу.

Койн залез под свою футболку сзади и вытащил что-то из-под ремня джинсов.

— Ни хера себе! — воскликнул маленький Динджин. — Пистолет.

Это и в самом деле был пистолет. Все семеро сгрудились вокруг Койна, присевшего на загаженном голубями карнизе.

— «Беретта» девятого калибра, — прошептал Койн тесному кружку голов. — Вот тут предохранитель. — Он подергал туда-сюда маленький рычажок. Вэл догадался, что красная точка означает «огонь». — Вот это, чтобы магазин вынимать…

Койн нажал кнопочку на стволе за предохранителем. В другую его руку выскользнула штуковина — магазин, или обойма, или как ее там.

— На пятнадцать патронов, — пояснил он. — Может выстрелить и без магазина, если в патроннике есть патрон.

— Слушай, дай подержать. Ну дай? — выдохнул Сули. — Пожалуйста. Я просто, ну как это… Я просто вхолостую крючок нажму.

— Это все равно что трусов девчонке не снимать и тыкаться вхолостую? — спросил Манк.

— Заткнись! — хором проговорили Вэл, Койн, Сули и Джин Ди. Они не любили, когда младшие члены шайки встревали в разговор, нарушая старшинство.

Койн поднял полуавтоматический пистолет без магазина и направил на Сули.

— Дам, если ты знаешь, как с ним обращаться. Вот сейчас он может выстрелить?