Пандемия

— Да, я понимаю, просто, — испуганно произнес Павел

— Профессор, вы уж так сильно не пугайте лейтенанта, а то он и впрямь подумает, что вы его кинете на алтарь науки и под конец заспиртуете в баночке с надписью: «Герой России, отдавший свою жизнь во имя борьбы с инфекцией гриппа».

Все рассмеялись, правда Павлу, если честно, было не до смеха, и видя это, профессор произнес:

— Не волнуйтесь, все будет нормально, но анализы придется делать достаточно часто, так что придется вам какое-то время с нами поработать.

— Я понимаю, — уныло произнес Павел.

— Вот и отлично.

В этот момент к ним подошла одна из сотрудниц и обратилась к профессору:

— Гурий Яковлевич, вот данные, которые вы просили. Это по последней серии тестовых испытаний.

— Каков результат?

— Все то же. Ничего утешительного. Те образцы, что мы имеем и на которых провели испытания, в корне отличаются от штаммов, которые поразили людей. По сути, мы стреляем из пушки по воробьям, вместо того, чтобы действительно исследовать вирус. Блокировать механизм воспроизведения вируса в организме, и одновременно стимулируя выработку интерферона в организме больного, не имея представления о самом вирусе крайне сложно, точнее невозможно. Необходимо иметь штамм, иначе мы просто топчемся на месте, надеясь, что сыворотка будет эффективна на мутированный вирус, но это все из области предположений.

— Я с вами полностью согласен, но пока у нас нет его, мы должны хотя бы представить себе механизм воздействия вируса Н5N1 в том виде, каком он существует сейчас, так как я уверен, что его искусственная мутация не должна быть случайной. Вполне вероятно, что существовала определенная логическая последовательность рассуждений, которые привели Леонида Сергеевича к его созданию.

— Простите, а вы знали Новикова? — удивленно спросил Павел.

— Конечно. Это мой ученик. Талантливый человек. Я кстати был на его защите кандидатской. Он готовился к защите докторской, но потом неожиданно отложил. У него вдруг начался бурный роман, затем рождение дочери. Но насколько я знаю, он собирался на будущий год защищаться. И потом, он как раз специализировался на этой теме. Межвидовая трансмиссия вирусов гриппа. Очень интересная работа.

— Талант, а как распорядился им, — с болью в словах произнесла Савельева.

— Что поделаешь, гений и коварство, извечный вопрос бытия.

— Простите, не понимаю этого.

— Э, голубушка, тут и понимать ничего не надо. Каждый сам принимает решения, оказавшись в таком положении, и степень гениальности тут ни причем.

— Очень даже при чем, профессор. Даже более чем, причем. Чем выше потенциал человека в его интеллектуальном развитии, чем больше он представляет опасности для других, благодаря своим возможностям, как ученого, тем выше должна быть степень его ответственности. А то, что получается. Гению все дозволено и поэтому мы прощаем его именно в силу гениальности? Не согласна, решительно не согласна.

— В целом я с вами полностью солидарен, но гениальность, даже просто, одаренность человека, отнюдь не означает, что его чисто человеческие черты столь же высоки, как и научные или художественные задатки. Он может быть еще более тщеславен, завистлив, корыстолюбив, алчен, обидчив, эгоистичен и прочее, прочее, нежели чем простой человек, стоящий у станка или прилавка. Почему нужно наделять его какими-то другими особенностями, если он талант. Отнюдь. Вполне возможно, что природа наоборот, наделив его одними задатками, обделила другими, наделив чертами, которые, при определенных условиях, сделают его подлецом и негодяем.

— А мне кажется, что в любых условиях, надо просто оставаться человеком, и помнить одну простую истину, что зло, в какой бы форме оно не выражалось, в конечном итоге не имеет оправдания. Тогда на вопрос, который ставит тебе жизнь, можно ответить да или нет, и не мучится в поисках оправдания принятого решения.

— Знаете, вам бы проповедником быть, а не экспертом в области вирусных заболеваний.

— Возможно, я подумаю над вашим предложением, только, если вы в курсе, среди проповедников, слишком мало женщин.

— Что вы говорите?

— Представьте себе. А знаете, почему? Потому что мужчины боятся, что мы, женщины гораздо умнее мужчин, поэтому они вряд ли уступят нам свою прерогативу в данном вопросе, — она улыбнулась, словно подводя черту над затянувшейся беседой.

—---

Аркадий лежал на кровати и размышлял, что делать. Мысли расплывались, и он понятия не имел, что делать в сложившейся ситуации, хотя прекрасно понимал, что петля на его шее, медленно, но затягивается. Рядом на полу лежало два трупа, которые его явно не волновали. Его интересовал вопрос, как быть дальше? Оставаться в квартире, после убийства участкового, было небезопасно. Максимум сутки и выяснится, что он пропал и тогда вся милиция начнет поиски и мгновенно обнаружит его. Да и Галину могут хватиться, хотя вряд ли. Словно читая его мысли, раздался телефонный звонок.

— Черт, кого еще нелегкая несет? — подумал он и поднял трубку.

— Алло, эта квартира Галины Ивановны?

— Да.

— Простите, её с работы беспокоят. С ней что-то случилось, что она не вышла сегодня?

— Угадали. Она сломала ногу, — он хотел сказать шею, но в последней момент передумал, — Сейчас она в больнице. Завтра или даже послезавтра я её заберу и тогда она сможет вам перезвонить.

— Надо же какое несчастье. Извините, передайте ей привет, пожалуйста и пожелания поправляться.

— Спасибо, обязательно передам. А от кого?

— Это Антонина, её сменщица. Она знает.

— Хорошо, обязательно передам, сегодня же. Когда поеду навещать.

— Ага, ну все, до свидания.

— Всего доброго, — он положил трубку и добавил, — усего доброго, блин, колхоз какой-то всех вас пришить надо, как клопов. Как вы все мне надоели, все до единого. Распылить этот вирус и все вы сдохнете. Вместе со мной, только я сначала пущу себе пулю в лоб, чтобы не мучиться, а вы все будете кровью харкать перед смертью и ползать, как те в контейнере. Жаль, что я не увижу всего этого. А может, увижу? Увижу, обязательно увижу. С того света, точно, прямо из ада, в подзорную трубу посмотрю, как прямиком ко мне будете прибывать таким потоком, что в аду всем места не хватит, и тогда глядишь и мне найдется работа котлы подставлять и наполнять их телами и в топку дрова подбрасывать, — он дико засмеялся, не в силах успокоиться. Достал из кобуры, лежащего на полу милиционера пистолет и проверил, есть ли в нем патроны. Оказалось, что есть. Достал коробку с ампулами, открыл и зло посмотрел на них.

— Вот вы все где, у меня в руках, весь мир, все человечество, которое мнит из себя, черт знает что, а на самом деле букашки. Достаточно одного моего движения и всем вам конец. Я Бог этого мира, я Антихрист, спустившийся с небес, я посланец ада! — и он снова дико засмеялся, понимая, что сходит с ума, и ничего не может с этим поделать.

Он пролежал так около часа, потом поднялся и неожиданно понял, что все это время держал во рту этот дурацкий кусок ваты. Выплюнул его и пошел в ванную умыться. Посмотрел на себя в зеркало. На него смотрело угрюмое лицо, с потухшим взором, и черными кругами под глазами.

— Что Аркаша, приплыли? Куда дальше, в петлю или может идти спасать человечество? Надеешься, что дадут Героя, выдадут пособие и отправят на Канары? Вряд ли. Пустят пулю в лоб, чтобы не мучился и в крематорий, чтобы никаких следов и воспоминаний не осталось.

Он зачерпнул ладонями воды и умылся. Потом сел на край ванны и неожиданно тихо заплакал, как в детстве, когда однажды разбил себе колено и мать намазала ему рану йодом. Было больно и обидно. Больно от йода, а обидно от слов, которые она ему сказала: — Мозги надо иметь, когда что-то делаешь, дурья твоя голова. Вот и сейчас, он вспомнил слова, которые она ему тогда сказала, и подумал:

— Как она была права. Мозги иметь. Он старался взять от жизни все, заработать любыми путями деньги, которые как казалось ему, вот-вот окажутся у него, а блеск золота, словно мираж, ускользал из его рук. Мозги надо иметь. Ведь они есть у него, умного и талантливого хирурга Логачева, по крайней мере были. Так почему же все сложилось так, а не как он мечтал? Почему он остался у разбитого корыта и теперь не знает, как быть и что делать.