Лунная соната

— Вот вы говорите, что Мюррей применил какое-то неизвестное и мощное психовоздействие на Прайса, а раньше на вас и на всех тех, кто участвовал в расставленной для него ловушке. Я правильно понял? — ни с того ни с сего проснулся сержант Мур.

— Да, всё правильно… — подтвердил несколько удивленный Ричард.

Он заметил, что на всегда немногословного командира спасателей с любопытством посмотрел Блумберг. На его губах обозначилась легкая улыбка.

— Тогда объясните, пожалуйста, почему он не применил это воздействие в самом начале?

— То есть?

— Ну тогда, когда он, например, встречался с профессором Беллом. Тогда не пришлось бы и убивать никого, — пояснил Мур и пожал плечами.

Сноу удивился, что этот вопрос задал флегматичный и молчаливый Мур, а не кто-то из делегатов конференции.

— Да, сержант, вы правы, и ваш вопрос закономерен. Отвечаю. Дело в том, что не все люди, как вам должно быть известно, поддаются гипнозу или другому психовоздействию. Например, капитан Хэлвуд при проведении неудачной засады на Мюррея единственный, кто не поддался на гипноудар. Уверен, что и профессор Белл был нечувствителен к психовоздействию. Мы покопаемся в его личном деле и, уверен, найдем факты, подтверждающие мою догадку, — убежденно ответил Ричард.

— Уже нашли.

Эту ремарку отпустил Дон Кимура, но лицо его по-прежнему ничего не выражало. Ричард повернулся к Дон Кимуре. Тот продолжал невозмутимо сидеть за столом, положив, как школьник, руки перед собой. Решив, что ответил на вопрос Мура, он продолжил.

— Теперь, господа, наступил тот момент, который и вынудил нашего директора, господина Дон Кимуру, напомнить вам о том, что наш разговор здесь — сугубо конфиденциальный и разглашению не подлежит.

Несколько секунд Сноу оглядывал присутствующих, потом заговорил:

— Реально я понял, что Мюррей — преступник, только после кражи топоскопа у Нортропа в «Кокосе». Причем не сразу, а после долгих и мучительных размышлений. С моей стороны ошибкой было идти на встречу с астрономом одному. Я не учел того факта, что, обладая топоскопом, Мюррей будет готов абсолютно на всё. Я ему понадобился в качестве заложника на случай непредвиденных обстоятельств. Но все мы сильны задним умом… Когда я вошел в его кабинет, то почти сразу был подвергнут гипноатаке. Слава богу, принятая мной накануне пилюля еще не прекратила своего действия, и я сохранил пусть и рудиментарную, но все же способность думать.

В течение четверти часа Ричард подробно, но по возможности сжато изложил всё, что случилось с ним, Блумбергом и Хэлвудом. После этого он обратился к Блумбергу:

— Господа, теперь некоторые свои соображения относительно произошедшего на базе выскажет начальник научного отдела КОНОКОМа Айвенго Блумберг. Айво, прошу тебя.

Ричард сел, наполнил стакан минералкой и с удовольствием выпил медленными глотками. Айво покашлял в кулак и заговорил:

— Всё то, что поведал нам господин Сноу, не может не вызывать массу вопросов. Да, непосредственный исполнитель или, вернее, мозг и мотор всей операции, раскрыт. Это всем вам известный директор обсерватории «Око Вселенной» Кент Мюррей. Но что сподвигло его на такие крайние меры? Неужели обладание топоскопом, при всех фантастических возможностях прибора, стоит человеческой жизни? Нам более или менее понятно, или, скорее, мы предполагаем, что заказчиком являлся Фу… двойник Фу Тинпена. Вот сейчас немного о нем и поговорим. Господин Пелтонен, вы летели с двойником одним рейсом и вы же помогли ему добраться до гостиницы «Сателлит», верно?

— Да.

— Отлично. А не могли бы вы рассказать нам о своих впечатлениях. Как себя вел двойник, что вам показалось странным, ну, в общем, все, что вам запомнилось.

Сноу и Хэлвуд заговорщицки переглянулись и опустили головы, чтобы беспечный Айво не увидел их улыбки. Они-то прекрасно понимали, что за этим последует.

В зале воцарилось молчание.

— Господин Пелтонен, вы слышали меня? — спросил еще ничего не подозревающий Блумберг.

— Да.

— Хорошо. Так что вы имеете нам сказать?

Ричи и Барт замерли: поединок начался!

— Ничего, — прозвучал ответ, лишенный всяких интонаций.

— Как ничего? Ведь говорили же вы о чем-то! Не могли же вы весь рейс молчать!

— О гипертонии.

— Что — гипертонии? A-а, понятно, двойник жаловался на высокое артериальное давление! А что еще он говорил?

— Ничего.

— Совсем ничего? — озадачился Айво.

Пелтонен в своем коронном стиле даже не удостоил его ответом.

— А может он не с вами, а с кем-то из других пассажиров разговаривал? Не заметили?

— Нет.

— Нет, в смысле «не разговаривал» или в смысле «не заметил»?

— Не разговаривал.

— Понятно. А по прилете в космопорту почему вы решили ему помочь? Он вас об этом сам попросил?

— Нет.

— Значит, вы сами решили?

— Нет.

Айво метнул испепеляющий взгляд на Ричарда, но тот сделал вид, что очень увлекся изучением текстуры стола, а Барт срочно углубился в МИППС. На безучастном лице Дон Кимуры появилось что-то отдаленно напоминающее легкий интерес. Блумберг провел рукой по волосам.

— Богатство и красочность вашего словарного запаса впечатляют, господин Пелтонен. На самом деле. Но — продолжим. Значит ли это, что вы решили сопроводить заболевшего двойника из-за того, что вам по пути? Ведь вы остановились в той же гостинице.

— Да.

— Ага, ясно. Вы помогли ему дойти до стойки администратора?

— Да.

— Дальше к себе в номер он пошел сам?

— Да.

— А кто вызвал врача, вы?

— Нет.

— Понятно — администратор.

Пелтонен сделал едва заметное движение бровями:

— Сам, через администратора.

— О-о! У нас наметился прогресс. Мы строим фразы!..

Финн никак не отреагировал на язвительное замечание Блумберга.

— Господин Пелтонен, теперь позвольте мне вернуться к важному вопросу, отвечая на который трудно ограничиться односложным ответом. Итак: вы не заметили ничего необычного в поведении Фу Тинпена, вернее, его двойника?

Пелтонен несколько секунд подумал:

— Нет.

— Точно? Ведь это может быть лишь какой-нибудь малозаметный штрих, непроизвольный жест, сказанное не к месту слово, ну… не знаю, что еще. Вспомните, пожалуйста.

В это время дверь в зал открылась, и вошел доктор МакГрэгор. Все головы повернулись к нему. Он встретился глазами со Сноу, кивнул и прошел на свое пустующее место. Проходя мимо Блумберга, он положил на стол клочок бумаги.

— Профессор Прайс введен мною в искусственный медикаментозный сон. Так для него будет лучше.

Айво проследил глазами за МакГрэгором, взял со стола бумажку и, развернув ее, прочитал. Потом он сложил ее вчетверо и сунул в нагрудный карман. Повернувшись к Пелтонену, он повторил вопрос:

— Вспомнили, профессор?

Финн, казалось, не решался ответить. Он сцепил замком пальцы рук и задумался. Айво тоже молчал, боясь спугнуть мысль Пелтонена.

— Растерянность, — наконец произнес он.

— Растерянность? Вы хотите сказать, что Фу… двойник выглядел растерянным, так?

— Да.

— Он что — нервничал, озирался?

— Нет.

— Ну как-то вы это почувствовали! Не было ощущения, что он что-то потерял, кого-то встретил, впервые увидел…

— Да, увидел! — вскинул руку финский айсберг.

— Кого? — оперся руками на стол Айво.

— Всё.

Последние реплики финна стерли улыбку с губ Сноу и заставили поднять голову. Агент почувствовал, что Пелтонен позволил себе едва заметное волнение, что для последнего нехарактерно. Ричард вмешался в разговор:

— Айво, ты позволишь? — Он повернулся к финну. — Господин Пелтонен, если я правильно вас понял, двойник вел себя так, будто попал в непривычную для него обстановку? Будто он здесь впервые и не вполне знает, как ему себя вести и что делать? Так?

Флегматичный финн пожевал губами, задумчиво посмотрел на агента и ответил:

— Да.

— Значит, двойник попал и на спейсфлаер и на лунную базу впервые. Разве может быть такое? Неужели есть люди, которые не путешествовали хоть раз на Луну или на другую планету Солнечной системы?