Ламбрант и Зодиак Сатаны (СИ)

—Значит, идём дорт... сюда,— обрадовался бычий пленник, вновь толкнув Сапуренко вперёд.

Двигались долго и в кромешной тьме. Во всяком случае, Ксения ничего не видела, идя буквально на ощупь. Хорошо, что коридор не имел резких поворотов и был достаточно широким. Под ногами хрустели мелкие камешки и ледышки. Становилось холоднее, будто впереди располагался ледник. С разных сторон доносилось клокотание воды. Эхо разлеталось далеко вверх, что могло означать только одно – у коридора имелся высокий потолок.

Гостицин с Тимофеевым хранили молчание. Видимо, пример с Яном, который теперь носил во рту камень, подействовал на них должным образом. Поэтому Ксюша тоже не решалась задавать лишние вопросы, хотя и еле сдерживалась. Она по-прежнему не понимала, как оказалась в такой ситуации. Правда, Зибуэль производил на неё сильное впечатление. Несмотря на его облик, ему хотелось доверить даже свою жизнь. Тем более он единственный знал, что находится в этой тёмной горе.

—О, я!— удовлетворённо прогудел люциферит, когда спереди подул слабый ветерок.— Он близко. Васс фульст ду?

Мужчины на всякий случай кивнули. Сапуренко же поморщилась от запаха мочевины, и в голове вспыхнули какие-то образы из прошлого. Вот она заходит в общественный туалет на центральной остановке, вот на полу лежит чьё-то тело, а вокруг суетятся милиционеры. Кажется, это было не так давно, но девушка не смогла определить, когда и по поводу чего.

Впрочем, по мере того, как коридор стал подниматься и сужаться, в голову приходили и другие воспоминания. Например, катание на северных оленях на каком-то городском празднике, чей-то день рождения в прохладном кабинете, где согреться можно было только водкой, и танцы голышом вокруг пентаграммы. И едва это видение пронеслось перед глазами, как Ксюша увидела перед собой светящуюся на стене пещеры звезду.

—Штее ауф!— приказал Зибуэль, схватившись за плечо девушки.

Линии, нарисованные в конце коридора, горели тем же желтоватым светом, что и волшебная свечка во рту черепа. Поэтому мрак, в котором все двигались последние полчаса, здесь немного рассеялся. Пентаграмма была большой, высотой с человеческий рост. По её краям просматривались какие-то слова на незнакомом языке. Судя по тихому бормотанию Зибуэля, ему они оказались понятны.

Недолго думая, люциферит вдруг запрыгнул на стену и пополз вверх, словно паук. Своим сопровождающим он ничего не сказал, стремительно взбираясь к потолку, на котором играли тени.

Вскоре послышался стук. Он был неровным, постоянно обрывался, а на заднем фоне как будто бы раздавался чей-то приглушённый стон.

—Закончила?..— возник там недовольный голос.

В ответ послышался крик чайки, которая будто выпрашивала у туристов лакомство. За этим последовал новый стук и шелест крыльев.

Зибуэль сбавил скорость, заметив, что стена ближе к потолку обрывается. Там имелось какое-то пространство, освещённое солнечными лучами. Поддувал ветер и слышался плеск волн Хадаты где-то на заднем фоне. Несомненно, это была та самая вершина в виде тёмной пирамиды. И когда люциферит осторожно выглянул из своего укрытия, он убедился в этом.

Пещера здесь напоминала ту же заснеженную вершину Харнаурды-Кей, за тем лишь исключением, что её продувал сквозняк. Никакой зодиакальной площадки с отсеками на полу не наблюдалось. Всюду были разбросаны камни и сверкали перья. И не удивительно, ведь спиной к пещерному обрыву, за которым прятался Зибуэль, сидела огромная крылатая тварь. Видимо, она была напарницей той неудачливой птицы, которую утащил Глот.

Существо что-то клевало, склонившись над постаментом. Когда вновь послышался стон, люциферит понял – там находился заветный пленник. Его тело оказалось прикованным к такому же массивному кресту. Вот только наказанием ему служило вовсе не пребывание в брюхе чёрного быка, а поедание дьявольской птицей практически вживую.

Закончив с «трапезой», крылатая тварь что-то прокурлыкала и с голубиной осанкой обошла постамент. Теперь Зибуэль мог получше разглядеть своего собрата, которому досталась столь мучительная судьба. Выглядел он ужасно. Сквозь остатки тёмной одежды просматривались кости и разорванные куски кожи вперемешку с мышцами. Вниз стекала тёмная кровь, образовав вокруг креста целую дорожку. Именно вдоль неё и передвигался эфонад, стуча зубами, чтобы прожевать отклёванный кусочек пленника.

Несмотря на всё это, заложник птицы был жив. Он повернул голову в сторону обрыва, словно почувствовав там постороннего. И Зибуэль разочарованно раскрыл рот. На него смотрел полуистлевший рогатый череп. Пустые глазницы, полоска кожи на носу, остаток рта в виде свисающих губных мышц и более менее сохранившийся серый подбородок.

Очевидно, эфонад клевал пленника уже давно и часто. У него на теле не осталось ни одного живого места, которое бы не испытало силу мощного клюва и зубов. Наверняка и та вторая птица, которую удалось утопить в озере, составляла мрачную компанию обитателю тёмной пирамиды. Ему, конечно, не позавидуешь. Но ведь и сам Зибуэль до сегодняшнего дня находился в крайне ужасном положении.

Эфонад, тем не менее, проглотил остатки плоти и двинулся к крайней стене, где просматривалось лазурное небо. Там он расправил крылья и выпорхнул наружу, совсем как канарейка из открытой клетки.

Перепачканный бычьей кровью люциферит быстро взобрался на каменный пол и подкрался к мученику на кресте.

—Кто здесь?— спросил тот, явно не видя гостя из-за съеденных глаз.

—А-а-а, тебе ещё не успели выклевать цунгэ...

Зибуэль замер над ним с брезгливой гримасой. Вблизи пленник выглядел ещё хуже. Его крылья были отрезаны так же, как и у бывшего обитателя снежной пирамиды. Левое копыто неестественно вывернуто в сторону. Одежды почти не осталось – жалкие лохмотья, исклёванные вместе с участками некогда мощного тела. Теперь же рогатый заложник представлял жалкое зрелище, испуганно мотая черепом в разные стороны.

—Хайди, я-то думал, что смогу воспользоваться твоими штэакэ,— разочарованно прогудел Зибуэль, вызвав у пленника новую порцию страха.— А ты сам нуждаешься в хиэфе...

—Освободи меня!— прохрипел тот, загремев золотистыми цепями, которые намертво сдерживали его на каменном кресте.— Я сделаю всё, что тебе нужно! Только освободи!!!

—Ты сейчас проорёшься, а твоя обжора-подружка услышит,— напомнил люциферит, обходя постамент, залитый чёрной кровью.— Киверниты что, всех наших решили попрятать ин дизен берген?

—Помоги мне,— вновь принялся канючить слепой заложник.— Я много, что умею... Я освоил некромантию, хорошо разбираюсь в бесах и в смертных...

—Ульх, ты решил, будто это какие-то уникальные айнзихартих?— усмехнулся Зибуэль, обернувшись на проём в дальней стене, через который улетел эфонад.— Как твоё имя?

—Ламбрант...

—Француз, что ли?

—Ну где уж француз!— донёсся другой мерзкий голосок откуда-то из угла пирамиды.— Грязный подросток-сатанист, которому на халяву достались рога!..

Приблизившись к тёмной части помещения, Зибуэль увидел ещё один полуистлевший череп. Выглядел он немного получше того, который оказался прикован к каменному кресту. Правда, этот не имел рогов, был продолговатым и наполовину обугленным.

—А ты ещё вэр?— потребовал от него люциферит, побоявшись трогать.— Или лучше спросить – чей?

—Я здесь из-за него!— прохрипел тот, лёжа на щеке, отчего шевелить челюстью у него получалось с большим трудом.

—Тогда помоги мне умереть!..— вдруг оживился пленник на постаменте, игнорируя вопросы гостя.— Оторви мне голову или проткни сердце... Сделай хоть что-нибудь!

—А, ты ещё и унгелирих.— Бывший обитатель снежной пирамиды сложил руки, выглянув через проём в стене на Харнаурды-Кей.— Мы, люциферитис, не умираем из-за того, что нам оторвут копф или лишат зорештоф. Ты думаешь, киверниты наобум тебя сюда бофёйкарн? Они вундершён знают, что это вечная пытка для таких, как мы.

—Есть один способ,— не унимался Ламбрант, пытаясь шевелиться на постаменте.— Это же север, здесь наверняка есть олени. Надо всего лишь пронзить меня ножом, сделанным из оленьего копыта...