Больше, чем игра (СИ)

– И как же вы себе представляли Хаос? – полюбопытствовал Лаврентий Жребин.

– Н‑ну… – Копаев задумался. – По‑другому как‑то, иначе… Он не мог выразить свое представление о Хаосе собственными словами. – Вот и в книгах Хаос совсем иначе описан…

– Книги бывают разные, – заметил Климент Пряхин. – Но если вы имеете в виду некоего Роджера Желязны, романами которого так увлечены многие из ваших знакомых, то знайте: он совсем другой мир описывал, и другой Хаос.

– Ага, – подтвердил Лаврентий Жребин. – Совсем‑совсем другой. Не этот.

– Что же такое этот ваш Хаос? – спросил Копаев, нажимая на этот и ваш.

Жребин и Пряхин не ответили, только посмотрели друг на друга, и в этот раз им было не до смеха. Потом оба они обернулись и посмотрели в спину Антону Неизбежину. Тот словно почувствовал их взгляды и медленно повернулся лицом к Копаеву. Копаев отметил про себя, что был прав в своей догадке: Антон Неизбежин был похож на Лаврентия Жребина и Климента Пряхина, как третья капля воды.

– Во всех мифологиях существуют представления о Хаосе как о первичном океане, водной бездне или просто воде, – заговорил Антон Неизбежин усталым безразличным голосом старого профессора, много долгих лет пытавшегося донести искру знания до непросвещенных умов студентов‑оболтусов. Копаеву вспомнился профессор Казаков, который преподавал в университете историю.

Антон Неизбежин, между тем, продолжал в прежней утомленно‑превосходной манере:

– Например, в космогонических мифах Древнего Египта Хаос воплощался в образе первородного океана Нуна. Шумерская концепция Хаоса – заполненность всего пространства Мировым океаном, в недрах которого находится праматерь всего сущего Намму. Библейское понятие Хаоса – мировая бездна; правда, она вторична по времени и создана Богом и им же ограниченна: доселе дойдешь и не пройдешь, и здесь предел надменным волнам твоим; Всемирный же Потоп – это освобожденный Богом Хаос. В скандинавской мифологии Хаос – это пучина между темным миром на севере и огненной страной на юге. В Ведах Хаос – это неразличимая пучина…

У Копаева не было никакого желания выслушивать лекции по мифологии.

– Понял, понял, – сказал он, глядя поверх головы Антона Неизбежина на полузатопленную Северную Венецию. – Если вода и есть хаос, то вы в хаосе сидиете очень глубоко.

Антон Неизбежин ничего на этот выпад не ответил, только едва заметно пожал плечами, отвернулся и снова сел в прежней позе: к улице передом, к Копаеву, пардон, спиной. Лаврентий Жребин и Климент Пряхин смотрели на Копаева так, что ему стало не по себе. Никто не проронил ни слова, и молчание все сгущалось, тяжелело, словно грозовая туча…

Копаев ощутил легкий озноб, мимолетное леденящее касание между лопаток, передернул плечами и торопливо заговорил, стараясь разрядить обстановку:

– А не могли бы вы подсказать мне, как я могу вернуться обратно? Как говорится: в гостях хорошо, а дома лучше…

Копаев лукавил: совсем нехорошо ему было в гостях – слишком жарко, слишком много солнца, слишком много воды. Копаев еще никогда не видал такого количества воды; это действовало ему на нервы. Сказать по правде, Копаев, выросший на берегу великой реки, едва умел плавать.

Ни Жребин, ни Пряхин, ни тем более Неизбежин не спешили с ответом.

– Лабиринт здесь есть? – спросил Копаев, вложив в голос побольше требовательности. Ему начала надоедать игра в молчанку.

Лаврентий Жребин переглянулся с Климентом Пряхиным и кивнул:

– Само собой.

– Только вам до него не добраться, – добавил Климент Пряхин. – Лабиринтом завладел Протей, а связываться с Протеем решительно не стоит.

– Да, – подхватил Лаврентий Жребин, – Протей – существо опасное, себе на уме.

– Опять этот Протей, – нахмурился Копаев. – Кто он такой?

– Как это кто такой Протей? – в свою очередь удивился Климент Пряхин. – Вы же с ним наверняка встречались. Не могли не встретиться.

– Что‑то не припоминаю, – сказал Копаев не без язвительных ноток в голосе.

– Короткая же у вас память, – тоже язвительно сказал Лаврентий Жребин. – Напрягитесь и ответьте: попав в этот мир, вы оказались в морге, так?

– Так, – согласился Копаев. – А откуда вам это известно?

– Да потому что Лабиринт находится именно в том здании, только ниже, на первом этаже, под несколькими метрами воды, – объяснил Климент Пряхин.

– Ах вот оно что, – сказал Копаев. – Но почему я не оказался на самом Лабиринте?

– Потому что Лабиринт – это не какой‑то там глупый узорчик на полу, – ответил Лаврентий Жребин. – Вы же не человек‑амфибия, верно? Лабиринт не мог позволить вам утонуть и спроецировал вас выше, туда, где нет воды и есть воздух.

– Понятно, – сказал Копаев. – Лабиринт меня спас, спасибо ему за это. Но мы несколько отвлеклись от Протея…

– Это вы отвреклись, – сказал Климент Пряхин. – Вы бы не смогли выйти из морга, если бы Протей вас не выпустил.

– Я там встретил только прозектора, – сказал Копаев. – Я спросил у него, как выйти на улицу, и он любезно мне объяснил.

– Это и был Протей, – сказал Лаврентий Жребин.

– А мне он сказал, что его зовут Марк Анатольевич Копфлос, – возразил Копаев. – И мне он не показался таким уж опасным.

– У Протея много имен и много лиц, – серьезно сказал Климент Пряхин.

– А то, что он не показался вам опасным – опаснее всего, – еще более серьезно добавил Лаврентий Жребин.

Да они просто психи какие‑то, – подумал Копаев. Психи, словно прочитав его мысли, очень мило и дружелюбно заулыбались ему – да не, мы нормальные ребята, не боись…

– И все же мне придется рискнуть, – упрямо сказал Копаев и оглянулся назад. Где‑то там, по его представлениям, находился морг – и Лабиринт… – У меня нет магических карт, я не умею смещать отражения – поэтому мне не остается ничего иного, кроме как попытаться снова пройти Лабиринт.

– Вы, кажется, упустили из виду некоторые мои слова, – с мягкой укоризной проговорил Климент Пряхин. – Я уже упоминал, что Лабиринт находится под водой, вы не сможете его пройти.

– Знаете, что я думаю, – произнес Копаев медленно, как бы размышляя вслух, – раз в вашем городе так много воды, то непременно должны быть и водолазы, а у водолазов непременно должны быть водолазные костюмы. Наверное, можно раздобыть такой водолазный костюм, чтобы попытаться в нем пройти ваш подводный Лабиринт.

– Водолазный костюм, надо же… – Лаврентий Пряхин почесал в затылке и с сомнением посмотрел на Климента Пряхина.

– Все равно это будет непросто, – сказал Климент Пряхин. – Да и Протей опять же… Он вам просто не позволит…

– Об этом я спрошу у самого Протея, – сухо сказал Копаев.

– Лучше не связывайтесь с Протеем, – сказал Лаврентий Жребин.

– Он очень опасен, – сказал Климент Пряхин.

Они оба стали повторяться.

– Все это я уже слышал, – сказал Копаев и холодно усмехнулся. – И знаете что – я тоже могу быть опасен.

Лаврентий Жребин и Климент Пряхин снова переглянулись.

– Брэнд? – спросил Жребин.

– Брэнд, – уверенно ответил Пряхин, после чего посмотрел на Копаева. – Что же, поступайте как решили, только помните – мы вас предупреждали.

– Да‑да, – сказал Копаев, теряя последний интерес к дальнейшему разговору. – Конечно. – Он совсем уж собрался уйти, но тут…

Но тут Антон Неизбежин, не оборачиваясь, вдруг негромко щелкнул пальцами, и Лаврентий Жребин с Климентом Пряхиным немедленно повернули головы на звук, словно выполняя команду направо равняйсь!

– Дайте ему меч, – распорядился Антон Неизбежин, не глядя ни на кого.

Климент Пряхин с вопросительным выражением лица оборотился к Лаврентию Жребину.