Слон Килиманджаро

— Из Африки?

— С Земли.

— Вы там бывали? — спросил Тембо Лайбон.

— А как же. А вы нет?

Тембо Лайбон покачал головой.

— Да что там смотреть.

— Мой дорогой друг, вы в корне не правы! Земля — это истинный рай!

— Тогда почему ее все покинули? — с сарказмом спросил Тембо Лайбон.

— Потому что человек всегда бросал вызов неизведанному, — ответил Сын человеческий. — И я по натуре такой же.

— Это понятно.

— Вам обязательно надо там побывать.

— Не думаю. Там, где жил мой народ, построили город.

— Где же?

— У подножия Килиманджаро.

— О да. — Сын человеческий с радостью воспользовался возможностью показать, сколь обширны его познания. — Город Ньерере, огромный Мегаполис, разросся чуть ли не до вершины, население два миллиона человек, четыре аэропорта, один космопорт. Прекрасный город. Вам бы там понравилось.

— Нет.

— Почему?

В черных глазах Тембо Лайбона внезапно сверкнула ненависть.

— Потому что Джулиус Ньерере был из племени занзака, а город, носящий его имя, построен на исконных землях масаи.

— Город Ньерере построили более трех тысяч лет назад, — резонно заметил Сын человеческий. — Зачем помнить об этом современному человеку, особенно тому, кто никогда не бывал на Земле?

— Я — масаи, — твердо ответил Тембо Лайбон. — И я помню.

— Вы прежде всего человек, а все люди — братья, — возразил Сын человеческий. — И мы должны встать плечом к плечу против инопланетян, а не коситься друг на друга, вспоминая давние обиды.

— Уж вы-то точно знаете, о чем говорите, — усмехнулся Тембо Лайбон.

Вернулся Горгона, прошествовал к своему стулу, сел. Тут же появились Аяксы, заметно повеселевшие после принятой дозы.

— Мы готовы? — спросила Железная герцогиня, закончив проверку искусственных костей и механических шарниров.

Тембо Лайбон кивнул и занял свое место за столом.

— Мы готовы. — Он повернулся к Аяксу Первому. — Ваша игра, ваша ставка.

— Покер, — объявил тот, снимая с пальца бриллиантовый перстень и кладя его на середину стола.

Тембо Лайбон роздал карты и откинулся на спинку стула, наблюдая за игроками.

Горгона, решил он, похож на давно вымершего носорога: огромный, вспыльчивый, подверженный внезапным приступам ярости, но слишком глупый, чтобы выстоять против таких бойцов, как Сын человеческий и Железная герцогиня. Осколок давно минувших дней, когда удар в лоб считался самым эффективным решением всех проблем. Он никогда не блефовал, никогда не пытался уменьшить свои потери, просто пер напролом. Если ему сопутствовала удача, если солнце слепило в глаза воинам и они не могли обойти его с тыла в высокой траве, он праздновал победу и выигрывал битву, но не мог победить в войне.

Аякс Второй долго смотрел на карты, потом покачал головой и бросил их на стол. А вот это шакал, подумал Тембо Лайбон. Бой лицом к лицу не из его арсенала. Он кружит, он прячется, он хитрит, но никогда не посмотрит в глаза более крупному хищнику, терпеливо дожидаясь, когда придет и его очередь убивать. Однако иной раз одной хитрости не хватало для того, чтобы набить утробу. Вот и сегодня шакалу ничего не светило.

Сын человеческий и не пытался стереть ухмылку со своего почти что человеческого лица, когда выкладывал на стол большой сапфир. Тембо Лайбон посмотрел на громоздящиеся перед ним выигрыши и пришел к выводу, что в маленьком зоопарке «Дома голубых огней» Сын человеческий более всего напоминает гиену: смеющегося пожирателя падали, самого удачливого из хищников. Гиена с ее жутким пронзительным смехом и бесформенным телом считалась самым отвратительным животным, которое ненавидели все. Вот и Сына человеческого терпеть не могли ни люди, ни инопланетяне. Существо, похожее на человека, радостно хохотнуло, когда Буко сделал ставку, повернулось и подмигнуло Тембо Лайбону. Да, гиена, с отвращением подумал Тембо Лайбон. Определенно гиена.

Он посмотрел на Буко. Змея? Может, мамба? Нет, тварь более хитрая, изворотливая. Скорее крокодил. Крокодил, подкрадывающийся под водой к жертве, чтобы нанести мгновенный удар. Вот так он сегодня и поступал с Аяксами, заманивая их на глубокую воду, а потом, когда они уже не могли добраться до берега, разевал огромную пасть и проглатывал добычу.

Аякс Первый поглядел на карты, нахмурился, снял с шеи платиновую, украшенную драгоценными камнями цепь и бросил ее в растущую горку драгоценностей на середине стола. Тембо Лайбон всмотрелся в него. Лев. Не громадный черногривый патриарх, с каким молодые масаи, вооруженные только копьем и щитом, вступали в смертельную схватку, из которой победители выходили мужчинами, но молодой самец, который еще не овладел премудростями охоты и может подходить к добыче против ветра, наступать на сухие ветки, глухо рычать в предвкушении победы. Именно он проиграл большую часть того, что Аяксы уже оставили за этим столом, усложняя задачу Аяксу Второму, он практически всегда давал жертве шанс на спасение, слишком скоро показывая свою мощь. Да, подумал Тембо Лай-бон, молодой лев, которому, как и шакалу, в этот вечер суждено голодать.

Наконец его взгляд остановился на Железной герцогине. Тут сомнений не было: леопард, маленький, быстрый, жестокий, умный, куда более опасный, чем хищники, вдвое превосходящие его в росте и весе. Как и леопард, она приспосабливалась к любым условиям. Могла переблефовать хитрого Сына человеческого и осторожного Аякса Второго, могла вовремя уйти с дороги прямолинейного Горгоны и голодного Аякса Первого. В этот вечер ей не шла карта, даже леопардам не всегда удается убить жирную, вкусную антилопу, но и при этом она оставалась в небольшом плюсе. Леопарды всегда остаются в плюсе.

Тембо Лайбон вздохнул и перевел взгляд на иллюминатор, за которым сверкали и сверкали голубые молнии.

А каким животным видишь себя ты. Вождь слонов, не бывавший ближе пятидесяти тысяч световых лет от саванны, давшей жизнь твоим предкам? По праву ли в твоем имени упомянуто самое сильное и мудрое из всех живых существ?

Тембо Лайбон долго изучал свое отражение в иллюминаторе. Нет, наконец решил он, я не слон и никакое другое животное. Я — хранитель традиций масаи, который бережет память об их прошлом величии, дожидаясь дня, когда сбудутся пророчества, боги спустятся на Землю и увядшее дерево масаи расцветет буйным цветом. Мы появились на равнинах Серенгети, мы, словно саранча, хлынули к звездам, следуя нашему призванию, но призвание это в конце концов должно привести нас домой.

А пока не так уж и плохо сидеть под Куполом, не боясь ревущих ураганов Афинии, богатеть, пользуясь глупостью других, и мечтать о том, что когда-нибудь удастся вдохнуть сладкий африканский воздух и подставить спину под жаркие солнечные лучи.

Тембо Лайбон повернулся к слоновьим бивням. Надо бы их почистить, отполировать, вновь превратить в белое золото, подготовить к тому дню, который, впереди, хотя, может, до него еще очень далеко. Завтра и начну, решил он.

Но потом Тембо Лайбон вспомнил, что завтра он начать ничего не сможет, ибо завтра будет другая игра, а послезавтра — еще одна. И он будет сдавать карты, не обращая внимания на запах и внешность игроков, и забирать себе десятую часть каждого выигрыша, чтобы было с чем встретить день, когда он станет настоящим Тембо Лайбоном из племени масаи.

— Будем сдавать карты или сидеть, уставясь в никуда? — спросил Аякс Первый, и только тут Тембо Лай-бон понял, что карты раскрыты. Он быстренько их собрал и начал тасовать.

Повернулся к Аяксу Второму;

— Ваша игра, ваша ставка.

— Покер, — объявил Аякс Второй.

Порылся в карманах, выудил золотые часы.

— Маловато будет, — пробурчал Горгона.

— Позвольте взглянуть. — Тембо Лайбон взял часы, повертел в руках, отдал обратно. — Ставка недостаточна.

— Тогда вам придется принять вот это. — Аякс Второй высыпал на стол пригоршню золотых монет. Тембо Лайбон оглядел сидящих, потом кивнул.

— Принято, но только на эту раздачу. Аякс Первый уже собрался добавить к монетам алмаз, но Аякс Второй схватил его за руку.