Заговор Грааля

— Нет, Джон, не терзаю. Но он не стал мне безразличен. Нельзя просто взять и наплевать на того, кто был частью твоей жизни. — Она убрала руку. — Со мной все хорошо.

Настолько хорошо, черт возьми, что я сидела тут, держась за ручки со священником, а потом убрала руку и надула губы, словно влюбленная девчонка. Господи, Коттен, он просто хочет успокоить тебя, а ты ведешь себя как неблагодарная тварь.

— Я не спорю с тобой, — сказал Джон. — Я хочу помочь тебе увидеть вещи такими, как они есть.

Он убрал руки со стола, и Коттен пожалела, что отдернула свою. На миг она подумала, не протянуть ли ладонь, вот так, открытой, через стол — но не решилась. Вместо этого снова стала возиться с резинкой для волос.

— Говорю тебе, я его хорошо знала, чтобы понять — что-то не так.

Джон с серьезным и задумчивым видом откинулся на спинку стула.

— Ну ладно, тогда давай поищем в этом какой-то смысл. Кому мог понадобиться Грааль? Коллекционерам антиквариата? Торговцам с черного рынка?

— Но они бы не смогли его продать. Они же не стали бы выставлять его на интернет-аукцион.

— Им бы и не пришлось. Покупатель уже должен был ждать, когда они сделают свою работу. Никто бы не стал подменять реликвию неизвестно зачем. Скорее всего, похитителю заплатили аванс, а остальное он должен был получить, добыв Чашу. Для некоторых частных коллекционеров обладание Святым Граалем — само по себе высшая награда. Они не пожалеют на это денег. Есть даже такие, кто готов потратить состояние, чтобы изготовить подделку, как в недавней мистификации с погребальной урной Иакова.

— Но такие люди — не убийцы. Им достаточно просто владеть шедевром или, как в нашем случае, величайшей реликвией. Не сходится.

— А по-твоему, кто подходит под такие характеристики? — спросил Джон. — Кто убьет, чтобы завладеть Граалем?

Чарлз Синклер смотрел в венецианское окно. Глядя на строгие сады и на реку, он решил, что не станет торопиться.

— Садитесь, — предложил он Роберту Уингейту и услышал, как заскрипела мягкая кожа кресла. — Река всегда вызывает у меня благоговение — это чистое могущество.

Синклер повернулся лицом к человеку, которого вызвал. Уингейт поерзал в кресле. Кивнув на окно, Синклер спросил:

— Думали когда-нибудь о могуществе? — Он уставился на Уингейта и заметил, как подергивается левое веко собеседника. Синклер прошел за свой большой стол красного дерева. — У реки есть только одна цель, одно намерение. Она течет две тысячи триста миль — иногда грохочет, иногда тихо вьется, но всегда течет, стремясь выполнить свое предназначение. Течение омывает или топит препятствия. А когда река достигает места своего назначения, то опустошает себя, становится одним целым с еще более великой, более зловещей силой, Мексиканским заливом. Люди думали иногда, что могут сдержать ее с помощью запруд и дамб. Строили через нее мосты, плавали по ней, но так и не сумели управлять ею. Дамбы рушатся, мосты смываются, корабли тонут, земли затопляются. И все — по одному лишь капризу реки. — Синклер сел и откинулся на спинку кресла. — Хранители похожи на реку, Роберт. У нас есть предназначение, цель, к которой мы идем несколько веков. Мы ничему не позволим остановить нас. Вы это понимаете, не так ли?

Веко у Уингейта дернулось, и он потер глаза.

— Конечно.

— Мы вложили наши средства в вас и ваших коллег в Европе и других частях света. Каждый из вас играет важную роль в создании нового мира — мира предсказанного. За вашей спиной огромные деньги, и, что еще важнее, вам доверена миссия. Мы не можем позволить, чтобы нечто встало у нас на пути. Мы — как великая река, Роберт, мы топим все препятствия. — Синклер помолчал и забарабанил пальцами по столу.

— Разумеется, — отозвался Уингейт.

— У нас есть проблема, Роберт. А мы не можем позволить себе проблем, не можем их допустить.

Уингейт покачал головой.

— Какая проблема? — Веки его дрожали, под глазом билась крошечная жилка. Он поднял руку к лицу, прикрывая глаз и скулу.

— История с шантажом. Это привлекло внимание Коттен Стоун. Она не отступает…

— Она ничего не знает. Тычется наугад, ищет слабое место. Не волнуйтесь, я об этом позабочусь.

— Она выискивает скелеты у вас в шкафу, Роберт. И она очень быстро все разнюхала. Она так же умна, если не умнее, чем ее мертвый приятель, вы так не считаете?

— Говорю вам, ей ничего не известно. Я могу с этим справиться.

Синклер достал карандаш из кожаного пенала и стал крутить его на столе.

— А этот скелет, который она раскопала, дело о шантаже — он как надоедливый комар. От него нельзя отмахнуться. Его нужно прихлопнуть… насмерть. И знаете что? По-моему, вы не все мне рассказали. Вы уже несколько раз ходили вокруг да около.

— Потому что это неважно. Я чист. Просто какой-то придурок пытается нажиться. Его сын был в одном из моих детских лагерей несколько лет назад. А теперь отец заявляет, что я приставал к парню, и требует денег за молчание. Он знает, что это вранье, но думает, что раз я баллотируюсь в президенты, то предпочту заплатить, чтобы он замолчал.

— Роберт, Роберт, — снисходительно произнес Синклер с тягучим южным акцентом. — Никого не волнует, виновны вы или нет. Вас уничтожит само обвинение.Вы должны быть безупречны. Стоун такой лакомый кусочек не упустит. Вы и оглянуться не успеете, как это станет главным сюжетом вечерних новостей.

Уингейт наклонился вперед, потирая ладонями шерстяные брюки на коленях.

— Позвольте мне уладить это. Хранителям не стоит беспокоиться.

— Беспокоиться — наша работа. — Синклер рассматривал Уингейта, раздумывая, на ту ли лошадку они поставили. — Дайте Стоун интервью и скажите, что произошло недоразумение, никакого шантажа нет. Извинитесь за грубость и переходите к выборам. А мы пока щедро заплатим отцу мальчика, чтобы он убрался.

— А что, если Стоун мне не поверит? Чарлз, у меня есть друзья, которые могли бы с ней разобраться раз и навсегда.

Синклер почувствовал, что кровь бросилась в лицо.

— Не может быть и речи. Не делайте ничего впопыхах, Роберт. Даже не думайте об этом.

Когда Коттен входила в квартиру, зазвонил телефон. Она бросила сумочку на софу и сняла трубку, одновременно стряхивая рукав пальто с левой руки.

— Алло.

— Мисс Стоун?

Коттен застыла, пальто осталось болтаться на одном плече.

— Мистер Уингейт, какой сюрприз.

ПОДРУГИ

Перемена в настроении Роберта Уингейта разбудила любопытство Коттен. Он согласился на эксклюзивное интервью, поэтому, едва закончив разговор с ним, Коттен тут же заказала билет на завтрашний рейс в Майами.

В аэропорту Майами она забрала в прокате заказанную машину и поехала к Ванессе на поздний ужин. Они не спали почти  всю ночь, потягивая вино и болтая. Утро наступило слишком быстро.

Коттен стояла у кухонного стола, все еще мокрая после утренней пробежки по пляжу. Она смаковала кофе с черничным кексом и наблюдала, как Ванесса мечется по кухне.

— Господи, я опаздываю, — причитала Ванесса Перес. Она откусила от кекса и запила апельсиновым соком из пакета. — Хочешь? — Она протянула пакет.

Коттен отказалась.

Ванесса поставила пакет и развернулась.

— Где же эти чертовы туфли? Только что их видела. — Она снова резко обернулась, опрокинув пакет.

Сок выплеснулся, капли забрызгали Коттен.

— Ох, черт, извини, — воскликнула Ванесса. Коттен взяла с раковины губку и стала промокать футболку и штаны.

— Пятен не останется, — заметила она. — Я их сейчас закину в стиралку. Давай, собирайся.

— По утрам я все вверх дном переворачиваю, — вздохнула Ванесса.

— Думаешь, я не помню, как в колледже мне приходилось вытаскивать тебя из постели, чтобы ты успела на первую лекцию? Тебе нужно ложиться пораньше, — закончила Коттен с серьезным лицом.

Обе засмеялись.

— Я бы тоже не отказалась бездельничать весь день, как некоторые, — произнесла Ванесса.