Синдром Коперника

Отрежьте мне ногу — я останусь собою. Отрежьте руку, вырежьте печень, замените сердце — это все равно буду я. Я — это мой мозг. А раз мой мозг болен, болен и весь я.

Глава 42

— Выпьем по последней?

В квартире были заметны следы ссоры Аньес с мужем. На полу валялись вещи и даже разбитая ваза. Должно быть, сцена была куда более бурной, чем дала мне понять Аньес.

Теперь гостиная показалась мне иной, чем накануне, наверняка из-за моего состояния. Голова кружилась, все вокруг ходило ходуном.

— А я думал, вы хотите спать, — заметил я, тяжело опускаясь на проклятый оранжевый диван.

Аньес пожала плечами, лукаво улыбнувшись:

— Так я буду спать еще крепче.

— Тогда ладно, давайте! Хуже мне уже не будет! — воскликнул я, по-дурацки взмахнув рукой.

Она вышла на кухню.

Я так напился, что не был уверен, смогу ли подняться с дивана. Чувствуя, как сильно меня развезло, я окинул взглядом книжные полки. Мне с трудом удавалось сосредоточиться, удерживать взгляд. Книги громоздились одна на другой, высовываясь отовсюду, никакой логики в их расстановке я не обнаружил. Романы чередовались с философскими сочинениями, документальными книгами, биографиями, словарями… Много было юридической литературы, видимо из-за профессии Аньес, имелось также несколько старых комиксов и неплохая подборка видеокассет. Переплеты по большей части ободраны и обтрепаны. Все это так отличалось от моей собственной библиотеки, аккуратно расставленной: отдельно романы в алфавитном порядке, отдельно документальная литература по тематике. По крайней мере, так было до того, как в родительскую квартиру ворвались злоумышленники и вывалили все на пол… Но я не должен об этом думать. Не сейчас.

Вернулась Аньес с двумя бокалами виски, поставила их на столик, потом зажгла на другом конце комнаты ароматическую палочку.

— Рассматриваете мою библиотеку?

— Да…

— Любите читать, Виго?

Я улыбнулся.

— Очень.

— Я тоже, — сказала она, присаживаясь рядом.

Она вздохнула, и в ее вздохе мне послышалась страшная усталость, даже смирение в конце этого трудного дня.

— Неплохое средство, чтобы убежать от реальности, не так ли?

— Простите?

— Чтение — отличный способ уйти от реальности…

Я заколебался. Никогда прежде я не задавался подобным вопросом. Каждую неделю я заглатывал невероятное количество книг, но не задумывался почему. Просто делал заметки в своих записных книжках, опасаясь что-нибудь забыть. Навязчивые страхи страдающего амнезией. Бегство? Неужели? От чего?

— Не знаю, — пробормотал я в конце концов. — Не уверен, что бегство — именно то, чего я ищу в книгах…

— Вот как? Значит, вы не любите романы?

— Да нет же! Очень люблю! Но, по-моему, не оттого, что хочу уйти…

— Тогда почему?

Я пожал плечами. Я не был уверен, что способен ответить на подобный вопрос.

— Ну… как бы это сказать? Думаю, скорее наоборот.

— Наоборот?

— Да. Я читаю…

Я подыскивал подходящий глагол.

— Читаю, чтобы очеловечиться.

— Что вы имеете в виду?

— Почувствовать себя человеком, ощутить свое соучастие…

— Соучастие в чем?

— Трудно объяснить. Ну… в человечности? Мне нравятся те книги, в которых я нахожу, пусть на мгновение, то, что составляет нашу сущность… Не знаю, ясно ли я выражаюсь… Не забывайте, я пьян, Аньес.

Я прочистил горло и неловко поерзал на диване. Ситуация была для меня совершенно непривычной, к тому же с ролью искусного собеседника я вряд ли бы справился. После сегодняшних потрясений я еще больше боялся не угодить Аньес, мне казалось, что я должен взвешивать каждую свою фразу, каждое слово, будто малейшая ошибка могла стать роковой. Это здорово утомляло.

— А вы не допускаете, что чтение может быть простым развлечением? — поинтересовалась она, поднося бокал с виски к губам.

— Ну… Развлечением? Разумеется. Почему бы и нет. Но еще мне нравится, когда автору удается вызвать глубокие переживания, такие человеческие, всеобщие переживания, которые, оказывается, присущи не только мне, но и всему человечеству. Это придает мне уверенности. Понятно, о чем я?

— Думаю, да.

— Так вот. В эти минуты книга становится мостом между мной и миром, связующей нитью между личным и всеобщим. Вы меня понимаете?

— Да-да.

— Не представляю, как вы можете меня слушать и тем более понимать. Я напился вдрызг и несу полную ахинею…

— Напротив! — засмеялась она. — Это вовсе не ахинея! И мне очень интересно! Расскажите, какие романы на вас так подействовали?

Я не понимал, смеется ли она надо мной или все же говорит искренне. И решил, что ей хочется слушать меня, потому что так она отвлекается от невеселых мыслей и перестает думать о своих невзгодах…

— Какие романы? Ну… Даже не знаю… Романы Эмиля Ажара… Вы любите Ажара?

— Это ведь псевдоним Ромена Гари, не так ли?

— Точно. Под этим именем он написал «Вся жизнь впереди».

— Ну да! Мне она так понравилась! — призналась она. — Кажется, это единственная книга Гари, изданная под псевдонимом Ажар, которую я прочла. Теперь я поняла, что именно вы хотите сказать!

Я улыбнулся. Внезапно я ощутил чудесную легкость и умиротворение. Словно книга, которую мы оба когда-то прочли, могла заменить нам общие воспоминания. К тому же воспоминания приятные.

— Выходит, «Псевдо» вы не читали?

— Нет.

— Так вот, в «Псевдо» все то же самое, и даже больше, — все, что я ощущаю: страх оказаться одиноким среди других, никогда не встретиться и не понять друг друга по-настоящему, страх не быть собой, оказаться лишь пустышкой, — ведь собственное «я» невыразимо, а чужое — недосягаемо. Понимаете, о чем я?

— Более-менее…

— Все сказано в начале и конце первой главы. Вот, я могу воспроизвести по памяти: «Начала нет. Я был зачат, каждому свой черед, и с тех пор у меня общая участь. Как я ни старался уклониться, ничего, как и у всех, не вышло, и меня приплюсовали к общей массе». И дальше: «И все равно я ищу человека, который меня не поймет, и я его не пойму, потому что мне до жути необходимо братство». [7]

У нее на лице читалось восхищение.

— Замечательно. Не уверена, что все поняла, но это и впрямь замечательно. А еще у вас потрясающая память!

— Только не подумайте, что я такой уж начитанный и помню наизусть уйму цитат! Я не собирался пускать вам пыль в глаза. Просто это моя любимая книга.

— Неудивительно, — улыбнулась она. — Простите меня, но со всеми этими разговорами об Эмиле Ажаре, о псевдониме и подставном лице поневоле задумаешься, не шизофреник ли сам Ромен Гари…

Я кивнул, в свою очередь улыбнувшись.

— Да, поэтому он мне сразу и понравился! А вы, наверно, читаете детективы, так ведь?

Она закатила глаза:

— Очень смешно! Вообще-то полицейские читают не только детективы!

— Хорошо, что они вообще умеют читать, — поддел я ее.

— Как остроумно! Представьте себе, я читаю всего понемногу, как вы могли заметить. Я предпочитаю развлекательную литературу, в том числе и детективы, а еще триллеры, научную фантастику, приключения… Есть такие, кто считает это чтивом низкого пошиба, но мне плевать, это то, что мне подходит, трогает меня, помогает отвлечься. Вот я и заглатываю их тоннами. Кстати, это служило поводом для бесконечных стычек с Люком. Я упрекала его за то, что он слишком часто пропадает у друзей, а он хотел, чтобы я поменьше читала… Забавно, не правда ли? И так банально!

— Не знаю. Понимаете, я особо не разбираюсь в семейных делах. Я всегда был один…

— Неужели у вас даже подружки не было?

Я поморщился. Какая-то часть меня надеялась избежать этой темы, зато другая, возможно, только этого и ждала…

— Думаю, нет. Может быть, до амнезии, но после у меня никого не было.

Она не смогла скрыть удивление, и мое чувство неловкости только усилилось. Наверно, она это заметила и отвела взгляд. Поставила бокал и, вздохнув, поднялась.