Грязная игра (ЛП)

С другой стороны, я все равно не мог вернуться. Не с такой рукой. Этой шайке нельзя было показывать свою слабость.

Я решил убедиться, что не истекаю кровью. Крови на руке не было, но пока я ее проверял, чуть было не врезался в остановившийся передо мной автомобиль. Что бы там мантия Зимнего рыцаря не делала со мной, сейчас меня настигли последствия. Хотя я и не чувствовал боль, но мантия должна была откуда-то черпать свою энергию, а ее источником скорее всего был я. Боль не беспокоила меня, но вызвавшие ее травмы были вполне реальны, и за ее подавление  я платил потерей внимания и жуткой усталостью.

Мне нужна помощь.

Верно. Помощь. Я должен ехать к Баттерсу. Он вправит кость и наложит шину.

Но вместо этого я обнаружил, что паркую машину перед симпатичным и простым домиком в Бактауне. Это был прекрасный дом в колониальном стиле, без лишних претензий, но любовно поддерживаемый в отличном состоянии. У его входа рос большой дуб, еще пара виднелась на заднем дворе, а спереди его окружал забор из штакетника, недавно покрашенный белый краской. Новый почтовый ящик, покрытый ручной резьбой основался на своем посту возле ворот забора. Блестящие золотые буквы на ящике гласили: «Карпентеры».

Я остановил машину и нервно посмотрел на дом.

Я не был здесь с моего последнего посещения Чикаго в прошлом году. Словно трус я приходил, когда никого не было дома, чтобы взять моего пса Мыша на одно секретное дело.

Так я хитро увернулся от первой встречи с моей дочерью с тех пор как я унес ее из пропитанного кровью храма в Чичен-Ице, подальше от тысяч мертвых вампиров Красной Коллегии и тела ее матери, погибшей от моей руки.

Ее звали Мэгги. У нее были тёмные волосы и глаза как и у ее матери Сьюзен.

Прекрасной Сьюзен, которую я подвел также как и Харви.

А после я забрал Молли Карпентер, и впутал ее в конфликт сидхе, самых опасных существ, которых я знал. Помогая мне, Молли Карпентер стала невольной жертвой игры за власть, и теперь, насколько я знал, она даже не была полностью человеком.

Молли, которую я подвел также как и Харви.

Что я, черт возьми, здесь делаю?

Я вышел из машины и побрел к воротам. После небольшой заминки я открыл их и направился к входной двери.

Я постучал, пытаясь представить, кто может быть дома. Середина дня. Все дети должно быть в школе. На секунду я задумался о трусливом бегстве. Что я надеялся здесь найти? Ничтожный шанс обдурить и победить Никодимуса?

В этом не было никакого смысла.

И только на крыльце дома Майкла Карпентера я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать как ребёнок. Но мои ноги не двинулись с места.

И через мгновение  хороший человек открыл дверь.

Майкл Карпентер был заметно выше шести футов, и даже если его мускулы были уже не так внушительны, как у действующего рыцаря Креста, но все еще казалось, что он может уделать кого угодно, даже не вспотев. Его каштановые волосы чаще, чем раньше прорезали серебряные нитей, а борода была почти совсем седой. На лице прибавилось морщинок, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, от улыбок. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рабочую рубашку и опирался на трость.

Он был ранен в сражении, помогая мне, потому что я был недостаточно быстр, чтобы это предотвратить. Я подвел и Майкла тоже.

Все перед моими глазами потекло, размылось и заколыхалось.

— По-моему, мне нужна помощь, — услышал я свой скрипучий шепот. — По-моему, я потерялся.

Ни следа колебаний не было ни в его ответных словах, ни в глубоком мягком голосе.

— Входи, — сказал мой друг.

Что-то рвалось у меня из груди, и я выпустил одинокий всхлип, прозвучавший как сдавленный стон.

Я сел за стол на кухне Майкла.

Кухня в доме была большой, и сейчас в ней было куда меньше беспорядка чем я привык видеть. Две большие кладовые снабжали продовольствием целый взвод, который звался его семьей. Стол мог вместить дюжину, даже если его не раскладывать.

Я покосился вокруг. Все выглядело чище и аккуратнее, хотя и раньше здесь царила безупречная чистота.

Майкл заметил мой взгляд и слегка улыбнулся.

— Меньше людей, больше места, — сказал он одновременно с гордостью и сожалением в голосе. — Знаешь, они быстро растут.

Он подошел к холодильнику, вытащил пару пива в простых коричневых бутылками и вернулся к столу. Бутылки он открыл консервным ножом в форме Мьёльнира, молота Тора.

Я взял открывашку и прочитал надпись:

— «Кто бы ни взял этот молот, если достоин — будет обладать силой Тора». Или хотя бы силой открыть пиво.

Майкл улыбнулся. Мы чокнулись бутылками, выпили по глотку, и я положил руку на стол.

Он бросил взгляд на мой рукав и медленно выдохнул. А затем сказал:

— Давай, помогу.

С его помощью я избавился от плаща. Когда снимали рукав, всю руку и запястье пронзали яростные вспышки боли. Наконец, я смог разглядеть свою руку.

Кость не торчала наружу, но казалось, что она порвет кожу от малейшего толчка. Моё предплечья распухло как колбаса. Выступающую кость окружали фиолетовые пятна, а по коже пошло что-то вроде волдырей. Майкл взял мою руку, расположил на столе и начал осторожно обследовать ее кончиками пальцев.

— Перелом запястья, — сообщил он спокойно.

— Ты что, теперь врач?

— Был санитаром во время службы в армии, — ответил Майкл. — Видел много переломов. —  Он поднял взгляд и спросил: — Ты, конечно, не хочешь ехать в больницу?

Я покачал головой.

— Конечно же нет, —  повторил он и потрогал руку еще пару раз: — Думаю, кость не раздроблена.

— Можешь вправить?

— Скорее всего. Но без рентгеновского аппарата мне придется делать это на ощупь. Срастется криво, если я сделаю что-нибудь не так.

— Большая часть этого оборудования выйдет из строя, даже если я просто войду в комнату,  — возразил я.

Он кивнул.

— Сразу после этого зафиксируем запястье.

— Не знаю, могу ли я себе это позволить.

— Без вариантов, — ответил он прямо. — Если я наложу повязку, стоит тебе повернуть руку и кости опять переместятся. Или закрепляем запястье, или концы костей будут скоблить друг друга вместо того, чтобы срастаться.

Я поморщился.

— Может, обойдемся повязкой?

— Слишком сильный отёк, — пояснил он. — Придется наложить шину и ждать, пока опухоль спадет и можно будет сменить ее на гипс. Я могу позвонить доктору Баттерсу.

Его предложение заставило меня содрогнуться:

— Он... типа немного опасается меня в данный момент. И ты знаешь, насколько он не любит работать с еще живыми людьми.

Майкл на мгновение нахмурился, внимательно изучая мое лицо, потом сказал:

— Понятно, — кивнул он и добавил: — Подожди здесь.

Он встал и вышел в заднюю дверь, ведущую в его мастерскую. Вернулся он быстро, принес с собой ящик с инструментами и поставил его на стол. Он вымыл руки и приложил несколько антибактериальных полотенец к моей руке. Затем он взял своими большими сильными руками меня за запястье и предплечье.

— Будет больно, — заметил он.

— Да ну, — сказал я.

— Отклонись назад, и тяни руку на себя, — он принялся тянуть одной рукой, другой мягко надавливая на кость.

Оказалось, даже мантия Зимнего рыцаря имеет свои пределы. Или так, или в ней сели батарейки. Тупая боль билась глубоко внутри моей руки, похожая на ту, которую вы ощущаете, когда ваши конечности немеют в ледяной воде, только во много раз сильнее. А я слишком устал, чтобы кричать.

И кроме того.

Я это заслужил.

Спустя минуту ужаснейших ощущений, Майкл выдохнул и сказал:

— Думаю, что она встала на место. Не шевели рукой.

Я сидел, тяжело дыша, неспособный даже ответить.

Майкл начал оборачивать мою руку бинтами, сначала его руки двигались медленно, но со все возрастающей уверенностью - старые рефлексы давали о себе знать. Затем он взял кусок листа алюминия, который он принес из мастерской, бросил на мою руку беглый взгляд и , с помощью плоскогубцев, ловко согнул его в форме желоба. Он положил в него мою руку, оставив снаружи пальцы. Скоба охватывала большую часть моей руки, от запястья до локтя. Майкл снял ее и еще немного подправил угол изгиба, прежде чем снова приложить к моей руке. Затем плотной тканью зафиксировал скобу на моей руке.