Свой-Чужой (СИ)

Девушка вступилась за Ирвина:

-Зато твое жилье очень самобытное. В нем приятно оказаться девушке.

-Почему?

-Во-первых, видно, что хозяйки у него нет. Это всегда приятно, хозяйничать там, где ее рука нужна, но ее нет, — тут Альбина улыбнулся.

Интерфер также не удержался от улыбки.

-Во-вторых, ну не знаю… Есть мужчины, которые превращают в кошмар все, к чему касаются. У тебя порядок. Не образцовый, но вполне на уровне для занятого молодого человека.

К своей улыбке Ирвин еще и покраснел. Но все же продолжил:

-Возвращаясь к твоему вопросу. Вы здесь чужие, за это вас и не любят. Плюс – многие в душе считают, что вы у нас что-то забираете, а потому что-то нам должны. Это правда, по сути, только большинство народа не понимает, что если мы в итоге отвоюем у Континента фабрики, на них все равно придется кому-то работать. Все почему-то считают, что оно будет работать само, как бы это глупо ни было. Никто не понимает всех последствий независимости, все хотят прав и никто не задумывается об ответственности.

В общем, да, вас не любят. Но Метрополия действует кнутом и пряником. Любые восстания против нее подавляются безжалостно, все, кто говорит о независимости колоний – вне закона. Но лояльность поощряется, правильно оформленные просьбы удовлетворяются. Так, к примеру, построили Террану. Континенту был предложен красивый грамотный план, который доходчиво показывал какие выгоды можно поиметь, если переселить большую часть населения из-под коптящей трубы подальше. Особо подчеркну – это был не ультиматум, это было всего лишь предложение. Пожелание, если хочешь. И Континент его одобрил.

-Получается, не так уж плоха Метрополия? – с некоторой надеждой спросила девушка.

Ирвин грустно усмехнулся:

-Альбин, пойми. Лично к тебе у меня нет претензий, равно как и к большинству жителей Континента. Так получилось, что вы родились в лучшем месте, это не преступление. И я даже не в особой обиде за подавление восстаний. Большинство колоний еще не готовы к самостоятельности. Я тебе уже рассказывал, во что превратилась неделя независимости для Шарры. Но правительство Метрополии отлично знает одну важную вещь: в существующей системе колонии никогда не выйдут за пределы своей деревни и не вырастут до взрослой жизни. Независимость превратится для них в кошмар. А любые уступки ничуть не потревожат власть Континента. Просто потому, что уступки Континент делает в ответ на какие-то требования. А что может потребовать наш воображаемый рабочий? Окна ему заткнуть, дом покрасить? Другой построить – вот предел мечтаний. Для Континента не проблема, раз в десять — пятнадцать лет можно. За свою жизнь такой рабочий принесет в десять раз больше дохода и даже не поймет этого. Только следи, чтобы он сильно не умнел.

Метрополия поощряет лояльность колоний, выпуская, таким образом, пар и накопившееся недовольство. Год, два, три колонии просят. Потом требуют. Уже на этом этапе можно немного уступить, новые запросы появятся лишь через некоторое время. Если колония зажирается, можно допустить на ней восстание и подавить его – пусть знают кто сильней. Так произошло тогда на Шарре: жители требовали принципиально невозможную вещь — самим выбрать себе правителя. Этого не допустят, жертвы не имеют значения, авторитет Континента непререкаем. Но и то! Всю колонию ведь не расстреляешь, работать кому-то надо. Казним особо рьяных зачинщиков, свалим на них то, что они всем запудрили мозги. Все! Они получили по заслугам, вы работайте дальше, прощаем. Как-то так…

Жители Шарры не любят Метрополию за ее протекторат, налоги, власть. За то, что не дает колониям свободу, качает ресурсы. Я не люблю ее только за одно: она не дает нам вырасти. Начать мыслить по-другому, стать взрослыми, а не оставаться обиженными детьми, которым родители дозируют сладкое и говорят, когда надо спать. Я хочу, чтобы мы были свободны, но до этого все же поняли: что спать нужно, а от переизбытка сладкого болит живот.

Альбина слушала его и чем дальше, тем большее удивление появлялось на лице девушки. Когда он закончил, она сказала:

-Ирвин… Я поражена. Я никогда не слышала, чтобы житель колонии настолько чётко и без прикрас рассказывал, как все устроено… Раньше я думала, что ты просто боялся перемен. Потому оказался в аэропорту, среди сил верных Метрополии. Но ты вновь сумел меня удивить. И как ты думаешь, что делать колониям?

Ирвин пожал плечами и ответил:

-Не знаю. Я чувствую, что есть какой-то выход, но пока не могу понять какой. Одно знаю – очередной революции нам точно не надо. Метрополия нам ее не простит и запросто может забрать то, что уже получено. Разрушенная Террана, вновь заселенная Рекурента – это не такая уж фантастика. Вернемся лет на сто назад.

Альбина почесала нос. Она обдумывала слова Ирвина. На минуту повисла тишина. Потом девушка сказала:

-Ты можешь не верить, но сегодня я посмотрела на колонии другими глазами. Ты был прав, смешно наблюдать чванство и показушность многих людей, с которыми приходится сталкиваться. Раньше я считала их… немного глупыми, что ли. Сейчас понимаю, что у них и не было шанса где-то чему-то научиться. Им бы не позволили, в этом ты прав.

-Получается вилка. Свободой нужно уметь пользоваться, но Метрополия не позволит этому научить, а без нее – хаос. А уж если представить маловероятный, но возможный сценарий, что взбунтуются все колонии и свергнут власть Континента, а то и захватят его – мы все дружно улетим назад на несколько веков. Вот этого вообще бы не хотелось. Потому пока я защищаю действующую власть. И думаю.

-И никаких-никаких мыслей?

-Они есть, но весьма смутные.

-Поделишься?

Тут Ирвин стал на редкость серьезным:

-Альбина, только все сказанное: между нами, хорошо? Не то, что я высказываю какую-то крамолу. Но мне бы не хотелось, чтобы о ходе моих мыслей знал еще кто-то.

Девушка пожала одним плечом и красноречиво кивнула.

-Хорошо. Есть такая колония, называется Аваст. Точнее, это уже не колония. Ты когда-нибудь была там?

-Не помню, я объездила немало мест… Но там, кажется, нет.

-Значит, не была. Ее бы ты запомнила. Так вот, Аваст в свое время попросил у Метрополии один бонус, до которого пока не додумался никто. И они, как мне кажется, ближе всех подошли к ответу на все вопросы…

ГЛАВА 25. ТЕ, КТО НЕМНОГО РАВНЕЕ ДРУГИХ.

Обитатели Призмы жили в длинных деревянных одноэтажных бараках. Снаружи они смотрелись неказисто, однако, внутри впечатляли своим комфортом. У каждого жителя была своя отдельная комнатка с туалетом, душем и кроватью. Повстанцам на разгромленной Фабрике о таком только мечтать, там ютились друг у друга на головах.

Ели в общей столовой. Крис сначала опасался пищи Янтарных людей, почему-то казалось, что такая организация обязательно включит в свой рацион человечину. Но Билл посмеялся над опасениями лейтенанта и уже серьезно добавил, что человечина – слишком дорога, чтобы употреблять ее в пищу. Почему-то такой циничный ответ Когеля совсем не успокоил.

В итоге Крис был рад, когда день кончился и ему, как и всем, выделили отдельную комнатку. Наконец, он мог спокойно обдумать и уложить в голове все, что случилось за эти сутки. И еще следовало решить, что делать дальше.

Однако, уединения не вышло. Когда лейтенант уже разделся до трусов и нательной футболки и собирался полежать на мягкой кровати, в дверь постучали.

-Кто там?

-Это я, Астра. Крис, ты просил зайти вечером.

Точно! Когель как-то запамятовал, что назначил девушке серьезный разговор. Ладно, соберемся с силами:

-Заходи, мисс Нова.

Девушка вошла. На ней была легкая футболка и камуфляжные штаны: на Призме было тепло. Она растерянно посмотрела на полуголого Криса, потом отвела взгляд. Тот решил не смущать девушку и прикрылся простыней.

-Я тебя слушаю.

Когель помолчал, собираясь с мыслями:

-Астра, я даже не знаю, с чего начать этот разговор. Давайте так, я хочу сегодня рассказать тебе одну историю. Но начну не с нее. Скажи, ты в полной мере осознаешь все, что происходит вокруг тебя?