Амнезия [СИ]

Дорога назад была также утомительна и неприятна, как и к таинственной келье. Единственное что утешало это то, что теперь можно было ничего не бояться, светить фонарями, сколько вздумается, бегать в догонялки по коридорам и кричать во весь голос.

Ребята обступили Марину и что-то наперебой ей рассказывали. Чернов, занятый своими мыслями шел сзади, несколько отстав от расшумевшихся ребят. Мысли приходили в голову нерадостные. — Может быть, старик и не выдумал все, — размышлял он. — Может быть, во всей этой истории и впрямь есть крупица правды. И в самом деле… Что я знаю о современной науке? Да ничего! Ровным счетом ничего! Просматриваю иной раз всякие журнальчики… Но это же пшик! Так… Литература для обывателя! А вдруг и в самом деле есть такой человек, который изобрел аппарат и может списывать на флешку или пусть там, биочип, человеческое сознание? Ведь и в самом деле из страны утекли миллиарды рублей. Ведь и в самом деле именно в последние годы стали появляться люди потерявшие память. Не сошедшие с ума, не превратившиеся в Наполеонов или в Распутиных, а именно потерявшие память на бытовом уровне. Тогда и впрямь все объяснимо. И не нужно прибегать к мистике, чтобы все объяснить… Я реалист, атеист и иже с ним. Меня эта версия вполне устраивает. Ну, тогда что же получается? Ведь тогда этого человека невозможно найти? Он стал просто неуловимым Джо, каким то. Я, если себе не врать, бессилен в этой ситуации. Ничего не могу сделать. Нечем не могу помочь людям, которых на каждом шагу подстерегает опасность быть стертыми. Нет! Я могу, конечно, снова найти эту женщину… Могу ее арестовать… Но что я ей предъявлю? Ни-че-го! Да и дядьку она этого никогда не выдаст! Придумают, как гипнотизировать народ как-нибудь иначе. Будет не цирк-шапито, а предположим гала-концерт какой-нибудь. Будет все так же собирать зрителей и отбирать послушных ее воле людей. Ведь нельзя же запретить все концерты или хотя бы их контролировать… — так он шел позади всех и корил себя за беспомощность. А в это время, Тузик, обрадованный Марининым "возвращением" скакал около нее козликом и задавал приводившие в смятение девушку вопросы.

— Тетя Марин! — спрашивал он ее. — А Бог есть?

— Может и есть, — отвечала та, страшась отвечать на вопросы, на которые то и сама не знала ответа.

— А если он есть, то почему одни дети в нормальных семьях рождаются, а другие в таких как мы? — продолжал допытываться Тузик. — Я вроде ничего не успел пока сделать плохого, так за что же он меня так наказывает? Какие такие я грехи искупаю.

— Да с чего ты взял, что такая жизнь у тебя от твоих грехов? — пыталась успокоить его Марина. — Может быть, вам такая жизнь дана как испытание. Выдержите, потом лучше будет. Чудо какое-нибудь случится.

— Да какое такое чудо? В детский дом меня отправят или новых родителей дадут? Я слышал, что к нам из Америки люди за детьми приезжают. Так какое чудо? У меня мать оживет или отец человеком станет?

— Зря ты так к детскому дому относишься, — возразила ему девушка. — Там хоть бы учился. А потом может быть в институт поступишь… Ведь у человека должна быть мечта. Тузик, у тебя есть мечта?

— Моя мечта проснуться в чистой кровати и чтобы есть не хотелось. А если уж совсем большая мечта, так я доктором хочу быть. Хирургом. Я уже сейчас могу любую рану зашить. Правда, ребята?

Мальчишки кивками подтвердили сказанное приятелем, но их кивков в темноте было не видно.

— Так если ты хочешь быть доктором, тебе ведь по любому учиться надо! — в сердцах воскликнула Марина. — Никто за тебя экзамены сдавать не будет. Сейчас почти все институты платные. А чтобы на бесплатное отделение взяли, ты должен быть умнее всех. Откуда же у тебя эти знания возьмутся, если ты все по железке да по подземным ходам шастаешь? Вот давай, прям завтра, я оформлю на тебя все бумаги? Чем тебе в детском доме плохо? Я навещать тебя там буду. Гостинцы приносить… А ты выучишься и доктором станешь. А? Давай?

Пока Марина пыталась убедить Тузика учиться, в распахнутом настежь люке показался свет. Он оставил без внимания Маринин вопрос и быстро вылез по гнилым ступенькам наверх. Мальчишки последовали за ним, а девушка, оглядываясь назад и дожидаясь Чернова, на несколько мгновений замерла в проеме. Внезапно послышался треск, и с потолка на пол большими кусками стала падать штукатурка.

— Тетя Марин! — послышался уже с улицы голос Веника. — Давайте скорее. Тут что-то не ладное творится. Трещит все. Как бы чего не рухнуло…

Марина сделала несколько шагов к выходу, но потом вернулась к люку и закричала: — Юра! Ты где? Давай скорее. Тут все трещит! Крыша может в любой момент обвалиться!

Тузик снова забежал в дом, схватив Марину за рукав форменной куртки, и молча потянул ее к выходу. Девушка, пытаясь оторвать от себя его руки, делала несколько шагов к выходу и продолжала кричать: — Юра скорее! Сейчас все рухнет!

Тщедушный Тузик рывком выдернул Марину на улицу и замер в ожидании. Правая часть дома зашаталась и как в замедленной съемке крыша особняка стала проседать и обваливаться вниз.

— Юра! — истошно кричала Марина и порывалась бежать назад. Но мальчишки крепко держали ее за руки и не давали ступить не шагу.

Колонны зашатались и усталые от столетнего стояния атланты повалились, раскалываясь, разлетаясь частями по земле. Рухнули колонны, поддерживающие фронтон особняка, рухнула часть крыши. Люк, через который еще несколько секунд назад Марина с ребятами веселой гурьбой пробиралась на улицу оказался засыпанным.

— А-а-а-а-а!!! — во весь голос закричала Марина, подбегая к руинам и пытаясь руками разгрести кирпич.

— Да погодите вы, тетя Марин, — остановил ее Веник. — Мы тут ничего сами не сделаем. За помощью бежать надо. Может, дядя Юру не засыпало. Может, он еще и до люка не дошел. Вы бегите к нему на работу, а мы через другой ход сюда. Посмотрим что там и как.

Увлекаемая Тузиком Марина побежала к отделению, что-то про себя крича и нелепо размахивая руками. Неверующая в Бога, она истово молила старца на небесах или какую другую обладающую вселенской мощью силу. — Господи! Миленький! Прости меня грешницу! Никогда тебя не о чем не просила. Вот, пришлось. Сделай так, чтобы Юра жив остался. Сделай миленький! Если он останется жив, я в тебя ведь уверую. Правда уверую, — с этими словами она добежала до отделения и с разбегу уткнулась в грудь, Черновского приятеля Смирнова.

— Маринка! Ты чего? — обхватив девушку за плечи огромными ручищами, остановил ее Смирнов. — Случилось что?

Она попыталась ответить, но горло снова перехватили рыдания и кроме слова "Юра" она ничего вымолвить не могла. Смирнов перевел взгляд на Тузика и взглядом попросил его объяснить что произошло. Разволновавшийся Тузик, спотыкаясь в словах, внезапно стал заикаться, и Смирнов понял только одно. Надо брать лопаты и бежать спасать Чернова, которого завалило в усадьбе Игумнова. Он взбежал по ступенькам и стал объяснять сотрудникам ситуацию. Когда он уже собрался выбежать из отделения, в кабинете Чернова вдруг раздался телефонный звонок. Смирнов, было, махнул на него рукой, сделал несколько шагов к выходу, но потом отчего вернулся и снял трубку.

— Юрка, это ты? — спросил Смирнова незнакомый голос.

— Нет. Оперуполномоченный Смирнов, слушает, — отозвался он по уставу, злой, что его остановили на пол дороге.

— А Чернова можно? — поинтересовался собеседник на другом конце провода. — Это его друг Яков, из Твери.

— У него неприятности. Тут понимаете, какое дело… Его засыпало. Балкой придавило. Без сознания он. Бегу спасать. Простите, что не могу больше с вами разговаривать, — скороговоркой ответил Смирнов и, бросив трубку выбежал на улицу.

На помощь сослуживцу отправилось почти все отделение. Только недовольный дежурный остался на месте, стуча по столу костяшками пальцев, а иной раз, он брался за карандаш и разламывал его на две, три части.

В два УАЗика милиционеры побросали лопаты, сорванные с пожарных щитов, и носилки, когда-то оставленные скорой по забывчивости и прижившихся в отделении. Через пять минут они уже были у усадьбы и всем отделением взялись за расчистку завала. Одни наваливали на носилки разбитые кирпичи и относили в сторону, другие руками оттаскивали большие куски кладки. Марина сидела в стороне и, уткнувшись лицом в ладони продолжала сквозь слезы шептать молитвы, не обращая внимания на крики работающих, на зевак остановившихся в сторонке, на притулившего к ней Тузика, на пыль оседающую на форму. Пылью было покрыто все. Машины припаркованные к тротуару, сам тротуар, окна домов, в которых уже с трудом угадывались силуэты жителей наблюдающих за происходящим. Внезапно из-за угла появился Веник и еще издалека во весь голос закричал: — Тетя Марина! Тетя Марина!