Заговор Грааля

— Алло.

— Привет, я из Вашингтона. — Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. — Когда ты возвращаешься?

— Никогда.

— Коттен, нам надо поговорить.

— Мы уже говорим.

— Я мог бы сесть на самолет и вечером прилететь в Майами.

— Нет.

— Почему нет?

— По той же причине, которую я называла уже сто раз. Торнтон, если ты только за этим звонишь, мне некогда.

— Что у тебя за срочные дела?

— Пытаюсь понять, как можно остановить рассвет.

— Что?

— Долгая история. — Она глубоко вздохнула. — Мне правда надо идти. Передай привет Шерил.

— Не вешай трубку. Подожди. Ладно, теперь только о делах.

Коттен убрала палец с кнопки отбоя.

— Давай, — наконец произнесла она. Она профессионал, и сумеет говорить только о делах. В любом случае, надо обсудить этого Уингейта с Торнтоном. У него нюх на новости.

— Тед сказал мне, ты была на ужине у Уингейта. Как все прошло?

— Интересно. Это скользкий и ужасно богатый тип. Он снял один из самых дорогих особняков в Майами, и все было первоклассно.

— Что он говорил?

— Распинался о семейных ценностях, защите детей, высокой морали — обычный треп.

— И все?

— Я попросила его об интервью, но еще не договаривалась.

— Значит, съездила впустую?

— Я сюда поехала не из-за Уингейта, Торнтон, а отдыхать. — Она прижала трубку к другому уху. — Есть кое-что еще. Прямо перед выступлением он ходил на тайную встречу с каким-то человеком, не из гостей. По-моему, это был просто курьер с сообщением. Идеальный кандидат вышел из себя. Он очень разозлился, махал руками, швырнул в курьера визитку.

— Знаешь, кто это был?

— Нет, но мне удалось подобрать визитку, когда они ушли. На ней только имя, и нацарапано два слова: «Немедленно перезвоните».

— Что за имя?

— Бен Гирхарт.

КРЭНАОН-ПАРК

Над морем и пальмами разносился рэп Эминема. У бетонного столика для пикников, потягивая напитки из жестяных банок и кивая в такт музыке, сидели два подростка.

Гас Руби посмотрел на них и поднял бинокль. Не доросли еще пиво пить, подумал он. Наверняка школу прогуливают. Он наблюдал из-за кокосовых пальм сквозь ветровое стекло взятого напрокат «форда гранд-маркиз». На стоянке в Крэндон-Парке на острове Ки-Бискейн стояло около дюжины машин; в четырех милях позади, за дамбой Рикенбейкер, раскинулся Майами. Океан находился в нескольких сотнях ярдов, неутихающий ветер приносил звуки прибоя и музыки.

Из-за влажности Руби сильно потел. Уже скучая по холоду Нью-Йорка, он вытер лоб бумажной салфеткой, оторванной от рулона, который лежал на сиденье рядом с ним. Руби снова вспомнил, почему так и не переехал в Южную Флориду — его крупное тело не переносило такой влажности даже в январе. Летом будет просто невозможно.

Руби закрепил портативную видеокамеру на приборной доске, и время от времени посматривал на маленький экран, установленный на полу возле пассажирского сиденья. Снимал он уже минут пятнадцать — Роберт Уингейт в низко надвинутой бейсболке, темных очках и ветровке с поднятым воротником сидел в одиночестве у стола для пикников в двадцати ярдах от тентов. На столе лежал черный портфель. Уингейт смотрел на бирюзовые воды Атлантики.

Руби следил за ним с самого утра, когда кандидат сел в «порш 911 турбо», выехал из своего имения на Стар-Айленд и направился на юг по шоссе Макартура, Бискайскому бульвару и платной Рикенбейкерской трассе на остров Ки-Бискейн. Двадцать три года Руби проработал в Интерполе и еще десять лет управлял собственной охранной фирмой, так что стал мастером тайных операций. Хотя для его грузного тела требовалась большая машина, он всегда арендовал белые автомобили. Вообще-то белый цвет ему не нравился, даже раздражал, но для расследований был самым незаметным. А «гранд маркиз» с затемненными стеклами он выбрал потому, что эти «седаны» запрудили Южную Флориду — любимый автомобиль пенсионеров.

Собираясь закурить «Кэмел», Руби заметил, как один из подростков выключил музыку, вскочил и направился к Уингейту. Второй мальчишка пошел за ним.

Панки, решил он. Из-под штанов на бедрах торчали полоски трусов, в вырезах рубашек болталось по три фунта позолоченных и крашенных под золото побрякушек и широченных цепей. Руби терпеть не мог вызывающей одежды и нахальных манер. У первого парня на голове была черная бандана, резко контрастирующая с бледной кожей и бороденкой. Юнецдаже приличную бо-роду не успел отрастить, подумал он. У второго были дреды, смуглая кожа, очень густые брови и толстые губы. Оба шли вразвалку.

«Глок» лежал на сиденье рядом с Руби. Уингейта еще не охраняли спецслужбы — он ведь не объявлял официально о своих притязаниях. Человек вроде Уингейта, один, за рулем спортивной тачки стоимостью сто двадцать тысяч долларов, просто напрашивается на неприятности.

Пацаны остановились перед Уингейтом, и Руби переложил оружие на колени, так, на всякий случай. Бог с ним, с ограблением или даже хулиганским нападением — из-за этого не стоит раскрываться. Но нельзя позволить, чтобы с Уингейтом случилось нечто более серьезное.

Руби поднес бинокль к глазам и включил направленный микрофон. Маленький наушник соединялся с проводом усилителя, который он протянул в окно и закрепил на антенне, где сидел крошечный микрофон.

— Что вам надо? — послышался голос Уингейта.

— А что у тебя есть? — спросил Бандана.

— Что, например?

— Например, пожертвование для Клуба пацанов, — сказал Дред, махая растопыренными пальцами. Туго заплетенные косички качнулись вперед и назад.

Уингейт протянул им портфель.

— А чек дадите? Чтобы я с налогов списал, естественно.

— Открывай. — Дред протянул чемодан Бандане. Руби услышал, как щелкнул замок.

— Что это за фигня? — воскликнул Бандана, швыряя портфель в Уингейта, в воздухе закружились листки белой бумаги размером с долларовые купюры.

— Ты, урод. — Дред сел на корточки и встряхнул чемодан, по земле рассыпались остатки нарезанной бумаги.

На лице Уингейта показалась язвительная улыбка.

— Скажите вашему боссу, что я не стану делать никаких пожертвованийв его клуб.Особенно учитывая, что у него кишка тонка прийти лично. Посылает детей на грязную работу.

Дред встал и помахал пальцем перед лицом Уингейта.

— Ты, бля, пожалеешь об этом, козел. Он с тобой не в бирюльки играет.

— Точно, — ответил Уингейт. — Никаких игр. И передай ему, пусть катится ко всем чертям.

Он встал из-за стола, повернулся спиной к мальчишкам и пошел к парковке.

Руби потянулся к пистолету, наблюдая, недостанет ли оружие кто-то из подростков.

— Иди в жопу! — заорал Дред.

— Да, иди в жопу! — Бандана пнул чемодан.

Гас Руби изогнул бровь. Найдется не один человек, кто хотел бы посмотреть эту запись.

Руби остановил пленку — в кадре Роберт Уингейт замер на полпути к своему «поршу».

Коттен поднялась и отошла к окну квартиры Ванессы, выходящему на пляж.

— Его шантажируют, — произнесла она, стоя спиной к дяде. — Но чем?

Она смотрела, как стая пеликанов планирует над пляжем.

— Этот тип собирается баллотироваться на пост президента, а ему угрожают головорезы-любители. Дело пахнет скандалом.

Гас Руби откинулся на спинку дивана. Вспыхнул огонек в зажигалке «Зиппо», и он прикурил «Кэмел». Коттен отпила водки, зазвенел лед.

— Может, он решил, что отпугнет их, если не поддастся. — Она повернулась к Руби. — А что делали пацаны после ухода Уингейта?

— Один позвонил по мобильнику. — Он быстро перемотал пленку. — Вот.

Коттен вернулась на диван и стала смотреть. Бандана говорил по телефону:

— Он хотел нас наколоть. — Пауза. — В чемодане была обычная бумага.

Дред повернулся к Бандане:

— Спроси, он нам все равно заплатит?

— Нам все равно заплатят? — Бандана послушал, потом кивнул Дреду. — Что теперь?