Невеста колдуна

Глава 2

ВСЕ НЕ СЛАВА БОГУ

Город надоел мне хуже горькой редьки. Гораздо хуже, если учесть то обстоятельство, что горькая редька абсолютно ни в чем передо мной не провинилась.

Я помешала ложкой кукурузные хлопья, плавающие в холодном молоке, и тяжело вздохнула.

День еще только начинался, а занавески на окнах уже пахли горячей тканью, словно только что вышли из—под раскаленного утюга. Это означало, что мне придется тащиться на работу по проклятой жаре, наслаждаясь в полной мере ароматом выхлопных газов и висящей в воздухе пылью, потеть и задыхаться в душном метро, не уставая горестно изумляться нежеланию соотечественников принимать душ, пользоваться дезодорантом и стирать одежду, а потом… Ой, нет, не надо. Конечно, в помещении детективного агентства «Гарда», — на табличке которого, латинская надпись нахально гласит о необходимости отделения овец от козлищ — а за козлищ ответят! — таинственным образом безо всяких кондиционеров сохраняется прохлада тенистой поляны в лесу у ручья. Но что мне в этой прохладе, если жизнь моя, не в первый раз за этот год, бесповоротно утратила смысл? Разумеется, во всем виновата я сама. Прежде всего — не вняла доводам рассудка, полузадушено хрипевшего: нельзя заводить любовные отношения на рабочем месте!

Конечно, настоящий служебный роман — не расчетливо закрученная интрижка, призванная ускорить карьерный рост, и не мерзкие сексуальные домогательства, с легкой американской руки, повсеместно прозванные устрашающе скрежещущим словом «харрасмент», а настоящее большое чувство без отрыва от производства — вещь по—своему замечательная. Служебный роман расцвечивает самые серые будни яркими красками выходных и праздников, и даже утро понедельника становится таким же приятным и волнующим, как последние рабочие часы в день перед Восьмым марта. Служебный роман пробуждает трудовой энтузиазм даже в самом закоренелом тунеядце, заставляя его работать ударно, плодотворно, а иногда и сверхурочно. В помещении, где протекает служебный роман, на стенах всегда лежат солнечные пятна, разговоры наполнены особым смыслом, а продукция кофеварки по крепости даст десять очков вперед продукции московского завода «Кристалл».

Почему же в таком случае любовные отношения на работе заводить категорически не рекомендуется?

Да потому, что любой роман, и служебный — не исключение, когда—нибудь кончается. Случается, хотя и редко, что сослуживцы успокаиваются в законном браке, но эта сказочная история нас не интересует. По большей же части роман кончается тем, что чувства остывают и теряют вкус, как остатки кофе в кофеварке. Грустнее же всего то, что вместе с чувствами бесследно пропадает всякое желание работать. Бывает и третий вариант. О свадьбе думать рано или вовсе ни к чему, однако чувства не остыли, жизнь кажется прекрасной и замечательной, птички поют, цветочки распускаются, даже если за окном середина января… и вдруг все обваливается самым нелепым и отвратительным образом. Жизнь непоправимо отравлена, в голове сумбур вместо музыки, а при мысли о работе организм сводит судорогой.

Вот это—то несчастье и произошло со мной.

А ведь все было так замечательно. Ничто не предвещало беды. После некоторого количества недоразумений Себастьян, мой любимый начальник и ангел в человеческом обличье, перестал изводить меня дурацкими выходками, приводившими, в свою очередь, к не менее идиотским поступкам с моей стороны. И вслед за этим наступила полоса безоблачного счастья со всеми его романтическими атрибутами, погибшими ввиду непереносимого обилия сахара для описания в романах уже не одно столетие назад: и переплетенные пальцы, и жар дыхания на коже, там, где шея переходит в плечо, и бесконечно долгие прогулки в сумерках, и молчание в глубине комнаты под шорох летнего ливня, и танец поздней ночью в пустом зале клуба, и песня, исполняемая под звуки рояля исключительно для любимой… Словом, счастье.

Слава богу, концентрация романтики была не настолько плотной, чтобы мы могли завязнуть в ней, словно мухи в варенье. И потом, если вы думаете, что ангел, приняв мужское обличье, будет вести себя как ангел, то советую вам оставить это беспочвенное заблуждение. Ангел будет вести себя как мужчина со всеми вытекающими из этого обстоятельствами. Например, с легкостью сделает для вас невыполнимое, но ни за какие коврижки не согласится на какой—нибудь не стоящий упоминания пустяк, причем никогда нельзя угадать, что именно заставит его упереться рогом в стенку в следующий раз. Это может быть, скажем, покупка губной помады — он заявит, что ему не нравится ее оттенок, а после того, как вы купите эту помаду сами, в его отсутствие, будет от души восхищаться ее цветом. И не вздумайте напомнить ему о его отказе — вам искренне не поверят и обвинят либо в полном отсутствии памяти, либо в злонамеренном искажении истины и желании почем зря оклеветать его, безвинного ангела.

Словом, если оставить за скобками губную помаду и прочие мелочи, наши с Себастьяном отношения складывались замечательно. Пока утром этого понедельника я не проснулась в полном одиночестве в комнате со стеклянным куполом вместо потолка. Проснувшись, я немедленно, не тратя времени на такие бесполезные занятия, как умывание, прическа и макияж, отправилась на поиски хозяина комнаты. Когда поиски, проведенные со всей тщательностью, на которую способна женщина, оставшаяся одна и сильно недовольная этим обстоятельством, не дали никакого результата, я, все еще не умытая и не причесанная, прошла по балкону в квартиру Даниеля, друга и напарника Себастьяна во всех делах — и земных, и небесных.

Ни Даниеля, ни Себастьяна я там не нашла, зато моим глазам предстала Надя, секретарша агентства «Гарда», любимая женщина ангела Даниеля и моя большая подруга, мрачно дымящая длинной черной сигаретой. Это зрелище меня озадачило.

— Слушай, а разве вы с Даниелем не бросили курить? — осторожно поинтересовалась я. — Вы ведь, кажется, собираетесь завести ребен…

— Кто собирается, а кто и нет! — прорычала Надя, выдохнув дым не хуже Змея Горыныча, и мне на секунду даже померещились язычки пламени.

— Хорошо, — миролюбиво произнесла я и села рядом с ней на диван. — С этого места давай—ка поподробнее.

— А что «поподробнее»? — Надя затушила сигарету с такой силой, что едва не раздавила глиняную пепельницу. — Сегодня с утра пораньше мне было заявлено, что он, дескать, не может брать на себя такую ответственность. Что он, мол, здесь не навсегда, их с Себастьяном в любую минуту могут отозвать назад, и, спрашивается, что я тогда буду делать — одна, с ребенком на руках. Ребенку, оказывается, нужен настоящий отец, а он таковым быть не может, потому, понимаете ли, что он — как разведчик в чужой стране… И прочий бред в этом же роде! Штирлиц нашелся! — Надя фыркнула.

— Но ведь ему совсем не обязательно бросать тебя… — сказала я, загнав в самый дальний угол сознания мысли о том, что Себастьяна тоже могут «отозвать». — Он может остаться с тобой и ребенком, если захочет.

— Я ему примерно так и сказала! Но он, очевидно, не очень хочет! Мямлил какую—то чушь про долг… Словом, я сказала ему, пусть отправляется куда угодно: к богу, к черту, куда ему нравится! — А он?

— Отправился! И не спрашивай меня — куда, я не имею ни малейшего понятия!

— А Себастьяна ты случайно не видела?

— Нет. А что, его тоже нет? Я удрученно кивнула.

— Вот и отлично! — злобно сказала Надя. — И пускай катятся! И нечего делать такое лицо, будто тебе сейчас ампутируют руку! Хватит! Мне надоело! Больше никаких ангелов! Что мы с тобой, нормальных мужиков не найдем себе, что ли?

После этого вопроса в комнате воцарилось тягостное молчание. Судя по выражению лица Нади, она тщетно пыталась представить себе нормального мужика, рядом с которым могла провести хотя бы полчаса и не убить его при этом любым пригодным для этой операции тяжелым предметом. Сама я с тем же успехом пыталась представить себе жизнь без Себастьяна и обнаружила, что совершенно не могу выносить его отсутствия, что хочу видеть его рядом — сейчас же, немедленно, сию же секунду!