Миссия вторжения

Ирина замотала головой.

— Нет! Он идет сюда! Правда идет! Я пропала. Какого черта я все вам рассказала! Надо же было так подставить меня!

— Расслабься…

— Вот он! — Ирина попыталась вскочить, но силы оставили ее, и она только крепче вцепилась в обтянутые винилом подлокотники. — Вот он! Прямо на меня смотрит! Это Шарф! Шеф этих гуманоидов с НЛО.

— Сейчас ты расслабишься, — властным и решительным тоном произнес Владимир Львович. — Расслабишься и успокоишься.

Бесполезно. Возбуждение Ирины росло.

— Что-то я с нею никак не совладаю, — озабоченно признался Садовский. — Придется разгипнотизировать.

Никитин сполз на самый краешек стула.

— Не сейчас, — взмолился он. — Чуть позже. Спросите еще про Шарфа. Что он из себя представляет?

Садовский повторил вопрос Ирине.

— Смерть, — сказала она.

— Это не ответ, Ирина.

— Смерть во плоти. Живая смерть. Ненавижу! По мою душу пришла. Вот она!

И Ирина с жалобным стоном снова попыталась встать с кресла. Садовский велел ей оставаться на месте. Новикова нехотя подчинилась, но страх терзал ее все сильнее: ей мерещилось, что Шарф уже рядом. Как ни старался Владимир Львович перенести Ирину в более близкое время или вывести ее из транса — ничего не получалось.

Ирина испуганно твердила:

— Надо удирать отсюда. Скорее, скорее, скорее…

У Владимира Сергеевича сердце разрывалось. Он не так давно полюбил женщину, и вот она дрожит как в лихорадке, изгибаясь в кресле… Волосы лезли ей в глаза, но кошмарный образ инопланетянина был виден ей со всей отчетливостью. Она по-прежнему сжимала подлокотники с такой силой, что ногтями продрала на правом виниловую обивку.

— Надо удирать, — упрямо твердила она.

Садовский запретил ей двигаться с места.

— Нет-нет, от него надо удирать! — кричала Ирина.

— Такого со мной еще никогда не случалось, — удивился Садовский. — Не слушается — и все тут. Господи, ну и видок у нее. Как бы ее паралич не хватил.

— Да помогите же ей, Владимир Львович! — закричал Савельев. Садовский бросился к Ирине, присел на корточки и положил ладонь ей на руку, желая успокоить.

— Осторожнее, Владимир Львович! — Савельев вскочил так стремительно, что не удержал магнитофон, стоявший у него на коленях. Садовский даже не обернулся. Сейчас он был занят только Новиковой. Ее била неудержимая дрожь. Она схватила Садовского за руку.

— Идет! Призраки идут! Надо бежать!

Опрокинув стул, она рванулась к двери.

— Ирина! Стой! Какие призраки?

— Гуманоиды из НЛО!

Обезумев от ужаса, Новикова бросила руку Садовского, выскочила в дверь кабинета и исчезла.

Пребывание в специализированной клинике не доставило Новиковой никакого удовольствия, однако она хорошо отдохнула и это укрепило ее силы. После трех недель пребывания она покинула клинику и приступила к работе.

Ирине казалось, что наступил новый этап в ее жизни. У нее появился мужчина, которого она любит. Она наконец нашла друга, которого искала так долго.

В тот вечер Новикова должна была задержаться на работе. Она дала Савельеву ключи от квартиры, чтобы он мог дождаться ее. Когда он открыл дверь и вошел в пустую квартиру, его охватило странное чувство. Савельев никак не мог вспомнить в своем прошлом сходной ситуации — ему казалось, что он всегда входил либо в гостиничный номер, либо в чужую квартиру, как гость. А теперь вдруг он вроде бы вернулся к себе домой. Ему почудилось, что издалека донесся тихий призыв — наверное, из отчего дома, о котором он уже давно не вспоминал. В квартире было прохладно, Савельев услышал слабое гудение холодильника на кухне. Казалось, это бормотал добрый дух, охраняющий квартиру. Владимир Сергеевич зажег свет, достал из своего портфеля пиво. Густое, темное пиво нравилось ему всегда и всегда доставляло краткое утешение от жизненных скорбей. Открыв бутылку, он погасил свет и открыл окно. Свежий воздух неудержимо хлынул с улицы и мгновенно заполнил комнату. Савельев включил приемник и настроился на станцию, которая передавала классическую музыку. На душе у него был мир, напряжение спало, он наслаждался покоем. Ирина пришла примерно через час. Савельев услышал, как ключ повернулся в замке, услышал ее легкие шаги.

— Ты здесь, Володя? Почему в темноте?

Она поставила в прихожей сумку.

— Я с ног валюсь и ужасно голодная. Принесла пельмени. Сможешь их приготовить?

— Конечно. А ты прими ванну. Пока будешь в ванне, пельмени будут готовы.

Ирина уже сбрасывала с себя одежду. От ванны шел пар, благоухавший жасмином.

— Расслабься, — сказал Савельев, протягивая Ирине бокал с пивом. — Это хорошо снимает усталость. Опять работала над новой технологией?

— Не угадал. Сегодня я проверяла качество «красной ртути». Мне помогли и поэтому я задержалась всего на час. Проверка качества выпускаемых изотопов, между прочим, тоже входит в обязанности старшего научного сотрудника.

— Ты не похожа на старшего научного сотрудника.

Ирина рассмеялась.

— А на кого я похожа? На молодую ведьму, прилетевшую на метле?

— Как раз наоборот. Ты похожа на блоковскую Прекрасную Даму, а ведьмы всегда страшные и вредные…

— Я тоже вредная, — грустно заметила Ирина. — Ты просто мало знаешь меня.

— Это только слова. Ведьма должна доказать, что она вредная.

— Еще как докажу. И не один раз. Ты пожалеешь, что связался со мной.

Ирина протянула Савельеву пустой бокал.

— Не заговаривай мне зубы. Иди готовь пельмени и не мешай мне мыться.

Владимир Сергеевич пошел в прихожую за пельменями, Ирина закрылась в ванной.

Пока пельмени варились, Савельев решил приготовить салат. Помыв овощи, он принялся нарезать листья салата, сельдерей, помидоры, лук и огурцы. Он почти не поднимал глаз от овощей, работая с присущей ему сосредоточенностью.

Услышав скрип двери, ведущей в ванную комнату, Савельев положил нож, которым резал помидор, и повернулся к подошедшей Ирине. От нее исходил слабый запах жасмина. Она была босиком, в шелковом купальном халате, туго затянутом на талии. Он притянул ее к себе, обнял и крепко поцеловал. Потом медленно провел руками вниз по впадине позвоночника на ее спине, ощущая упругий контур тела под тонким шелком халата. Под халатом на ней ничего не было. Савельев почувствовал, как его теплые руки становятся все горячее, как бы воспринимая ее жар сквозь тонкую ткань халата. На мгновение она прижалась к нему, словно в отчаянии. Она вцепилась в него, впилась пальцами в его плечи. Затем этот момент прошел, она расслабилась, и ее руки стали гладить и ласкать его спину и плечи. Ее рот приоткрылся, дыхание участилось, поцелуи стали более страстными. Его рука, как будто действуя независимо от него, коснулась ее груди, и он нащупал ладонью набухший горячий сосок.

Ни одну женщину он не желал с такой страстью, как желал Ирину, и судя по тому, как напряглось все ее тело, как извивалась она в его объятиях, ее охватила тоже нешуточная страсть. Он нашел губами ее грудь, нежно поцеловал один сосок, потом другой, халат распахнулся…

Он понял: сегодня она будет принадлежать ему — это неизбежно. Савельев подхватил ее на руки и унес из кухни к длинному глубокому дивану, который стоял в гостиной.

Она осыпала поцелуями его лицо, уголки рта, коснулась губами уха. Его руки скользили по ее телу, и он приходил в восторг от совершенства ее форм. Каждая милая выпуклость и впадинка, каждый манящий уголок, пышная грудь, плоский живот, зрелые ягодицы, гладкие округлые бедра и икры — все в ней до миллиметра отвечало его идеалу женственности. Он признался, что любит ее, и Ирина сказала, что любит, и она знала, что так оно и есть, что это правда, а не притворство. Она не помнила, когда родилось это чувство. Если бы она напрягла свою память, то, возможно, восстановила бы то мгновение, когда уважение, восхищение и привязанность переросли во что-то большее и властное. Ведь она знала его немногим более месяца, и не так уж трудно определить момент появления на свет любви в таком коротком отрезке времени. Разумеется, сейчас она была не в состоянии трезво судить об этом. Чувство захватило ее целиком, хотя это не было для нее характерно.