За двумя кладами погонишься...

— Значит, ее могут убить?

Пытаясь оказаться на одном уровне с Генри, я встала, но ситуация значительных изменений не претерпела — моя макушка находилась где-то на уровне широкой мужской груди, и собеседник по-прежнему грозно нависал сверху.

— Повторяю, — сверкнув глазами, внятно изрекла я. — Я лишь изложила имевшие место события, а выводы из них делать вам.

Вновь забегав вдоль скамейки, Генри о чем-то напряженно размышлял.

— Но если вы правы, то Акси нужно охранять. Скажите, Айлия, вы можете этим заняться?

— Я? — От изумления я чуть не плюхнулась обратно на скамейку. — А сами вы не в состоянии обеспечить безопасность своей девушки?

— Не очень, — с неохотой сознался юноша. — Дело в том, что я приехал из-под Йерра, мой отец держит там небольшой сырный заводик, и, сами понимаете, родственники Акси сочли наш союз мезальянсом. Уже месяц, чтобы их не травмировать, нам приходится встречаться тайком. Так что лично охранять ее я не могу, а для того, чтобы нанимать платную охрану, слишком плохо знаю город. Вы окажете мне эту услугу?

Оказывается, я почти угадала. Мой собеседник действительно сын зажиточного фермера, точнее, предпринимателя. Тяжело вздохнув в предчувствии сложного, но, к сожалению, уже оплаченного разговора, я приступила:

— Понимаете, Генри, ни один, пусть даже самый высококлассный, специалист не сможет гарантировать, что убережет от смерти человека, которого хотят убить. Не думаю, что мадемуазель Энниль согласится быть запертой в карцер, а иного способа просто нет. Максимум, что можно сделать, — это пробовать ее еду и следить, чтобы она не бродила по ночам в одиночестве. А это...

Договорить мне не дали. Прервав пламенную речь на полуслове, собеседник поинтересовался:

— Судя по всему, вы в теме разбираетесь. Айлия, я заплачу вам три тысячи марок, если вы возьметесь охранять мою девушку.

Вот теперь я все же оказалась на скамейке, растерянно хлопая глазами. Ничего себе сумма.

— Простите, но не проще ли в таком случае заплатить мне неустойку? Мифическая угроза смерти мадемуазель Энниль сразу исчезнет.

— И она останется жить со своими снобами-родственниками? Ну уж нет, — сердито насупился юный богатей. — Насколько я понял, наши с вами шкурные интересы полностью совпадают. Вы хотите, чтобы Акси продала дом, потому что желаете жить там сама. Я стремлюсь к тому же, поскольку только в таком случае без проблем сумею увезти ее на нашу виллу. Неужели в подобной ситуации трех тысяч недостаточно?

— Конечно достаточно, — кивнула я. — Но я ведь уже объяснила, что не смогу ничего гарантировать.

— Это я понял. Я и не требую стопроцентных гарантий.

— Кроме того, — невесть почему продолжала отбиваться я, — как вы себе это представляете? Мы с вашей невестой только что крупно повздорили. Неужели она согласится принять мою помощь? Или даже помощь нанятых мною охранников?

Генри махнул рукой и радостно улыбнулся.

— Это уже мои проблемы. Приходите завтра с утра в это же кафе, и мы втроем обсудим все подробности. Договорились?

— Договорились, — устав сопротивляться, сдалась я.

— Отлично, тогда до завтра, — воскликнул верный рыцарь и в мгновение ока пересек площадь, вернувшись к своей изрядно заскучавшей девушке.

Я же залезла на скурр и полетела на свидание к Фарьке, узнать, куда ходило семейство Фау, пока их юная племянница, она же кузина, бегала на свидание с фермером.

Прибыв на место, оцелота я там не обнаружила и, поднявшись на крышу, заняла привычную уже выжидательную позицию. Первой, примерно через полчаса, вновь воровато озираясь, вернулась мадемуазель Энниль. Даже с крыши мне было видно, как расслабилась ее спина, когда открывшая дверь экономка сказала девушке пару слов, видимо сообщив, что горизонт чист. До появления же мадам Рейчел с Антеем прошел еще примерно час, и меня уже начало клонить в сон, когда семья Фау показалась в дальнем конце улочки. Приглядевшись, я заметила следующего в десятке ярдом за ними Фарьку и совершенно искренне восхитилась. Похоже, мой непоседливый зверек на сей раз проявил себя наилучшим образом, не только сам не потерялся, но еще и за объектом блистательно проследил.

Дождавшись, пока закрылась дверь дома, я слетела вниз.

— А'ли! — радостно воскликнул Фарь, мигом забравшись на мое плечо. — Я моло'ец?

— Конечно, — погладила я его. — Теперь расскажи, что ты узнал. Куда они ходили?

— На кон'ерт, — скривившись, сообщил новоявленный сыщик. — С'уучно бы'о.

— Хорошо тебя понимаю, — совершенно искренне посочувствовала я. — Значит, ничего интересного не произошло? Они просто слушали музыку?

— Да, — кивнул зверек.

Прислонив скурр к стене и ссадив на него Фаря в роли охранника, я собралась было позвонить в дверь и напомнить Антею о нашей встрече, но створка распахнулась, и племянник покойного предстал передо мной, ослепительно улыбаясь. Не сдержавшись, я улыбнулась в ответ.

— Добрый вечер. Надеюсь, я не заставил тебя ждать?

Мы уже на ты? Ладно.

— Нет, я только прилетела, — отозвалась я и для пущей убедительности помотала головой.

Пион, подаренный мсье Руаппи, вывалился из волос и спланировал на землю. Не мешкая, Антей наклонился, поднял цветок и хотел вернуть его мне, но в этот момент раздалось возмущенное:

— Мари, в чем дело, почему у нас дверь нараспашку, — и на пороге показалась мадам Фау. Завидев меня, она воскликнула: — Опять вы! — Затем ее взгляд упал на сына, на цветок в протянутой ко мне руке, и лицо тучной дамы приняло оттенок ее волос — Ан-ан-т-тей, — заикаясь пролепетала она, прислоняясь к наружной стороне двери и прижимая к груди руку с невесть откуда взявшимся платочком. — Что ты делаешь? Что у тебя общего с этой... — Слова сопровождались недвусмысленным взглядом в мою сторону.

Ничуть не смутившись, Антей все же отдал мне пион, который я тут же воткнула обратно в волосы, и лишь тогда соизволил ответить мамаше:

— Я продаю Айлии картину. Надеюсь, это разрешено? — И, взяв меня за руку, прошествовал мимо растерянно икнувшей мадам в дом.

Нигде не задерживаясь, мы быстро достигли кабинета и, как только Антей закрыл тяжелую дверь, хором расхохотались. Причем в моем смехе явно звучали истеричные нотки, получилась, так сказать, весьма неплохая и достаточно своевременная разрядка после сегодняшнего сложного и богатого на неожиданные повороты дня. Наконец, успокоившись и смахнув выступившие на глазах слезы, я присела на кресло и спросила:

— А у тебя не будет неприятностей? Подозреваю, Убедить мадам Фау, что пион действительно выпал из моих волос и сцена, представшая ее глазам, совершенно невинна, окажется достаточно сложно.

— Да какая разница, — рассеянно отмахнулся собеседник. — Забудь про маман, она на всех встречающихся на моем пути девушек косится с подозрением, а уж если я на кого-то взглянул больше одного раза, то начинается исследование всей подноготной с последующим вываливанием на меня всех порочащих несчастную, ни в чем не повинную мадемуазель сведений. Так что, — усмехнулся он, — если тебе есть что скрывать, расскажи сразу, все равно узнаю, но несколько иначе преподнесенное.

Я соорудила на лице угрюмо-задумчивое выражение и старательно наморщила лоб. Через полминуты, сочтя, что демонстрации вполне достаточно, мотнула головой.

— Нет, похоже, мне скрывать нечего. Вряд ли тебя напугают мои способности к волшебству.

— Это точно. Скорее заинтересуют, — одарив меня многообещающим взглядом болотного цвета глаз, протянул Антей.

Улыбнувшись, я неохотно перешла к делу:

— Наш разговор, безусловно, интересен, но не стоит лгать мамочке. Где обещанная мне картина?

Одним движением вскочив с низкого кресла, собеседник подошел к столу и достал из-за него упакованный в бумагу и перевязанный тонкой веревкой сверток.

— Вот она, прошу.

Порывшись в сумочке, я нашла заранее заготовленный чек, который, правда, за время полетов по крышам несколько помялся, и мы с Антеем произвели взаимовыгодный обмен. Точнее, если он оказался в явном материальном плюсе, то мои дивиденды от совершенной сделки были совсем не такими явными. Хм... Стоило мне представить, как недоволен будет Зенедин, вернись я без картины, как я сразу почувствовала себя самой выигравшей от обмена стороной.