Марид Одран

Мы с Саидом протолкались сквозь толпу к стойке.

— Что будете пить? — спросил угрюмый бармен.

— Два пива! — заорал я, чтобы он расслышал. Здесь было неуместно заказывать что-нибудь необычное.

— Ладно.

— Мы ищем одного парня. Бармен оторвал взгляд от крана.

— Но его здесь не видно.

— Да? — Он поставил перед нами по кружке пива. Я заплатил.

Он американец, и сейчас, наверное, выздоравливает от…

Бармен схватил банкнот в десять киамов, который я положил на стойку. Сдачи он не предложил.

— Послушай, парень, я не справочное бюро, я всего лишь торгую пивом. А если сюда зайдет какой-нибудь американец, эти молодцы разорвут его на части.

Я отхлебнул холодного пива и оглядел помещение. Может быть, Яварски и не приходил сюда. Может, он прятался на чердаке или в соседнем здании.

— Ладно, — сказал я бармену. — Здесь Яварски не было. А ты не видел американцев где-нибудь поблизости?

— Ты что, плохо слышишь? Я не даю интервью. Пришло время действовать более решительно.

Я извлек из кармана сотенный банкнот и помахал им перед носом бармена. Это был красноречивый жест.

Он так и вцепился в него взором. Бармена явно раздирали противоречия. Наконец он выдавил:

— Дай-ка сюда эту бумажку… Я изобразил улыбку:

— Посмотри на нее еще немного. Может, она освежит твою память.

— Перестань размахивать деньгами, парень, не то нам обоим не поздоровится!

Я положил банкнот на стойку и прикрыл его ладонью. Я ждал. Бармен вышел, но тут же вернулся. Он незаметно бросил на стойку передо мной обрывок картона.

Я осмотрел его: на клочке картона был написан адрес. Я показал его Саиду.

— Где это?

— В двух кварталах от поместья Абу Адиля, — невеселым голосом отвечал он.

— Похоже на правду. — Я вручил бармену сотню киамов, которая немедленно исчезла. Затем вынул статический пистолет и показал ему. — Если ты надул меня — вернусь, и тогда тебе несдобровать. Понял?

— Он там, — сказал бармен. — Только убирайтесь отсюда и больше не возвращайтесь.

Я спрятал оружие и протолкался к дверям. Когда мы снова оказались на улице, я взглянул на Халф-Хаджа.

— Ну, как? — спросил я. — Неплохо? Он обреченно посмотрел на меня:

— Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой? Я пожал плечами.

— Нет, — сказал я. — Я уже заплатил кое-кому за эту работу. Моя бы воля, я бы и близко не подошел к Яварски.

Саид пришел в ярость:

— Ты хочешь сказать, что угрожал мне, а потом потащил с собой в этот бар — просто так?

Я открыл дверцу машины.

— Нет, не просто так, — улыбаясь, сказал я. — Клянусь Аллахом, я делал это для спасения твоей души.

Глава 15

Из Хамидийи мой вестфальский седан устремился к северу. Включив англоязычный дэдди, я говорил с Морганом по телефону.

— Я нашел его.

— Ну ты даешь, парень, — разочарованно протянул американец. — Значит, я не получу оставшиеся денежки?

— Давай сделаем так: получаешь оставшиеся пять сотен, если несколько часов попасешь Яварски. Оружие у тебя есть?

— Да. Оно мне понадобится? Искушение было велико.

— Нет. Только присмотри, чтобы он не сбежал. — Я зачитал ему адрес, написанный на обрывке картона. — Задержи его до моего приезда.

— Будет сделано, парень, — сказал Морган. — Только двигай поскорее. Мне не улыбается провести весь день с молодцом, пристрелившим двадцать с лишком человек.

— Я верю в тебя. Позвоню еще раз — попозже. — И отключил телефон.

— Что ты задумал? — спросил Саид.

Не хотелось ему ничего рассказывать: несмотря на искреннее раскаяние вероломного друга, я все-таки не доверял ему.

— Я отвезу тебя обратно к Курану. Или, если хочешь, высажу где-нибудь в Будайене.

— А нельзя мне поехать с тобой? Я презрительно усмехнулся:

— Мне предстоит нанести визит твоему благодетелю, Абу Адилю. Ты все еще в хороших отношениях с ним?

— Не знаю, — нервно отвечал Халф-Хадж. — Наверно, я поеду к Курану. Надо поговорить с Жаком и Махмудом.

— Это уж точно.

— К тому же я больше не хочу встречаться с этим ублюдком Химаром. — Саид произнес это имя с придыханием, поменяв гласную. Арабский каламбур: Химар по-арабски «осел», а осла арабы считают самым грязным животным. Подобным каламбуром Халф-Хадж мог смертельно оскорбить Умара, а с Королевским модди он бы высказал это Абдул-Кави в лицо. Наверно, злой язык Саида стал причиной его непопулярности в Хамидийе.

Он помолчал.

— Марид, — сказал наконец он. — Я сказал тебе чистую правду. Я сделал большую ошибку. Но я не совершал никаких сделок с Фридлендер Беем или с кем-то ему подобным. Я не думал, что из-за меня кто-нибудь пострадает.

— Я дважды чуть не погиб, дружище. Сначала пожар, потом этот Яварски.

Я остановил машину рядом с баром Курана. Саид сидел со страдальческим видом.

— Ну, что еще ты хочешь услышать от меня? — взмолился он.

— Тебе нечего больше сказать. Увидимся позже. Он кивнул и вылез из машины. Я посмотрел ему вслед, включил модди Крутого Парня и повел машину на северо-запад, к Папочке. Перед встречей с Абу Адилем мне нужно было уладить еще кое-что.

Кмузу я обнаружил в нашей временной квартире за экраном чиндварского компьютера. Услышав мои шаги, он обернулся ко мне.

— Яа Сиди! — воскликнул он с чрезвычайно довольным видом. — У меня хорошие новости. На организацию благотворительной кухни потребуется гораздо меньше средств, чем я предполагал. Простите меня за самовольную оценку ваших финансовых возможностей, но я узнал, что у вас вдвое больше, чем нам может понадобиться.

— Это намек, Кмузу? Я хочу открыть всего лишь кухню для бедных, — одну, а не две. Ты уже прикинул наши расходы?

— Кухня может работать целую неделю на деньги, которые вы получаете от клуба Чириги за один вечер.

— Чудесно. Да, Кмузу, я вот думаю, отчего это тебя так воодушевляет? Этот проект много значит для тебя?

Кмузу снова потупился и с деланым равнодушием отвечал:

— Просто я чувствую ответственность за ваши христианские добродетели.

— Но я не хочу покупать их. Он отвел глаза.

— Кроме того, это долгая история, яа Сиди, — сказал он. — Мне не хотелось бы рассказывать ее сейчас.

— Хорошо, Кмузу. В другой раз. Он снова посмотрел на меня:

— Я собрал кое-какую информацию о пожаре. У меня есть доказательства поджога. Той ночью в коридоре, соединяющем вашу квартиру и квартиру хозяина дома, я нашел тряпки, пропитанные горючей жидкостью. — Он выдвинул ящик стола и достал оттуда обгоревшие лохмотья. Ткань сгорела не полностью. Можно было различить декоративный рисунок из розовых и коричневых восьмиконечных звезд. Кмузу вытащил другой кусок материи. — Сегодня я обнаружил это. По всей вероятности, отсюда были оторваны обгоревшие куски.

— Где ты нашел ее? — спросил я. Кмузу убрал ветошь в ящик стола.

— В комнате юного Саада бен Салаха, — ответил он.

— А как случилось, что ты там оказался? — полюбопытствовал я.

Кмузу пожал плечами:

— Я искал доказательства, яа Сиди. И, по-моему, нашел достаточно, чтобы уличить поджигателя.

— Это мальчик? Не сама Умм Саад?

— Наверняка она велела своему сыну поджечь дом.

— Она вполне способна на это, но пожар не входил в ее планы. Да и зачем ей поджигать дом? Ведь она хотела, чтобы Фридлендер Бей признал Саада своим внуком, чтобы тот стал наследником Папочкиного имения. В случае смерти старика весь ее план рухнул бы.

— Разве поймешь, о чем она думала, яа Сиди? Может, она отказалась от своего плана и решила отомстить.

— В таком случае кто знает, что еще она может выкинуть? Ты уже следишь за ней, Кмузу? — спросил я.

— Да, яа Сиди.

— Будь предельно осторожен. — Я уже собрался уходить, но в дверях обернулся. — Кмузу, для тебя что-нибудь значат буквы «А.Л.М.»?

Он подумал.

— Только Африканское либеральное движение приходит на память, — Честно признался Кмузу.

— Может быть, — с сомнением отвечал я. — А что ты знаешь о «Деле Феникса»?