Моя маленькая Мэри

— Ты чего, пап? — удивилась я.

— Того, что Энн мне десять лет врет! — рявкнул он. — Что она не волшебница…

— Что дверь сама захлопнулась, — подхватила я, — заклинание такое есть, пап, чтоб открыть замок и потом закрыть, простое, даже я могу. И что время как-то странно прошло, да? По анализам — я твоя дочь, но Энн старше, чем должна бы быть… И соседи будто не замечают, что мы похожи… И декан наш, такое впечатление, уже ее видел… М-м-м?

— Угу… — мрачно сказал отец. — Темное дельце.

— А документы? Ее взаправду так зовут?

— Документы настоящие, — ответил он. — Я проверял. В смысле, выправлены взамен утерянных.

Я присвистнула.

— Пап, так она, может, вовсе не Ли-Энн! Я забыла сказать: еще есть заклинания, чтобы заставить человека делать, что тебе надо, и чтобы он потом все забыл. Такого я не умею еще, слышала просто. И вроде бы можно воспоминания подправить, но я не уверена, что это не слухи.

— Вырастешь — иди служить в полицию, хоть нашу, хоть эту вашу волшебную, — без тени иронии сказал он и потрепал меня по макушке. — А с Энни мы сейчас поговорим по душам… Дверь хлопнула, слышишь? Идем-ка в дом…

— Привет, дорогой! — сказала Энн, сгрузив на кухонный стол свертки и пакеты, и потянулась поцеловать его, но папа решительно отстранился.

Отодвинув стул, он уселся на него, положив ногу на ногу, и сцепил пальцы на колене. Взгляд у папы был крайне нехороший.

— Что такое? — удивилась она.

— Ничего, милая, ничего… — процедил он. — Присядь-ка. Нужно поговорить.

Энн села, явно недоумевая.

— Мэри, как, говоришь, фамилия вашего декана? — спросил папа, не отрывая взгляда от жены (я пока не решила, как мне ее теперь называть).

— Снейп, — подсказала я, хотя была уверена, что он и так прекрасно помнит. — Северус Снейп, он зельеварение преподает.

— А сколько ему лет?

— Точно не знаю, но с виду помоложе тебя лет на пять, только внешность подкачала, — завела я, видя, как задергалась Энн. — Наверно, это вредные испарения от зелий виноваты, он бледный очень, кожа плохая и волосы очень жирные. Но, может, это от природы, мало ли…

— И ты говоришь, он расспрашивал тебя о Ли-Энн? — когда папа начинал называть ее полным именем, это было очень дурным признаком.

— Да, очень подробно. Увидел, как у меня фотография из учебника вылетела, та, где мы на пляже, задержал после занятия и ну спрашивать! Кто она, откуда, как девичья фамилия, сколько лет… ну прямо как ты!

— Куда это ты, милая? — деланно спохватился отец, видя, что она привстала.

— На минуточку поднимусь в ванную, нужно кое-что…

— За своей палочкой пошла, ведьмочка ты моя ненаглядная? — ласково спросил он, постукивая этой самой палочкой по ладони, и Энн осела на стул. — Хочешь, чтобы я снова все позабыл? Как нехорошо с твоей стороны… Но я-то ладно, только ты ведь наверняка и дочке своей мозги решила подправить?

— Энди!

— Она давно догадалась, — переоценил мои способности папа и довольно улыбнулся. — А тут все одно к одному сошлось, я правду и рассказал. И если б она нестыковки не заметила, я бы до конца жизни был уверен, что ты на самом деле урожденная Ли-Энн Дуглас из Шропшира, верно, солнышко? Кстати, что ты сделала с настоящей Ли-Энн? Убила и спрятала тело? Мэри, это возможно, чтобы без следов… впрочем, что я спрашиваю, это и не волшебники прекрасно проделывают.

— Ничего я с ней не делала, то есть делала, но не с ней… — прошептала она. — Она сто лет как умерла, я просто выбрала подходящее имя и дату рождения, в архиве данные подчистили и выписали бумаги…

Энн осеклась.

— Ну и как же тебя зовут взаправду, женушка? — продолжал допрос отец.

— Лили, — ответила она и неожиданно усмехнулась. — Лили Оук, урожденная Эванс. И ты прав, Энди, я волшебница, и на самом деле я на десять лет моложе тебя.

— И почему же ты так паршиво выглядишь для тридцати с мелочью, дорогуша? Вроде бы не надрываешься на двух работах, Мэри по уши занята, а теперь и вовсе дома не живет, готовить ты не готовишь… В доме прибраться и белье в стиральную машинку забросить — не так много сил нужно. Ну?

— Долгая история…

— А мы с Мэри никуда не торопимся, — улыбнулся он. — Выкладывай с самого начала.

— Хорошо, — помолчав, кивнула Энн. Мне вроде и жаль ее было, и грызло какое-то непонятное чувство: ну зачем было столько лет обманывать?! Память стирать и все такое… Нечестно это! — Расскажу. Кстати, Мэри, как там Северус?

— Ничего, — ответила я. — Ходит, шипит на всех, баллы снимает направо и налево. Он только Малфоя не трогает, тот у него в любимчиках, ну да я рассказывала.

— Не сбивай с мысли, — тронул меня за плечо папа. — А ты… Лили, не пытайся заговорить мне зубы, этот фокус со мной не проходит, разве что с вашим волшебством. И идемте-ка в гостиную, что мы тут сидим, как воробьи на жердочках…

Теперь все выглядело как в детективных сериалах (папа говорил, что там показывают чушь, и объяснял, как бывает на самом деле, но у нас-то был другой случай): мы с отцом расположились на диване, этакие злой и добрый полицейские, а Энн — в кресле напротив.

— Давай, женушка, — приказал отец. — Приступай, мы внимательно тебя слушаем… И учти, что от правдивости твоего рассказа зависит не только то, не выставлю ли я тебя за дверь и сломаю эту твою палочку у тебя на глазах, но и судьба твоей дочери.

Энн глянула на него зло, совсем как кошка, но тут же успокоилась, сложила руки на коленях и произнесла:

— Мне придется начать издалека, иначе вы ничего не поймете.

— Я повторяю, мы не торопимся. Я выпил пива, Мэри завтракала, а ты потерпишь. Пока не расскажешь, с места не тронешься, разве что в сортир выпущу, и то сам провожу… — ласково улыбнулся папа.

Теперь-то я понимала, почему его боятся. От такой улыбки и крокодил расплачется… или наш декан.

— Как скажешь, — устало произнесла Энн, и стало видно, что лет ей и в самом деле не меньше, чем отцу: в рыжих волосах пробивалась седина, на лице заметны были морщинки. — Я родилась в обычной семье, в смысле, магов там не было, и поступила в Хогвартс, как и Мэри. А Северус жил по соседству, мы ровесники… Его мать как раз была волшебницей, а отец — нет, и магию он очень не любил, так что обоим попадало. Северус, сколько я его помню, всегда был неухоженным и очень… м-м-м… злым, но это именно он объяснил мне, что я не чудачка, а волшебница. Мы дружили, как только в детстве бывает, и я его жалела, когда папаша его колотил или что-то случалось в школе… — Энн бросила на меня быстрый взгляд.

— Малфоя я не так жалею, — заметила я. — Отец его и пальцем не тронет поругает разве что, ерунда какая…

— Не перебивай, — велел папа. — Мы слушаем, Ли-Энн. Или мне называть тебя Лили?

— Не надо, — вздрогнула она. — То имя… то имя умерло вместе со мной.

— Давай без мелодрам, — поморщился отец. — Итак, ты поступила в школу, и?..

— Мы оказались на разных факультетах, — сказала Энн, накручивая прядь волос на палец. — Северус был честолюбивым, по матери — из хорошей семьи, Принцев, он так себя и называл — Принц-полукровка, забавно… Он из кожи вон лез, чтобы оказаться на Слизерине. Ясно, его там не очень-то любили, но учился он всегда отменно. А я…

— А ты решила порвать с прошлым девочки из бедного квартала?

— Не совсем, — смутилась она. — Просто мне еще в поезде сказали, что на Слизерине магглорожденных не примут. Выбор имелся, я и пошла на Гриффиндор. А там оказалось четверо мальчишек, которые еще в поезде поцапались с Северусом, он, повторюсь, был злой на язык и колдовать худо-бедно уже умел.

— Дороги ваши разошлись, — хмыкнул папа и закурил, хотя сто раз обещал не делать этого в доме.

— Ну не совсем, — замялась Энн. — Мы дружили до пятого курса, а вот тогда…

— Он тебя трахнуть решил?

— Нет, ты что! Он меня… обозвал, — опустила она голову.

Я не выдержала и захихикала. Умереть можно, в пятнадцать или шестнадцать лет, сколько им там было, оскорбиться на дразнилку?!